Тайны древних миграций - Бутаков Ярослав Александрович. Страница 13

Возвращаясь назад, ко временам разрушения дорийцами микенской цивилизации, надо отметить, что далеко не все историки принимают такую причину её гибели. Многое в этом процессе до сих пор неясно. Во всяком случае, города микенской цивилизации, достигшей расцвета в XVII—XIV веках до н. э., приходили в упадок и забрасывались не одновременно, а некоторые даже переживали период повторного подъёма. Отечественные историки обратили внимание на узкоэлитарный характер микенской цивилизации, для которой роковой оказалась гибель верхнего слоя её носителей в войнах. «Уцелевшие в каждой области обитатели не были заинтересованы в восстановлении царского могущества, для них было жизненно важным сохранение традиционных общинных и внутриплеменных связей, – пишут они в первом томе советской “Истории Европы”. – Эти тенденции были столь сильны, что даже выжившие царские семьи постепенно утратили своё господствующее положение… Исчезло и употребление сложного ахейского письма, которое было бесполезно сельчанам и простым ремесленникам… Волна переселения народов, обрушившаяся на Грецию на рубеже XIII—XII веков до н. э., могла смыть непрочный слой элитарной дворцовой культуры».

Обращено внимание и на то, что, несмотря на племенную разнородность Греции, культура правящего слоя микенской цивилизации была единой: «По всей стране династические круги в XVI—XIII веках до н. э. неукоснительно придерживались общих культурных традиций». А это даёт основание предполагать, что элита имела этнические отличия от основной массы подвластного населения. И у древнегреческих авторов сохранились упоминания народа, который населял Грецию до прихода туда собственно греков. Этот народ – загадочные пеласги, по поводу происхождения которых выдвинуто немало теорий.

Загадке пеласгов посвящена обширная литература. Некоторые авторы связывают пеласгов с другим таинственным народом древности – этрусками, указывая на то, что греки называли этрусков тирренами (отсюда до сих пор – Тирренское море), или тирсенами, а к последним причисляли пеласгов. Им возражают, говоря, что Геродот упоминал лишь о соседстве пеласгов с тирсенами в северной Греции, но не об их тождестве. Пеласги и тирсены для греков – разные народы, причём в древней истории Эллады гораздо большее значение имели пеласги.

По сообщениям древнегреческих авторов, пеласги населяли почти всю Элладу и близлежащие острова до прихода туда собственно эллинов (т. е. ещё ахейцев). Сами греки пришли откуда-то с севера, возможно, с Дуная, о чём может свидетельствовать одно из племенных названий ахейцев – данайцы. Контакты между греками и пеласгами, согласно греческой традиции, носили, как правило, мирный характер. Причём греки признавали, что пеласги стояли на более высоком уровне развития, и греки позаимствовали у пеласгов многие навыки в земледелии и строительном деле. Завершилось всё это смешением пеласгов с греками, причём только после этого население Древней Греции стало достаточно многочисленным. Смешанное население в массе своей восприняло греческий язык, хотя ещё во времена Геродота кое-где оставались группы, говорившие на языке пеласгов.

Здесь мы не будем затрагивать вопрос происхождения пеласгов, ограничившись констатацией наличия этого развитого догреческого народа Греции. Вернёмся к тому, как ахейцы пролагали пути будущей Великой греческой колонизации за сотни лет до неё.

Многие археологические открытия ХХ века позволили учёным переосмыслить свидетельства древнегреческого эпоса и признать, что во времена микенской цивилизации грекам (ахейцам) был хорошо известен бассейн Средиземноморья. Более того, отдельные исследователи сочли возможным говорить даже об ахейской Великой колонизации. Ведь после гибели микенской цивилизации эллинам пришлось взбираться на тот уровень развития, который был ранее ими уже достигнут. Неудивительно, если среди достижений микенской эпохи, повторенных греками в эпохи архаики и классики, было и освоение Средиземноморского бассейна.

