Воспоминание - Деверо Джуд. Страница 59

— А тебе, братишка, нужно оседлать кузнечика, — беззлобно отозвался Талис. — А еще лучше ужа, чтобы ноги не волочились по земле.

Джон опустил внесенную руку.

— А ты как считаешь, братец? — вежливо поинтересовался Талис у Филиппа. Руки того тряслись от перенапряжения: он весь день тренировался.

— Как я считаю? — переспросил Филипп, который боялся отца и потому всегда избегал оказываться в центре внимания. — Да как тебе сказать…

Талис устремил на него взгляд и сразу заметил его трясущиеся руки и круги под глазами. Все трое спали на одной постели, и ему было отлично известно, что Филипп кашляет всю ночь.

— Завтра мы устроим соревнование, — сказал он. — Я вызываю вас обоих. Если хоть один меня одолеет, оба будете валяться под деревом и отдыхать. А если никто из вас, тогда я буду отдыхать, а вы — упражняться.

Молодые люди так посмотрели на Талиса, как будто тот сошел с ума. Они хотели сказать: ты что! Отец в жизни не допустит такого безделья.

— Ну-ну, не смотрите так уныло. Я буду храпеть не очень громко, пока вы бьетесь там на жаре. А Хью вам покажет! У меня еще останутся силы, чтобы танцевать всю ночь, а вы так устанете, что будете валиться с ног.

Джон усмехнулся. Талис напоминал его самого, каким он был в этом возрасте: такой же самоуверенный и задиристый.

Первым намек Талиса понял Филипп, и в его глазах мелькнула симпатия. Талис намекал отцу, что Джеймс не может тренироваться каждый день, что ему необходим отдых. Филипп догадался, что завтра утром Талис сделает вид, что проиграл, даже если получит преимущество, поддастся Джеймсу и даст ему возможность выиграть. И тот получит возможность отдохнуть под тенистым деревом.

Он решил подыграть ему:

— Ах ты, зелень! Ты еще ребенок, чтоб так говорить. Тебе в жизни никогда не побороть человека, у которого за плечами такой опыт, как у меня. Ты там у себя на ферме-то, небось, на коровах ездил?

— Я тебе… — начал Джон, но Талис его прервал.

— Я был таким же великолепным фермером, каким буду замечательным рыцарем! — хвастливо заявил он. — Я выращивал таких гигантских цыплят, что ездил на них верхом. Хотя, конечно, на них было не очень удобно перелетать через заборы. Спросишь почему? А потому что перья набивались в рот! Но я решил и эту проблему. Перья я продавал кораблестроителям, они из них делали мачты. Знаете, хватило на целый флот. Может, слышали? Флот из цыплячьих перьев.

Даже Джону шутка так понравилась, что он рассмеялся. Он больше не пытался вмешиваться, а молча ел, слушая, как его сыновья подшучивают друг над другом. Казалось, что с каждым днем мрак покидает этот дом, испаряясь как туман. Джон всегда говорил, что его счастье в том, чтобы иметь настоящего сына. Появление этого красивого, умного и сильного юноши подтвердило его правоту.

Но к концу пятого дня Джон начал замечать, что с его прекрасным сыном что-то не в порядке. Поначалу его энергия не знала границ. Он хохотал и дразнился, все время пытаясь продемонстрировать свою силищу во владении оружием. Конечно, тренировки ему не хватало — откуда она могла взяться? — но задатки у него были прекрасные.

С другой стороны, учителя не уставали хвалить его за знание всех на свете наук и искусств. Они наперебой утверждали, что лучшего ученика у них никогда не было — ну, может быть, только Джеймс. На их оценку Джеймса Джон не обращал внимания. Какая разница, как учится его слабый сын? Он все равно умрет молодым, поэтому Джон не желал дарить ему ни кусочка своего сердца.

Но Талис — это другое. Вот кто достоин того, чтобы его любили.

Итак, что же с ним происходит? Джон недоумевал. Казалось, Талиса кто-то душит изнутри. Когда Джон высказал предположение, что Талис. возможно, устал, Хью Келлон энергично потряс головой.

— Чтобы шестнадцатилетний мальчишка устал? Да вы вспомните себя в этом возрасте, милорд. Разве не было такого, чтобы вы упражнялись весь день, а потом всю ночь напролет ухаживали за девушкой? Я, например, в этом возрасте мог вообще не спать.

