Стратегия обмана. Трилогия (СИ) - Ванина Антонина. Страница 28

   Её совету вняли с большим энтузиазмом. В штаб понесли бутылки и канистры. За тот вечер Алистрина лично разлила не менее сотни "коктейлей" - в первый раз ей удалось отточить мастерство взрывника после учебы в трёх лагерях.

   Той ночью улицы осветили брызги огня - с крыш Богсайда молодежь закидывала снующую у стен полицию.

   Бои продолжались два дня. Жители Богсайда сменяли друг друга на баррикадах, женщины помогали раненым, молодежь искала по квартирам всё, что можно метать, и всё, чем можно бить.

   На третий день в Дерри прибыла группа специальных сил Б, и в Богсайде поняли, что грядёт резня.

   - Туда же идут служить только фанатики, - сетовал Шеймас. - Это группе А обеспечено полное трудоустройство и зарплата. А для Б нет, людей вызывают на службу раз в неделю и никаких денег им не платят. Туда идут только идейные костоломы. Они бы и сами были рады доплатить, лишь бы им дали убивать католиков. И их девятнадцать тысяч личного состава.

   Днём к специальным силам Б прибавился и первый батальон Йоркширского полка Принца Уэльского - Лондон ввёл войска в Дерри. Однако ночью никто не помешал неизвестным поджечь католический квартал на окраине города и оставить полторы тысячи человек без крыши над головой.

   Когда Алистрина с опаской вышла из Богсайда, первым, что бросилось в глаза, это люди в форме. Ещё вчера она и представить не могла, что снова увидит в городе британских оккупантов - на сей раз в Ольстере, а не в Германии. Но за двадцать четыре года ничего не забылось. Алистрина смотрела на солдат и вспоминала своего неудавшегося насильника в форме британской армии, которому она перегрызла горло. Он был первым и единственным человеком, которого она убила. И он был англичанином.

   Потом Алистрине вспомнился Берген-Белзен и тысячи умирающих от болезней и голода заключенных, которым английские части не хотели помогать, пока не получили два моста. Два транспортных моста за тысячи человеческих жизней... Уже позже она узнала, что делали англичане, когда вошли в добровольно сданный им лагерь - они принялись за пытки охранников, заставляли персонал голыми руками хоронить заражённые трупы, когда сами на бульдозерах ковшами сгребали мертвецов в могильные ямы, словно они мусор и не были людьми. Англичане так искренне верили, что немцы сами убили столько людей, что даже не вспоминали про собственные торги за два моста, когда было упущено время на спасение тысяч жизней. Они ведь победители, о чём им сожалеть и в чём каяться?

   Послышался гул вертолета, и Алистрина невольно задрала голову к небу. Ей вспомнились воющие сирены и еженощные налеты английских бомбардировщиков. Вспомнила и руины сгоревших домов, сотни убитых детей, сожженные женские тела, от которых оставались только ноги, обтянутые чулками.

   Со стороны солдат донеслись обрывки разговора - оказывается, этот Йоркширский полк пять лет назад был расквартирован в оккупированной Западной Германии... В этот момент Алистрина чётко поняла, что второй убитый на её совести тоже будет англичанином. И третий, и четвертый и сколько понадобится, лишь бы не остаться в оккупации, лишь бы снова обрести свободу.

   Она не сказала Шеймасу к кому и куда уезжает из города, только пообещала, что скоро вернётся. Пройти мимо патрулей вояк было не так-то сложно, всё-таки в трёх лагерях её хорошо обучили незаметно прорываться через окружение. Сесть на междугородный автобус посреди шоссе тоже удалось без проблем. Тревожно стало только на подъезде к Белфасту - армия добралась и туда. Пришлось проезжать через блок пост и показывать документы. Для себя Алистрина уже решила, что покидать Белфаст будет обходными путями.

   Сам город произвёл не неё неизгладимое впечатление. То, что происходило здесь не шло ни в какое сравнение с Дерри: на каждом шагу баррикады из пустых металлических бочек, перевернутых грузовиков, скелеты сожженных полицейских автомобилей, разбитые окна домов и витрины магазинов. Здесь всё началось, как и в Дерри, но с Оранжистского парада месяцем раньше. Сейчас же запад Белфаста контролировала британские военные, восток - Ирландская республиканская армия.

