Зов странствий. Лурулу (ЛП) - Вэнс Джек Холбрук. Страница 130
Сосредоточение на вопросе о побуждениях паломников повлияло на поведение стюарда больше, чем он сам осознавал. Его кипучий, жизнерадостный темперамент теперь проявлялся гораздо реже, его словоохотливость превратилась в склонность к рассеянному бормотанию. Эти изменения не могли не привлечь внимание его коллег, и в конце концов Шватцендейл, усевшись напротив Винго за столом в камбузе, поставил вопрос ребром. Винго уклонялся от прямого ответа, но механик настаивал, и стюарду пришлось подробно изложить содержание его беседы с Кьюрегом. Отчитавшись без утайки, он прибавил: «Несмотря на его манеры, которые никак нельзя назвать располагающими к дружескому общению, Кьюрег — очень интересный и сложный человек, заслуживший высокую репутацию мудреца, а также эпикуреец, циник и, в глубине души — что почти невероятно! — искатель приключений и романтик».
«Странно! — заметил Шватцендейл. — Он производит впечатление человека умеренного, уставшего от людей и довольно-таки высокомерно относящегося к простым радостям жизни».
«Это всего лишь маска, — отозвался Винго. — Кьюрег тщательно имитирует презрительное отчуждение, чтобы исключить всякую возможность амикошонства. Фактически под этой маской скрывается проницательная чувствительность. Когда он соглашается наконец говорить откровенно, его наблюдения весьма поучительны. Теперь я понимаю истинную сущность Кирила и условия, с которыми сталкиваются пилигримы, совершающие «великое кругохождение». Они проделывают трудный путь, не лишенный, однако, своеобразия — и нередко сталкиваются с неожиданностями, а те, кому удается вернуться наконец в Бесовскую Высадку, ощущают торжество свершения, служащее достаточным возмещением тягот, перенесенных во время «кругохождения»».
Поразмышляв, Шватцендейл недовольно крякнул: «Если этот момент облегчения — единственная награда за мученичество, в чем смысл паломничества? Идея «кругохождения» на Кириле не должна была бы привлекать никого, кроме свихнувшихся фанатиков и самобичевателей».
«Нет-нет! — воскликнул Винго. — Паломничество объясняется подсознательными побуждениями, которые, должен признаться, трудно выразить словами».
«Не вижу здесь никаких затруднений или сложностей, — упорствовал Шватцендейл. — Их паломничество — совершенно бесполезная затрата времени, денег и сил, их путь ведет ниоткуда в никуда. Уровень их умственного развития невозможно сформулировать, не прибегая к вульгарным выражениям».
Винго выдавил терпеливую улыбку: «Паломничеству присущи непонятные тебе аспекты! Да, ими движут подсознательные стимулы, но это исключительно мощные и чрезвычайно важные стимулы! Великая «круговерть» — калибр, которым паломник измеряет личное достоинство. Возвращаясь с востока в Бесовскую Высадку, он испытывает восторг, граничащий с ощущением собственного величия!»
«И его можно понять, — обронил Шватцендейл. — У него наконец появляется возможность отдохнуть после утомительной ходьбы».
Все еще улыбаясь, Винго покачал головой: «Кьюрег уже завершил одно «кругохождение». Он нашел в паломничестве аспекты не поддающейся пониманию глубины — по меньшей мере, не поддающиеся моему пониманию, хотя я намерен серьезно их рассмотреть».
«Дорогой мой, этот очковтиратель тебя загипнотизировал, — Шватцендейл встал. — Очевидно, мне придется обменяться с ним парой слов».
Улыбка Винго стала насмешливой: «Посмотрим, кто из вас окажется в большем замешательстве».
«Несмотря на всю его эрудицию, — парировал Шватцендейл, — Кьюрегу все еще приходится надевать штаны по утрам». Механик вышел из камбуза — Винго сначала вздохнул, потом задумался.
Шватцендейл отыскал философа, пребывавшего в относительно общительном настроении. Будучи не прочь поболтать на досуге, тот представился не только как ученый, искатель приключений и эпикуреец, но и в качестве изобретательного финансиста, ожидающего возможности заключения нескольких прибыльных сделок в Бесовской Высадке. Отвечая на вопросы Шватцендейла, Кьюрег предоставил сведения о паломничестве, которые заинтриговали механика, хотя показались ему отчасти обескураживающими и даже устрашающими.
