Разрыв (ЛП) - Де Стефано Лорен. Страница 45

- Ты здесь жила? – спрашивает Роуэн, когда мы проезжаем мимо мини поля для гольфа. Интересно, моя кровь осталась на мельнице с той попытки побега.

- Да – говорю я.

Вон начинает говорить о том, как он думает снова завести лошадей. И он хотел бы знать, что я думаю. Он не замечает, что я не отвечаю ему; он переходит с одной темы на другую, заводит речь о розарии в хорошую погоду и об идеальном бассейне. Конечно сейчас не время для купания, говорит он. Позже. Все будет позже.

Слово «время» звучит для нас по-разному. Мы входим в особняк через кухню, она тускло освещена и пуста. Когда мой муж, сестры и я были здесь, шеф-повар готовил меню дня в этот час. Для третьего триместра Сесилии было разработано меню с множеством блюд, но в самые плохие дни, она могла отправить обратно четыре нетронутых лотка с едой. Вон ведет нас к лифту. Именно здесь Габриэль остановил его, и я рассказала ему историю о том, как я оказалась невестой Линдена. Возможно такое, что Вон слушал и собирал информацию, которая привела его к моему брату? Оглядываясь сейчас назад, я понимаю, насколько это было глупо думать, что можно доверить тайны этим стенам. Двери открываются, и я ожидаю увидеть этаж жен. Даже после того, как я стала первой женой и получила ключ карту, были уровни на первом этаже, к которым я имела доступ. Но что-то другое ждет меня на этот раз. Запах ладана, кожи и пряностей, я не могу точно объяснить. Я никогда не видела этот этаж. Нет пышного коврового покрытия, полы выложены темной глянцевой древесиной. Стены зеленого цвета и украшены фотографиями в золотых рамках. Я сразу узнала в одной из них молодых Роуз и Линдена в апельсиновой роще. Пока мы идем по коридору, я смотрю, как они играют вместе, бегают от снимка к снимку. Я вижу, как они женятся, Роуз в роскошном белом платье, это абсурдно и красиво, Линден неловкий мальчик глубоко сосредоточился на кольце, который скользит на ее пальчик. В конце зала их история заканчивается, их лбы прижаты к друг-другу. Он положил руки на ее округлившийся животик, но снимок сделан слишком рано, она всегда будет только улыбаться. Роуэн не смотрит на снимки. Его глаза темны и расфокусированы.

- Роуэн? – шепчу я.

- Хм? – он поднимает голову, но не поворачивается ко мне.

Вон открывает дверь перед нами, и я вижу спальни, немного отличающиеся от тех, что на этаже жен. На стенах прямоугольники обрамленные пылью, будто только недавно сняли картины.

- Я так думаю, ты наверно устал? – говорит Вон, обнимая рукой Роуэна за плечи и ведя его к кровати. – Эта комната принадлежала моему сыну. Но даже когда он дома, он не особенно любит бывать здесь. Слишком много воспоминаний, я полагаю.

В этой комнате нет никаких следов пребывания Линдена. Я вижу пустые пространства, где возможно, когда то что-то стояло.

Роуэн забирается под простыни и засыпает в считанные секунды. Вон подтягивает одеяло до подбородка как будто мой брат для него ребенок, о котором надо заботиться, а не подопытный кролик его ужасных процедур.

- В нем есть огонь – говорит Вон – Я впечатлен что он простоял на ногах так долго. Любому другому требовалось бы дополнительное время, чтобы прийти в себя после такой процедуры. Но снова и снова вы превосходите мои ожидания.

Я смотрю, как Роуэн переворачивается на левый бок. Так же, как когда то, когда мы с ним делили кровать на двоих, он отворачивался от меня.

- Ты выглядишь усталой – замечает Вон – Я могу отвести тебя в твою комнату, но в первую очередь нам нужно поговорить. Я хочу кое-что тебе показать.