   - Вас нет в Богсайде и даже Дерри, - с ходу заявила Алистрина в штабе ИРА.

   Благодаря связям с активистами многочисленных комитетов она знала, куда и к кому идти. В штабе о ней тоже знали.

   - Обороной Богсайда занимаются вчерашние пацифисты, - продолжала излагать Алистрина. - Лоялистские твари спалили вчера целый католический квартал и всем плевать. А всё, что смогли мы, так это подпалить парочку полицейских униформ. Это не дело, парни. Если вы до сих пор диспутируете с дублинцами о марксистском пути борьбы за лучшую жизнь, тогда самое время выкидывать белый флаг и сказать англичанам: "Извините, мы вчера плохо себя вели".

   Командующий бригады внимательно выслушал её жесткую речь, смерил Алистрину оценивающим взглядом и закурил.

   - Мне уже звонили, рассказали о тебе и рецепте Че Гевары. Умно для безработной санитарки.

   - Я сейчас в таком состоянии, что если мне дать автомат, я, не раздумывая, выйду на улицу и перестреляю всех солдат, которых встречу.

   - Если раньше они не пристрелят тебя.

   Алистрина звонко рассмеялась.

   - Пускай, - ухмыльнулась она, - у меня крепкое здоровье.

   Командующий снова смерил её взглядом и заключил:

   - Дублинцы не дадут нам оружия, потому что всё, что они умеют, это теоретизировать и размышлять о политической борьбе. Может для них на республиканском юге это и приемлемо, но мы уже послали к чёрту всю их марксистскую чушь. Это палестинским мальчикам и девочкам можно называть себя марксистами и угонять самолеты. Нам сейчас не до громких поступков. В Белфасте началась гражданская война.

   - Можно подумать, в Дерри её нет, - ухмыльнулась Алистрина.

   - Вчера полиция убила здесь ребенка. Из пулемета на бронетранспортере. Протестантская полиция зверски убила католического мальчика. Лоялисты врываются в дома католиков, устраивают погромы и выгоняют людей на улицу. Это лоялисты подкладывают бомбы у электростанций и водопровода. Пока в городе стоит британский полк, есть надежда, что произвола полиции и лоялистов станет меньше.

   Алистрина только покачала головой.

   - Прости, командир, но ты дурак, раз надеешься на честную игру. Кто тебе сказал, что британская армия будет гарантом спокойствия в Ольстере? Королева? Премьер-министр? Ты, что малое дитя, чтобы им верить? Что-то вчера армия не очень-то рвалась наводить справедливость, когда в Дерри подожгли Бомбей-стрит. Даже тушить не помогали. Потому что они такие же протестанты, как и лоялисты с местной полицией. Случись ещё одна стычка, угадай, на чьей стороне выступит армия.

   - Ни на чьей - каменным голосом произнёс командующий бригады, - у них есть приказ, и они его обязаны придерживаться.

   - Значит, ты веришь тем, кто отдает приказы? А почему бы им не дать такой простой приказ: "Давите ирлашек"?

   - Чего ты вообще от меня хочешь? - не выдержал командующий.

   Алистрина тут же изложила свои требования:

   - Я простая ирландская женщина. Всё, что у меня есть, чтоб защитить свою честь и жизнь в моем городе, это кухонный нож. Я прошу тебя, командируй в Дерри бойцов, организуй в нашем городе партизанскую ячейку для сопротивления оккупационной армии. Поверь мне, не пройдет и полгода, как она действительно понадобится. Британская армия никогда не была сообществом альтруистов. Они вообще не видят людей ни в ком, кроме самих себя, ни в ирландцах, ни в индусах, ни в неграх. Англичане - враги на нашей земле. Как триста лет назад колонисты выгоняли наших предков жить на болото, так и сейчас они поступят с нами.

   - Вот что, девочка, - наконец ответил ей командир, - езжай-ка домой, выходи замуж за своего Шеймаса, рожай ему детишек и выброси из головы всю эту воинственную чушь. Ты перечитала книжек по истории, а тут тебе реальная жизнь.

   И Алистрина вернулась домой ни с чем. Командующий белфастской бригады ИРА оказался молод и глуп, чтоб понять очевидное или хотя бы вспомнить историю своего народа и осознать, что пощады от англичан ждать смертельно опасно. А она... для него она "девочка", как и было сказано. Её опыта для него не существует, он в него просто не верит.