Осознанный риск - Карр Робин. Страница 9

Он был намного ниже своего сына, которого все называли Маленьким Майком. Большой Майк остановил свою жену, словно боялся, как бы она не зашла слишком далеко. Мэтти — сокращенно от Матильды — и Майк Кавано обеспокоенно смотрели на своего огромного сына, выглядевшего беспомощным.

— Не переживай, мам, — проговорил Майк, дотронувшись кончиком пальца до ее носа. — Они не голые. По моему дому не бегают голые женщины и дети. Можно я переночую у нас?

— Конечно, сынок. Позволь мне дать тебе булочек для нее. Я их заверну, а она разогреет к ужину. Ты будешь ужинать здесь или с ней?

Майку показалось, что она подчеркнула это «с ней». Ведь его сестры, Марджи и Морин, приводили в дом достаточно много католичек, свободных и без детей.

— Она с радостью примет булочки, мам. Спасибо. Я завезу Большого Майка через час. Затем вернусь домой и отнесу в гараж инструменты и все остальное, что может причинить вред детям. А поужинаю здесь. Вернусь около пяти. Я не причиню вам неудобства?

— Нет, конечно, — ответила Мэтти, гладя его по щеке. На самом деле она похлопала его по щеке, но сделала это очень нежно.

Часом позже, когда состоялся обмен машинами, Большой Майк вошел в дом. Мэтти вышла из кухни, вытирая руки полотенцем.

— Ну? — спросила она мужа.

— С ними еще и собака, — сообщил он. — Женщина, хорошенькая, двое детей, очень милые, как он и сказал, и собака, совершенно невоспитанная.

Он прошел к своему любимому креслу и взял газету, которую прочитал уже два раза. Большой Майк год был на пенсии, но еще не осуществил ни один из проектов, на которые откладывал деньги.

— Думаешь, собака испортит его ковер? — обеспокоилась Мэтти.

Большой Майк плюхнулся в кресло. Встряхнул газету — она лучше читалась после хорошей встряски — и взглянул на жену поверх очков:

— Мэтти, четыре раза ты видела, как твои мальчики влюбляются и женятся. Два раза ты ходила с нашими девочками в свадебный магазин и заставляла меня пойти в химчистку, прежде чем позволить мне повести их к алтарю. Почему ты ведешь себя так, будто ничего не знаешь о собственных детях? Эта собака может делать что угодно, Майку все равно. Следи за всем сама, если тебя это волнует, — ответил муж, снова встряхивая газету. — Маленький Майк решил оставить даже собаку. Она просто ужасна. Ее зовут Крипс.

— Булочки? — спросила Крис.

— Послушайте, вам еще повезло, что она не пришла сюда помыть вас, одеть и накормить с рук. Стоило мне сказать, что ваш дом сгорел, и моя мать почти удочерила вас всех, даже не видя.

— Это было бы здорово, — ответила Крис. — Ваш отец выглядел… Даже не знаю, как сказать… Молчаливым. Сдержанным. Подозрительным.

— Подозрительным, — повторил Майк. — Я никогда не делал ничего подобного раньше. Во всяком случае, он не обыскал вас.

Майк принес из гаража еще два пакета с продуктами и поставил их на пол.

— Зачем ему обыскивать меня?

— В течение десяти лет мать и сестры безуспешно приводили домой милых девушек. И вдруг я заявляю, что предложил вам с детьми пожить у меня, — смеясь, объяснил он. — Когда я сказал им, что сделал, первое, о чем спросила моя мать, было: «А она хорошенькая?» — Майк решил не рассказывать Крис, как его мать относилась к разведенным женщинам. Он сделает это позже. Или не сделает никогда. — Я же говорил, что постоянно удивляю их. Я — особый случай после смерти Джоанн.

Он снова ушел и вернулся еще с двумя пакетами.

— Вы хотите, чтобы я все это выкинула? — спросила Крис.

— Пожалуйста, — ответил он, внося еще пакеты.

— Боже, это потому что мы здесь. Вам не следовало этого делать. Я чувствую…

— Возможно, голод. Булочки надо разогреть. Положите их на солнце — сюда, на подоконник.