Сказания Гомера о странствиях Одиссея, миф о плавании Ясона и аргонавтов за золотым руном отражают знакомство догомеровских греков с окружающим миром, включая берега Чёрного моря, хотя этот мир для греков поначалу был полон всяких опасностей. Археологические находки свидетельствуют: ещё в XVI веке до н. э. ахейцы появлялись у берегов Италии, а в XIV—XIII веках до н. э. они основали там свои поселения. «Греки-микенцы внесли свою лепту в формирование римского этноса: они оставили свои следы в языке и религии римлян и этрусков, обогатили своим хозяйственным опытом животноводство и пахотное земледелие в Италии, – пишет крупный отечественный историк Древнего Рима И.Л. Маяк. – Согласно некоторым современным исследованиям, жители древнейшего Лация заимствовали от микенцев-аркадцев, а не от этрусков, как считалось ранее, обычай носить тогу – плащ из шерстяной ткани, а также мастерство изготовления льняной одежды». Памятники ахейского слогового письма сохранялись в Италии всё римское время и были известны ещё в VI веке н. э., только их никто уже не мог прочесть.

Высадившись на берега Северной Африки, ахейцы ознакомились с древнейшей караванной дорогой, ведущей через Сахару. Как считает французский исследователь Анри Лот, ахейцы первыми из европейцев пересекли Сахару от Средиземного моря до берегов Нигера. Сахара в то время, впрочем, ещё не была безводной пустыней, и в качестве тягловой силы ахейцы использовали обыкновенную лошадь. На скалах нагорья Ахаггар и плато Тассилин в Алжире найдены рисунки древнегреческих колесниц.

Ахейские колонии оказались недолговечны в большинстве тех мест, где они возникали. Исключение составили ахейские поселения на Кипре, основанные не позднее XIII века до н. э. Ахейцы создали на Кипре ряд государств, сохранивших традиционное династическое устройство микенских царств. Даже ахейский диалект, несмотря на последующий наплыв ионийских колонистов, удержался на Кипре до эллинистической эпохи (после походов Александра Македонского). На Кипре микенская цивилизация продлила своё существование ещё на тысячу лет после того, как на континенте она исчезла.

С ахейцами многие историки связывают сообщение древнеегипетских надписей о загадочных «народах моря», во времена фараона Мернептаха (XIX династия; конец XIII в. до н. э., но есть и другие датировки) и позднее вторгавшихся в Египет с моря, а также по суше с запада вместе с ливийцами (берберами) Северной Африки. «Народы моря» в XIII—XII веках до н. э. разрушили финикийский город Угарит, подорвали царство хеттов в Малой Азии, пробовали закрепиться в Египте, но это им оказалось не под силу. Большая часть «народов моря» осела на побережье Палестины, которая и стала называться так по имени одного из этих народов (вернее, по искажённому этнониму филистимляне), позднее ассимилированному семитами.

В древнеегипетских известиях о «народах моря» историки находят указания на многие известные в древности народы. Кроме ахейцев, это также пеласги, этруски (тирсены), обитатели Крита, Сицилии, Сардинии. Но почти все эти отождествления остаются спорными. Неясна и сама причина столь массовой миграции, прекратившейся так же неожиданно, как и возникла. Связь её с вторжением дорийцев в среднюю и южную Грецию (и то и другое – отголоски большого миграционного процесса) – чисто гипотетическая. Она вызвана тем, что для этого времени мы не знаем больше никаких других подобных массовых переселений народов. Миграция «народов моря» – одна из загадок древности, которая ещё ждёт своего однозначного решения.

Далеко не все культурные достижения ахейцев оказалось под силу заимствовать соседним с ним народам. Это касается прежде всего их письменности – «слогового письма Б». Оно было настолько сложным, что оставалось недоступным подавляющему большинству самих ахейцев и забылось после гибели ахейской элиты в войнах с дорийцами. Совсем другая судьба ожидала первое в мире фонетическое письмо – алфавит. Его придумали финикийцы где-то в IX веке до н. э., а меньше чем за столетие он уже широко распространился по всему Средиземноморью, причём в нескольких вариантах. Греки, этруски, италийские племена быстро приспособили финикийское изобретение под звуки своих языков, упростив начертание ряда финикийских букв и изменив значение некоторых из них – вместо согласных звуков они стали обозначать гласные.