Капеллан (СИ) - Дроздов Анатолий Федорович. Страница 17

   Приготовив Святые Дары, я вознес молитву и обратился к пастве.

   - Есть здесь исповедники?

   Ответом мне было молчание.

   - В таком случае причащать некого.

   Я взял потир и осушил его до дна, после чего смачно закусил просфорой.

   - Ни х...я себе! - воскликнул сержант в первом ряду.

   Командир роты метнул на него взгляд, и сержант вжал голову в плечи. Я притворился, что не расслышал. После службы контрактники отправились в город, где растеклись по злачным местам. Накануне они получили денежное содержание, так что гулеванили от души. О чем мне сообщил утром владыка.

   - Опять твои отличились! - сказал сердито. - Трех амеров отмутузили. Один из них - в госпитале. А ты в это время пьешь вино и просфорой закусываешь. В храме!

   - Оставшиеся от причастников Святые Дары священник обязан употребить сам, - сообщил я.

   - А то я не знаю! - рассердился полковник. - Но где сказано, что он должен делать это на виду у всех, да еще демонстративно? Гляди, Кап, допрыгаешься! На Куру сошлю.

   Я мысленно перекрестился. Кура - пустынная планета на краю галактики считалась последней дырой. Туда ссылали залетчиков. Служить там было тоскливо, народ деградировал и спивался. После Куры попасть в нормальную часть было нереально.

  Утро началось с физической подготовки. Контрактники выстроились у полосы препятствий помятые. Их лица их несли следы вчерашнего удовольствия. Некоторые обзавелись фингалами. Командиры взводов развели бойцов по стартовым позициям. Пары пошли. Мы с командиром роты наблюдали, как они нехотя бегут по мосткам, лезут по лестницам, прыгают в отверстия в щитах - словом, изображают штурм космического корабля.

  - Ползают, как сонные мухи! - буркнул командир роты.

  Я был точно такого же мнения. Внезапно заметил у стартовой позиции сержанта-матерщинника. В паре с другим контрактником он ждал своей очереди. Колебался я недолго. На мне была такая же, как и на контрактниках, полевая форма, а наперсный крест я оставил в штабе. Устав позволял не носить его на тренировках. Я подошел и дал знак партнеру сержанта отойти в сторону. Сам встал на его место.

  - Вы это чего, батюшка? - удивился матерщинник.

  - Собираюсь надрать тебе задницу, сын мой.

  За спиной раздали смешки.

  - Я не из этих, батюшка! - насупился сержант.

  - Вот мы и проверим!

  Ход занятий сбился. Все, включая командиров других взводов, теперь стояли и смотрели на нас. Рота предвкушала развлечение. Я кивнул взводному.

  - Пошли! - скомандовал он.

  Полоса препятствий конвойной роты считалась сложной. Ну, это как сказать. В академии мы бегали и не такие. Гоняли нас как сидоровых коз. Хотя неизвестный мне Сидор, будь у него коза, животное бы пожалел. Какое после этого у нее молоко?

  Матерщинника я опередил сразу. За спиной закричали и заулюкали. Соперник наддал. Лестницу мы преодолели почти разом, но у дыры в щите он замешкался - подвела нарушенная возлияниями координация. Я прыгнул, перекатился, уклоняясь от рванувшегося мне навстречу бревна, соскользнул по шесту, протиснулся в щель, и по натянутому канату пополз к финишу. Когда спрыгнул на пол, матерщинник только брался за канат. Крики в зале стихли - болели не за меня.

  - Ну? - спросил я сержанта, когда тот встал рядом. - Что насчет задницы?

  Контрактники заржали. Они симпатизировали сержанту, но почему бы не посмеяться? Армейская жизнь бедна на развлечения. Матерщинник метнул на меня злобный взгляд, и я понял, что позор мне припомнят.

  - Неплохо! - сказал командир роты, когда я вернулся к нему. - Честно говоря, не ожидал. Прохоров у нас в числе лучших.

  - Много пил вчера! - сказал я.

  Майор кивнул, соглашаясь. 'Вот и сказал бы это ему сейчас! - подумалось мне. - Я для них никто, а тебя послушали бы'. Однако майор промолчал. Он, как и личный состав роты, встретил меня прохладно. В беседе заявил, что прежний капеллан его вполне устраивал, толку в замене он не видит. Помогать мне воспитывать личный состав майор явно не собирался.

