Зов странствий. Лурулу (ЛП) - Вэнс Джек Холбрук. Страница 119
Немного помолчав, Занк пригласил: «Если вы желаете присесть, присаживайтесь».
Монкриф осторожно опустился на производивший хрупкое впечатление стул с прямой спинкой, скрипнувший под его весом.
«В том, что касается наших программ, вы прибыли в неподходящее время, — сказал Занк. — Расписание полностью зарезервировано на неделю, за исключением нескольких перерывов в «кладбищенскую смену», после полуночи. Послезавтра открывается одна вакансия, но на нее претендуют «плюхошлепы», причем самым бесцеремонным образом. Я не уступил их требованиям, что вызвало некоторые возражения. Предпочел бы, чтобы они убрались восвояси в Темный Лес и не возвращались. Тем не менее, приходится учитывать их популярность среди зрителей, представляющих определенные слои населения, игнорировать пожелания которых непрактично».
«Гм! — отозвался Монкриф. — Эти акробаты производят впечатление исключительно невоздержанных нахалов».
Губы главного режиссера покривились намеком на улыбку: «Они надеются меня запугать, но их надежды не оправдаются».
«Плюхошлепы» недостаточно плотно закрыли за собой дверь, ведущую в зал ожидания. В оставшейся щели сверкали несколько глаз.
Монкриф и Занк продолжали беседу, не подозревая о том, что за ними подглядывают. Монкриф произнес слегка нравоучительным тоном: «Так как я недостаточно знаком с обычаями, принятыми в Каксе, мне следовало бы, наверное, держать свои мнения при себе. Тем не менее, эти «шлюхоплеты» производят впечатление шайки хулиганов-садистов, лишенных всякой привлекательности».
«Вполне разделяю ваше мнение, — отозвался Занк. — А теперь расскажите мне о своей труппе».
«С готовностью! Излишне было бы упоминать о том, что наши программы ничем не напоминают вульгарные сальто-мортале. Труппа Чародея Монкрифа вдохновляется другими представлениями; в наших номерах сочетаются галантные приключенческие сюжеты и романтическая таинственность. Мы знамениты творческой изобретательностью постановок, наш каждый номер привлекает слух музыкой, взор — красотой, воображение — захватывающей экзотикой далеких миров. Я подготовил три номера, соединенных различными средствами в неразрывную последовательность. Осмелюсь заметить, что вакансия, открывающаяся послезавтра, устроила бы нас наилучшим образом, так как мы не можем долго оставаться в Каксе».
«Меня это тоже устроило бы, — Занк помолчал, взвешивая какие-то соображения. — Тем более потому, что ваша программа согласуется с моими собственными вкусами. «Плюхошлепам» придется удовольствоваться «кладбищенской сменой». А если они вздумают снова протестовать, им предстоит бежать наперегонки по дороге к Темному Лесу».
Дверь, ведущая в зал ожидания, с треском распахнулась, и обросшие акробаты ввалились, отталкивая друг друга, в кабинет режиссера.
Занк пробормотал Монкрифу: «Встаньте за мной и ничего не говорите».
Монкриф поспешно выполнил это указание.
Занк резко произнес: «Что еще вы придумали? Немедленно покиньте мой кабинет — вас никто не приглашал заходить сюда снова!»
Главарь циркачей протиснулся на шаг вперед: «Сам виноват! Ты обозвал нас «вонючими скотами» и насмеялся над нашим мастерством. Снюхался с этим жирным фокусником и отдал ему лучшую вакансию. А нам оставил только ночные представления — кто будет на нас смотреть? Пара храпящих пьяных забулдыг? Ты нас предал, и кому-то придется дорого за это заплатить!»
Занк поднял руку — его указательный палец, направленный на «плюхошлепов» подобно дулу лучемета, заставил акробатов попятиться и неуверенно переминаться с ноги на ногу.
«Не закатывайте истерику! — тихо предупредил режиссер. — Будьте осторожны — или ваши дела пойдут еще хуже».
«Плюхошлепы» слегка присмирели — набычившись и поблескивая глазами, бородатые силачи стояли в трех метрах от полукруглого стола.
Занк заговорил снова — на этот раз в его голосе звенела металлическая нотка: «Я — главный режиссер, и я устанавливаю расписание по своему усмотрению! Скажите спасибо за то, что я вообще позволяю вам выступать — или убирайтесь в Темный Лес! Вон!»