После цветущих Гавайев и заметок моих родителей и моего брата, я не могу представить, что еще мне можно показать. Но чтобы узнать это я должна быть терпимой, это лучше, чем идти по этажу жен в одиночку, поэтому я согласна следовать за ним. Мне интересно узнать, что находится за позади закрытых дверей коридора и что творится у меня под ногами и над головой, пока я была взаперти на этаже жен каждый день. Этот уровень мог бы принадлежать другому дому. Мы входим в лифт, и я не удивляюсь, когда через несколько мгновений спустя, двери открываются, и мы оказываемся в подвале. Но его химический запах и мерцание света не пугает меня на этот раз. Я никогда не верила Вону, но я чувствую, что многое изменилось. Мир не такой как я думала и мой брат спит на верху, я почему то знаю что со мной ничего не случится. Тишина настолько глубокая, что я слышу, как льдинки падают с ресниц девушек, которые никогда больше не будут мигать. Девушки, которые заплетали мне волосы, которая обнимали меня во сне и рассказывали истории в редкие вечера свободы. Они здесь и не здесь.

«И сама Весна, когда проснулась на рассвете

Не узнала бы, что мы мертвы».

В отличие от двух моих сестер, я все еще дышу. Я чувствую себя предателем.

Пока мы идем, Вон говорит:

- Галлюцинации, которые причиняли тебе вред, были очень интересными. У твоего брата были кошмары, я просил его вести дневник, но он был за неимением лучшего слова, вменяемым. Но я не могу сказать то же самое про тебя.

Он привязал меня к кровати, накачал наркотиками, и вел бесконечные заметки. Единственная компания, которая у меня была, оказалась в худшем положении, чем я. И он хочет говорить о здравом уме?

- На этот раз, я хочу попробовать кое-что другое – говорит он – У тебя будет больше свободы. Я подумал, что обращался с тобой как со зверем в клетке. Я бы хотел, чтобы ты ездила со мной и братом на прохождение процедуры. Мне кажется, тебе понравится.

Я не знаю что ответить. Я боюсь признаться самой себе, что готова сделать все, что он попросит. Я хочу посмотреть что-то еще. Я начинаю верить в методы, которые он использует, чтобы найти лекарство.

- Тебе не обязательно отвечать мне сейчас – говорит Вон – Прежде чем мы к этому перейдем, есть еще мой сын и внук.

Мы останавливаемся перед закрытой дверью, мое сердце начинает стучать. Мои ладони вспотели. То, что находится за этой дверью, будет разменной монетой, я знаю. Я наконец обретаю голос, чтобы сказать:

- Я не могу заставить их вернуться сюда. Линден должен решить сам.

- Как скромно – говорит Вон, щелкая меня по носу – По прежнему отказываешься видеть власть которую ты имеешь над моим сыном. И, возможно, что более важно, над своей бывшей сестрой по мужу.

- Сесилией? – удивляюсь я.

- Что-то мне подсказывает, что вдали от дома она играет не малую роль в судьбе Линдена и Боуэна. Это, честно говоря, сюрприз для меня, потому что она всегда была послушной.

Я бы никогда не назвала Сесилию послушной. Но полагаю, что для Вона, она такой была. Он заслужил ее доверие, будучи родителем, которого у нее никогда не было, и когда наконец она увидела, что ее используют, она бежала так далеко и так быстро, как только могла. Сейчас ничто не сможет ее вернуть.

- Она тебя послушает – говорит Вон – Она пойдет за тобой куда угодно.

- Сюда она за мной не пойдет – говорю я.

- Давай просто надеяться, что она это сделает – говорит Вон и открывает дверь.

Сначала я не совсем поняла, что вижу. Я боюсь сфокусировать мои глаза. Но потом, я вижу комнату, как та, в которой держали меня, когда я была здесь в последний раз, в комплекте с фальшивым окном и фальшивой картинкой на горизонте, если его включали. Но сейчас экран выключен. Какой смысл, если никого нет, чтобы смотреть на него? Несколько аппаратов окружают постель, из них идут трубки к телу, которое ритмично дышит. Цветная жидкость течет по трубкам взад и вперед. Его кожа серая. Его кожа серая и мой мозг не может уловить, что же это такое. Не может принять, что ЭТО происходит, что мальчик, который лежит на этой кровати, когда-то подарил мне первый поцелуй, и показал мне Атлас с рекой, которая носит мое имя. Габриэль. Я бросаюсь к нему. Но ничто не указывает на то, что он чувствует мое присутствие здесь. Он ничего не чувствует, когда я глажу его по лицу. Он не знает что я здесь.

- Что вы с ним сделали? – кричу я.

- Он видел мои самые ценные исследования. Я не мог позволить ему свободно гулять.