— А что же тогда с ним?

Хью не имел представления. Но очень скоро ключ к разгадке этой проблемы неожиданно оказался у Джона в руках. В момент, когда Талис ловко сбил Хью с ног и непочтительно поставил ногу ему на грудь, у молодого человека определенно не ощущалось никакого недостатка в энергии. Все, конечно, поняли, что Талис хочет произвести впечатление на девиц, которые выглядывали из окна. Но какому парню этого не хочется. И Джон не обратил на это никакого внимания.

Завтра будет неделя, как Талис был с ними. В течение этого времени Джон придирчиво контролировал его каждый шаг. Талис не имел возможности спокойно вздохнуть. Джон сам не знал, чего именно он боится. Со стороны казалось, он опасается, что Талис исчезнет, если за ним не наблюдать каждую секунду.

После обеда Джон велел всем сыновьям идти к себе, и сам с Хью вслед за ними стал подниматься по лестнице в свои апартаменты.

На лестнице произошел случай, после которого Джон начал кое о чем догадываться. Навстречу им двигался выводок его дочерей. Он их не различал по лицам и никогда не интересовался, кого как зовут. Все они казались ему совершенно на одно лицо.

Внезапно, как будто на них были наложены какие-то чары, все остановились и не могли двигаться дальше. Талис тоже остановился вместе со всеми. Его глаза расширились, как будто он смотрел на что-то не от мира сего. Напротив него одна девочка тоже остановилась, прислонившись к стене. Выражение ее лица было копией выражения лица Талиса.

Поначалу оба — девочка и Талис — не касались друг друга, только смотрели. Но они смотрели так, как Джону еще не приходилось видеть, чтобы так смотрели. То, что происходило с ними, нельзя было увидеть, это можно было только ощутить. Когда они увидели друг друга, казалось, воздух наполнился чем-то и застыл, как бывает перед грозой.

Все, кто был вместе с ними на лестнице, не могли пошевелиться, не могли шагу ступить в атмосферу вокруг этих двоих. С этим нельзя было ничего поделать. У всех появилось ощущение, что само небо мелко задрожало.

Что же касается Калли и Талиса, они дрожали с такой силой, что не могли проронить ни слова. Не разлучаясь никогда, они уже много дней не видели друг друга… Они до сих пор толком и не знали, что такое разлука. Однажды, целую вечность назад, Талис поехал на ярмарку без Калли, и оба тогда чуть не умерли от ужаса, разыскивая друг друга.

Поэтому сказать о них, что они «скучали» — это не сказать ничего. Они были подобны растениям, которых лишили воды и солнца. Все, что было вокруг них, медленно иссыхало.

Медленно-медленно Талис протянул руку по направлению к Калли, и она тоже протянула руку навстречу его руке. Все смотрели на них, не шевелясь, как будто какая-то сила превратила людей в камни. И вот так все увидели, как они коснулись друг друга кончиками вытянутых пальцев.

Все до одного содрогнулись, когда это произошло. Их сильные, молодые, жаждущие воссоединиться тела касались друг друга, и это ощущение передавалось всем вокруг. Казалось, что от содрогания их тел затрясся даже воздух, более того — даже каменное здание.

Ни Калли, ни Талису не было дела до того, какое впечатление они производят на окружающих. Они уже много дней пытались быть хорошими, пытались быть такими, какими, по их мнению, следовало быть людям «взрослым» и «разумным». Особенно Талис пытался не думать о Калли. Он знал, что в Хедли Холле все начнут над ним потешаться, если она и здесь будет при нем так же неотлучно. Эти люди — не Мег и Уилл, которые души не чаяли в детях и позволяли им все. Эти люди считали, что жить следует точно так, как живут они, а дети должны только учиться.

Никто не знал, долго ли Калли и Талис стояли в молчании на лестнице, протянув навстречу друг другу руки и через кончики пальцев даря друг другу жизнь и силу. Если бы окружающим не надо было идти вверх или вниз по лестнице, они простояли бы так всю ночь.

Первым очнулся Джон.

— Ну-ка, парень, дай-ка мы пройдем, — сказал он, слегка подтолкнув Талиса, что вернуло того к реальности.