Майк занес в дом остальные пакеты. Всего восемь. Он чувствовал прилив сил оттого, что принес так много еды в дом. Это настоящая забота о людях, не похожая на то, что он обычно делал. Скажем, дарил подарки своим родственникам. Они, разумеется, с благодарностью их принимали, но на самом деле не нуждались в них. Они могли прекрасно обойтись и без его подарков. То, что он давал семье, было несущественным, неважным. Сегодня же он в первый раз после смерти жены и дочери принес домой столько всего. Майк почувствовал прилив радости.

Затем он принес несколько сумок и коробку с игрушками, которую отнес детям в гостиную. В кухне Крис пыталась разобраться в многочисленных шкафчиках.

— Я не совсем понимаю, Майк, куда что класть. У вас здесь немного еды.

— Я почти никогда не ем дома. Моя мама умерла бы от горя, если бы не смогла кормить людей все время. Я хожу к родителям почти каждый вечер. Вот здесь я храню чипсы, пиво, кофе, газировку, хлопья и яйца. И туалетную бумагу. Я даже не покупаю газеты.

Он достал кошелек, вынул оттуда несколько счетов.

— Я встретил владельца вашего дома, и он попросил меня передать вам вот это, чтобы продержаться первое время. Я кое-что купил для детей, и им не придется ходить в пижамах по улице. Я взял бы что-нибудь для вас, но не знал…

Она разочарованно посмотрела на него:

— Мистер Блейкли?

— Так его зовут?

— Вы лжете, Майк. Вы не встречались с ним.

Его поймали на лжи, но ему было все равно.

— Вы уверены?

— Я разговаривала с его женой. Они собираются подавать на меня в суд.

— Подавать на вас в суд?

— По всей видимости, да. Мне придется защищаться.

— Негодяй. Вот, — он достал деньги, — вы вернете мне потом. Вам нужны деньги, чтобы защититься от этого мерзавца.

Она улыбнулась, но не решалась взять деньги.

— Спасибо. Но почему вы мне прямо не рассказали?

— Я боялся, что вы ничего не примете. Вы слишком много страдаете, Крис. Похоже, вам это даже нравится.

— Нет, — ответила она, чувствуя легкую дрожь оттого, что он назвал ее Крис. Отец всегда так называл ее. — Нет. Мне просто не везет, и я не встречаю хороших людей — тех, кто не принимает наркотики и не общается с угонщиками. Я принимаю от вас так много, что чувствую себя виноватой. А мне не хочется этого.

Его лицо вспыхнуло.

— Вы католичка?

— Нет, — сказала Крис смущенно.

— Так вы хотите сказать, что в вашей религии считается грехом брать что-нибудь, если нет ничего своего?

— Да бросьте, — вздохнула она, взяв деньги.

— Думаю, это подойдет детям, — сказал он, взяв пакеты из магазинов. — Я даже не отважился предположить ваш размер… Впрочем, вам хорошо и в том костюме. Он не последней моды, но и не пижама.

— Люди ходят в наш супермаркет и не в таком виде. Но почему вы все это делаете? — мягко поинтересовалась она.

— И сам не знаю, — ответил Майк. От невероятной откровенности у него пропала ямочка на щеке, а брови снова нахмурились. Он знал, что такая мимика делает его слишком строгим, но не отвел взгляда. — Но я это делаю. И хочу делать. Просто примите эти вещи. Хорошо? Пожалуйста.

— Майк, я ценю ваше участие. Очень щедро и мило с вашей стороны, но…

— В шкафу в комнате с письменным столом вы найдете принтер. Можете подсоединить к своему ноутбуку. Вам придется купить бумагу. У меня также беспроводной Интернет. И возьмите ключи от дома.

— Майк, — медленно произнесла Крис, — у вас какие-то безумные фантазии обо всем этом? Об этих бедных детях. Вы ведь большой пожарный, который…

— Прекратите, — ответил он, поднимая руки, словно кто-то направил на него пистолет. — Пожалуйста, прекратите! Не начинайте. Я давно, очень давно потерял семью, у меня больше нет фантазий. Скоро Рождество. Я не пытаюсь заставить вас чувствовать себя благодарной или виноватой. Я не строю никаких планов. Просто так случилось. Они хорошие дети и слишком малы для такого несчастья. Просто позвольте мне вам помочь. Я ничего не ожидаю. Пусть будет так, как будет.

— Вы слишком много делаете для человека, которого вообще не знаете, — сказала она.

— Вы все нашли? Спальни? Ванные комнаты? Полотенца? Вам нужно что-нибудь еще?