Пламя соблазна (Побег, Фонтан желаний, Пропавшая леди) - Деверо Джуд. Страница 18

Риган поцеловала мочку его уха, потом резко прикусила ее, раздался ее низкий мурлыкающий смех. Одним быстрым движением Тревис повернулся, обнял ее и бросился на нее. Ее желание было таким же горячим, и она с нетерпением ждала его.

Тревис был ослеплен ее готовностью — ему уже не впервые приходилось сдерживаться из-за стеснительности Риган. Он обнимал ее со всем пылом и страстью, кипевшими в нем, резко входил в нее, гладя ее ягодицы, и все крепче обнимал.

Когда их возбуждение достигло наивысшего предела, они дали волю своей плоти, которая исчерпала себя и, ослабев, вздрагивала.

— Что ты со мной делаешь? — тяжело дыша, Тревис сжал ее так сильно, что едва не раздавил.

Не имея сил думать, Риган только держалась за него. Когда она быстро погрузилась в глубокий сон, уже не сознавая, что происходит вокруг, Тревис склонился над ней и разглядывал ее лицо, гладя волосы, потом заботливо укрыл Риган простыней. Но даже во сне она чувствовала его объятия, близость его могучего тела, сладость его теплого дыхания возле своего уха. Шевельнувшись, Риган открыла глаза, сонно ему улыбнулась, благодарно приняла его легкий поцелуй и опять улыбнулась. Когда Тревис опустил голову на подушку рядом с ней, наконец, тело ее обрело покой.

На следующий день повторилась та же самая тяжелая работа, сопряженная с запахами — помощь пассажирам, страдавшим от морской болезни. Ближе к вечеру Тревис попросил Риган уйти в каюту и отдохнуть, иначе от нее никому не будет пользы. Его приказной тон задел ее.

— Ты мог бы помогать людям, а не просто слоняться по палубе, — отрезала она.

— Это я слоняюсь? — Его легкая улыбка, больше похожая на ухмылку, разъярила Риган.

Впервые она обратила внимание на то, как он одет: в засаленную, пропитанную потом хлопковую рубашку и широкие брюки для верховой езды, заправленные в мягкие кожаные сапоги. Его узкую талию опоясывал широкий ремень из черной кожи. Внезапно Риган угадала ответ на несколько вопросов: например, каким образом Тревис мог позволить себе отдельную каюту. Очевидно, ему пришлось отрабатывать ее во время плавания.

— И чем же я могу помочь? — спросил он. — Если ты ждешь, что я буду вытирать чужие грязные губы, то ошибаешься.

Раз уж Тревис вынужден отрабатывать свое место на корабле, она — тем более, поэтому мысль об отдыхе стала невыносимой.

— Сегодня утром потеряли сознание два пассажира с верхних коек. Я пыталась поговорить с матросами, но они только смеялись.

— Как видно, они смеялись потому, что не знают, как вести себя с тобой. Что у тебя еще?

— Нам нужен кто-нибудь, чтобы заниматься детьми постарше. И я подумала — может быть, ты найдешь Сару Трамбул? Я уже несколько дней ее не видела.

— Сара занята, — решительно ответил он, — но с другими делами я постараюсь помочь.

Со слабых плеч Риган свалилась тяжелая ноша. Она знала, что Тревис сдержит слово.

— Продолжай и дальше смотреть на меня такими глазами, и тогда я для каждого пассажира построю на палубе отдельный домик.

Посмеиваясь и чувствуя, что ее настроение улучшилось, Риган вернулась к своим обязанностям.

Спустя некоторое время Тревис появился в дверях женского отсека, неся ящик с плотницким инструментом. Женщины начали визжать от возмущения, потому что были едва одеты, но очень скоро они почувствовали себя совершенно спокойно в обществе Тревиса. Он смеялся вместе с ними, рассказывал о том, как мужчины изнывают без них и ждут не дождутся, когда поднимутся на палубу, и тогда путешествие станет менее однообразным. Вопреки тому, что Тревис раньше говорил Риган, он подержал для одной из женщин сосуд и осторожно вытер ей губы. Он перепеленал двух крохотных детишек и передвинул несколько тяжелых сундуков, чтобы освободить проход, Между делом Тревис еще починил сломанные койки, проверил остальные и укрепил те, которые расшатались.

Когда он ушел из отсека, почти все пассажирки улыбались — казалось, в затхлом спальном отсеке повеяло свежим ветром.