Шло время, полет подходил к концу. В тот день, когда впереди появилась холодная белая искра звезды Рыс, Винго зашел в рубку управления, где капитан Малуф просматривал описание Кирила в «Путеводителе по планетам».
Расстроенный и почти отчаявшийся, Винго не стал тратить время на осторожные вступления: «Капитан! После долгих и мучительных размышлений я наконец принял решение!»
«Неужели? — Малуф отложил справочник и взглянул стюарду в глаза. — Какое именно?»
Винго сделал шаг вперед: «На протяжении нескольких последних недель я подводил итоги своей жизни и понял, что оказался на распутье. Двигаясь по одному пути — по легкому пути — я могу продолжать жить по-прежнему. В другом направлении меня ожидают препятствия — это трудный, часто безотрадный путь, но он передо мной открылся. Взвешивая эти две возможности, я принял решение. В Бесовской Высадке я собираюсь сложить с себя полномочия стюарда «Гликки» и отправиться на запад вместе с паломниками. В конечном счете я вернусь с востока, полный чистого торжества — может быть, в этом и заключается поиск моей Лурулу!» Подчеркивая слова, Винго потрясал в воздухе розовым кулаком: «Вот и все, по сути дела. Вы слышали, чтó я хотел сказать. Мы останемся друзьями?»
«Разумеется! — ответил капитан. — Думаю, что наша дружба станет крепче, чем когда-либо! Но мне приходит в голову странная мысль. Вполне может быть, что ты потеряешь больше, чем найдешь».
Винго поморщился: «Я прекрасно понимаю, чтó потеряю. Общество друзей, которое я ценю превыше всего! Хотел бы я, чтобы мы запарковали «Гликку» в Бесовской Высадке и отправились на запад вчетвером, чтобы в конце концов вернуться с востока и вместе отпраздновать торжество в самую радостную минуту нашей жизни!»
«Не сомневаюсь, что все мы обрадовались бы возвращению, — сухо сказал Малуф и вздохнул. — Даже в перспективе воображения, однако, путешествие вокруг света на своих двоих представляется мне сумасшедшим предприятием».
«Надо смотреть на вещи без предубеждения! — заявил Винго. — Преданность мечте позволяет внедрять ее в жизнь, и радость достижения никогда не покидает победителя!»
Малуф снова вздохнул и откинулся на спинку стула: «Позовем Шватцендейла и посмотрим, как он отреагирует на твое предложение».
«Фэй нередко проявляет нерешительность, — с сомнением сказал Винго. — Придется напомнить ему о его склонности к галантным приключениям».
«Ха! Гм!» — капитан прокашлялся и наклонился к микрофону.
Уже через несколько секунд Шватцендейл появился в рубке. Переводя взгляд с капитана на стюарда и обратно, механик с подозрением спросил: «Что случилось? Зачем я понадобился?»
«Нам понадобился твой совет, — объяснил Малуф. — Возникла беспрецедентная ситуация. Винго намерен покинуть звездолет в Бесовской Высадке и отправиться в кругосветный поход с паломниками».
«В самом деле?» — Шватцендейл озабоченно посмотрел на стюарда, как врач — на тяжело больного пациента.
«И это еще не все, — продолжал капитан. — Винго желает, чтобы вся команда «Гликки» присоединилась к нему в этом предприятии — для того, чтобы, вернувшись в Бесовскую Высадку с востока, мы вместе отпраздновали наше торжество. Я правильно тебя понимаю, Винго?»
«В сущности, таково мое предложение, — подтвердил стюард. — Могу прибавить только то, что стремление к этому героическому свершению вызывается несколькими подсознательными архетипическими стимулами, позволяющими преобразить остаток нашей жизни, внушив нам уверенность в своем внутреннем величии».
«Идея, поражающая своей новизной, — признал Шватцендейл. — Неожиданная, нелепая и наивная! Она никогда не пришла бы мне в голову — особенно после моей недавней беседы с Кьюрегом. Судя по всему, паломничество связано со множеством нежелательных обстоятельств, которые практически никогда не предаются гласности. Например, лишь небольшая доля тех, кто отправляется на запад из Бесовской Высадки, возвращается туда с востока. Многие отказываются от попытки «кругохождения» уже через несколько дней. Утомительный и продолжительный путь особенно мучителен для людей с чувствительными ступнями — паломникам нередко приходится пробираться по лавовым полям, то есть по почти непроходимым завалам острых обломков вулканического туфа».