«Нет уж, так дело не пойдет!» — прорычал главарь. «Плюхошлепы» стали угрожающе продвигаться вперед — похмыкивая, постанывая, похрипывая, посвистывая сквозь зубы.
Монкриф прижался спиной к стене. Дикие циркачи сошли с ума! Странно и печально было бы кончить свои дни здесь, в кабинете главного режиссера «Треваниона»!
Занка, по-видимому, происходящее нисколько не беспокоило. «Так вы уйдете, наконец, или нет?» — спросил он.
«Уйдем, когда каждый получит по заслугам! — заносчиво заявил главарь шайки. — Сперва мы покажем этому «чародею», где раки зимуют, а потом и тебя поставим на место!»
Занк прикоснулся к кнопке на столе. Дверь кабинета сдвинулась в сторону, в проеме появился Байярд Дезоссо: «Слушаю вас, распорядитель!»
«Удалите нарушителей из моего кабинета! — приказал ему Занк. — Я их не приглашал».
Байярд повернулся к «плюхошлепам»: «Освободите кабинет! Вы слышали, что сказал режиссер? Вас сюда не приглашали! Пошевеливайтесь! Выходите по одному — будьте добры, соблюдайте очередь, не толкайтесь!»
Бородатые акробаты схватили Байярда и принялись перебрасывать его туда-сюда, как большую, болтающую руками и ногами тряпичную куклу, невзирая на протесты и угрозы возмущенного клерка. Наконец, когда им надоела эта забава, «плюхошлепы» выбросили Байярда за дверь и снова повернулись к распорядителю Занку. Шаг за шагом все они приближались к полукруглому столу.
Не торопясь, Занк слегка наклонился и нажал еще одну кнопку. В полу кабинета раздвинулась дугообразная прорезь; из нее быстро и тихо поднялась полукруглая панель из толстого стекла — защищавшая стол прозрачная преграда высотой полтора метра.
Озадаченные, «плюхошлепы» снова остановились. Их главарь презрительно расхохотался: «Детские шалости! Чего ты хочешь этим добиться? Я могу перепрыгнуть это стекло без разбега!»
Вся его труппа разразилась издевательским ржанием.
Откинувшись на спинку стула, режиссер беззаботно обронил: «Делайте, что хотите. Рекомендую вам, однако, сейчас же покинуть это помещение, не производя лишний шум и без хулиганских выходок».
«Справедливость должна восторжествовать!» — заявил главарь бородачей.
«Справедливость не замедлит восторжествовать», — кивнул режиссер.
Главный «плюхошлеп» сгорбился, присел и легко вспрыгнул на верхний край стеклянной преграды.
Руки и ноги акробата заискрились голубым огнем. его шевелюра и борода распушились торчком, образуя нечто вроде огромного черного одуванчика, переливающегося трескучими маленькими молниями. Циркач сдавленно вскрикнул и спрыгнул назад, перекувыркнувшись в воздухе. Как только его ступни прикоснулись к полу, от них разбежались ручейки голубых искр, постепенно гаснувшие по мере того, как предводитель «плюхошлепов» вертелся, подпрыгивал и ругался, как одержимый. Его товарищи с изумлением наблюдали за этой пляской.
К тому времени в кабинет режиссера почти незаметно зашли шестеро надзирателей в черных униформах с желтыми нашивками. Без лишних слов они занялись выдворением «плюхошлепов». Последовала непродолжительная суматоха — несколько прикосновений электрическими разрядными дубинками быстро подавили сопротивление. На акробатов надели наручники, их соединили цепями, надетыми на шею, после чего, по сигналу, бесцеремонно вытолкали из кабинета.
Монкриф робко выступил из-за стола и снова занял место на стуле, пытаясь вести себя так, словно не случилось ничего особенного. Немного успокоившись, он спросил: «Что с ними сделают?»
«Практически ничего, — ответил Занк. — Они не обращают внимания на побои, так что надзиратели не станут тратить на них время и силы. Их заключение в карцере тоже доставляет надзирателям одни неприятности, поскольку «плюхошлепы» только и делают, что спят, а когда просыпаются, гадят по углам камеры. Мы могли бы выслать их на Ветреный остров, но уже через несколько месяцев публика начнет устраивать дебоши и требовать, чтобы акробатов вернули. Но если я заставлю их выступать по ночам три или четыре месяца, они, возможно, поймут, что им следует вести себя приличнее».