  Мстя Прохорова сбылась скоро. Я по-прежнему ждал исповедников в клубе, и они к моему удивлению прибыли - с десяток контрактников во главе с Прохоровым. С ними была девушка. Я узнал ее. В роте служили женщины, но Анна выделялась из их среды. Ее щеку пересекал шрам от края глаза до подбородка. По-видимому, рана плохо заживала, и из-за этого рубец вышел толстый и багровый. Лицо он уродовал. В роте, как я знал, девушку звали 'Анка-пулеметчица'. Импульсной пушкой она орудовала, как кисточкой для макияжа.

  - Мы, это... на исповедь, - сказал Прохоров. Я заметил, как другие контрактники заулыбались, и заподозрил подлянку. Прохоров подтолкнул Анну в спину, и она подошла ко мне.

  - Грешна, батюшка! - произнесла, склонив голову.

  В ее голосе не чувствовалось раскаяния, да и говорила она громко. Исповедники так себя не ведут.

  - Слушаю! - сказал я.

  - Я влюбилась в нашего ротного священника и мечтаю его соблазнить, - сообщила девушка.

  Контрактники в стороне едва сдерживались от смеха. Все ясно: подстава. Мгновение я колебался. Прогнать Анну? Они этого и ждут. В полку будут обсуждать, как капеллан кричал и топал ногами на исповедника. Думал я недолго.

  - Это тяжкий грех, чадо! - сказал громко. - Встань на колени!

  Анна поколебалась, но подчинилась.

  - Как говорят в миру: 'Не согрешишь, не покаешься'. Так что приступай! - я потянул молнию на брюках. - Нежно и с молитвой.

  Контрактники на мгновение застыли, но затем, не удержавшись, заржали. Сгибаясь от хохота, они метнулись к выходу. Анна вскочила и, вся пунцовая, устремилась следом.

  Владыка связался со мной в тот же вечер.

  - Ты охренел, лейтенант? - набросился он на меня. Обращение по званию демонстрировало высшую степень его гнева. - Предлагать прихожанке совокупление в церкви?!

  - В клубе, - сказал я. - Церковью он становится, когда заносят алтарь.

  - Какой, хрен, разница? - рявкнул он. - Она пришла на исповедь.

  - Совсем нет. Их целью было унизить меня. Обдуманная провокация.

  - А ну-ка, ну-ка? - заинтересовался владыка.

  Я рассказал.

  - Совсем охренели! - сказал полковник после того как я смолк. - Надо же - священника провоцировать! Что там твой командир думает? Я его раком поставлю!

  - Не нужно, - попросил я. - Сам разберусь.

  - Смотри! - сказал владыка. - Но если что... Как, кстати, ты ей сказал? Нежно и с молитвой? - он ухмыльнулся и прервал связь.

  Спустя день я понял, что родил мем. Я шел мимо проходной, где двое солдат из другой роты затаскивали в грузовик шкаф.

  - Давай, давай! - понукал их сержант. - Не ленись! Нежно и с молитвой...

  Мем мемом, но на исповедь ко мне по-прежнему не шли. По этой причине не было и причта. Допускать к службе пономаря, который не исповедуется и не причащается, я не мог. Так продолжалось, пока нас не послали на боевую операцию

  На конвои пираты не нападали - боялись. Что русские, что американцы разносили бандитов в пыль. Грабили одиночек. Не все владельцы транспортных кораблей ходили в конвоях. Во-первых, требовалось ждать, пока тот сформируют, во-вторых - платить. Желающие сэкономить находились. Вот их-то и поджидали пираты. Они неплохо знали маршруты движения кораблей, или же кто-то сливал им информацию - скорее всего, что второе. Грузовики захватывали, выгружали концентрат, а заодно чистили экипаж от ненужных им вещей и денег. Сами корабли пиратов не интересовали - слишком приметные, продать не удастся. Грузовики с разбитыми двигателями и с выведенной из строя навигационной системой оставляли в космосе - пиратам требовалось время, чтобы безопасно уйти. Судьба экипажа бандитов не беспокоила. Остались живы - пусть радуются. Поболтаются в космосе, а там найдутся по маяку. Иногда находили поздно. Незадолго до моего прибытия на Реджин патрульный катер наткнулся на ограбленный пиратами российский грузовик. Экипаж был мертв. Пираты забрали у них воду и продовольствие, и люди не дождались помощи.