— Господи, — вздохнула одна из женщин, чьего ребенка Тревис пеленал. — Кто этот замечательный человек?

— Он мой, — объявила Риган, да так громко и уверенно, что женщины стали смеяться, а Риган вспыхнула.

— Милочка, вам нечего стесняться. Просто каждую ночь благодарите Бога за Его доброту.

— А может, ночью у нее другое на уме, — произнес чей-то звонкий голос.

Риган обрадовалась, когда одна из пассажирок застонала, что дало ей повод сбежать, избавившись от подобных шуток. Но, помогая одной из женщин, Риган вдруг возмутилась. Прямо на ее глазах Тревис флиртует с другими! Несомненно, он доволен, что все женщины вьются вокруг него; ему нравится, что только одного его допускают в отсек для одиноких женщин. Допускают! Как же, Тревис Стэнфорд никогда не пойдет на то, чтобы просто просить разрешения, а сделает, что захочет.

Резко поставив на стол кувшин с водой, Риган с каждой секундой накалялась все больше. Конечно, он не мог обращаться с ней, как с леди, потому что знал ее только в постели. Этот высокий грубый американец умел обращаться с женщиной только как с необходимой ему вещью. Для него все женщины одинаковы — и больные, в постели, и одетые в атласные платья; он убежден, что их предназначение — доставлять ему удовольствие.

Перед заходом солнца она поднялась на палубу, чтобы вымыть глиняные горшки. Здесь Тревис и два матроса учили окруживших их детей вязать узлы. Девочка лет двенадцати вязала кусок какой-то ткани, а на коленях Тревиса сидел двухлетний мальчик и старался разобраться в премудростях узла, который тот вязал. Обернувшись к Риган, Тревис улыбнулся и снова занялся детьми.

Она высокомерно вскинула голову и опять направилась в душный отсек, охваченная бешенством от того, что даже для детей он так притягателен. Хотя женщинам Риган и заявила, что Тревис принадлежит ей, она все же понимала, что не имеет над ним никакой власти, что она — его пленница, игрушка, и по прибытии в Америку он быстро от нее избавится и, конечно же, заведет себе другую. Она стала подозрительно оглядывать пассажирок в спальном отсеке, пытаясь заранее обнаружить соперницу.

Риган уходила из женского отсека в дурном настроении. Дядя утверждал, что она никогда не бывает искренней, чем ставит его в неловкое положение; но за последние недели с ней приключилось столько всего, что Риган сильно изменилась.

В их каюте было пусто. Она стояла у окна и глядела на звезды. Дверь отворилась.

Тревис быстро отклонился в сторону, когда ему прямо в голову полетел оловянный кувшин.

— Что?.. — начал он.

Риган схватила с полки еще один кувшин.

— Ты обожаешь ухаживать за женщинами, да? — крикнула она. — Тебе нравится, когда женщины вьются вокруг тебя? Как они все причитали: «Ну что за прекрасный человек!» И второй брошенный кувшин задел его плечо. Когда Риган потянулась за третьим, Тревис бросился через каюту и схватил ее за руку. И опять на его лице появилась легкая, веселая улыбка:

— Не поддавайся раздражению. Помни, что некогда ты была английской леди.

Его высокомерная улыбка, сознание того, что из-за Тревиса она перестала быть леди, вселили в Риган ярость; кровь бросилась ей в лицо.

— Я тебя ненавижу! — выдохнула она и локтями стала бить его по груди.

Его недовольное ворчание доставило ей радость, и не успел он прикрыться, как она пнула его в лодыжку.

Он отступил и начал поглаживать ушибленные места, но на его лице застыло удивленное выражение.

— Почему бы нам не поговорить спокойно? Что тебя так взбесило?

— Взбесило? — передразнила она его своим чеканным голосом. — Меня возмущает твоя самоуверенность, будто у тебя на все есть первоочередное право. Тебе понравилось, что женщины смотрели на тебя с обожанием? Как это было отвратительно, что, используя детей, ты добивался их благосклонности. И что же: когда я тебе надоем, ты украдешь одну из них?

— Вполне вероятно, — ответил Тревис, выпятив подбородок. В глазах его сверкали искорки. — Во всяком случае, одна из них может оказаться более благодарной, чем ты. Что же ты не спросила, кто из них хотела бы поменяться с тобой местами?