Манифест Унабомбера - Качинский Теодор. Страница 6

Впрочем, не будем питать себя иллюзиями — пацифисты-экологисты боятся Унабомбера, и слушаться его не станут. А, может, и станут. Потому что каждый глубоко в душе понимает, что сегодня правильно поступать — только так, как поступал Тед Качинский. Он шёл по крови. Время сейчас такое.

Отечественный читатель уже давно знаком с текстом Манифеста — у нас его тоже любят публиковать в сети. Помимо того, что по нашему глубокому убеждению "Индустриальное общество и его будущее" должно быть издано в печатном виде и в России (хотя мы не уверены, что до нашего издания не существовало печатной версии этого документа), мы воплотили этот проект и из-за нашего недовольства переводами, размещёнными в рунете. В конце концов, если их переводчики считают своим долгом написать во вступлении, что Качинский был высокообразованным человеком, то почему его работу нужно переводить таким залихватским "молодёжным языком"?

Мы не стали утруждать себя тщательным анализом обнаруженных версий и просмотрели далеко не все существующие в сети тексты, так что мы даже не можем сказать, переводили ли их разные люди или все интернет-публикации есть один тот же текст, у некоторых для проформы немного отредактированный. Для того, чтобы забраковать те версии, которые мы находили, было вполне достаточно обратиться к параграфу 97 и посмотреть, как переведено слово "the Kuomintang" — некоторые версии «Гоминьдана» нас просто поражали. Или параграфы 55–57, где упоминается Фронтир (the Frontier) — чего только не придумают. Всё-таки нужно хоть немного разбираться в вопросе, по которому ты переводишь работу.

В нашей памяти запечатлелись такие слабые переводы, что зачастую в них было невозможно уловить связанного смысла даже в отдельном параграфе, что уж там говорить о всём тексте. Форменный беспредел — ведь Качинский расписывал всё буквально по слогам. Другие горе-переводчики не утруждали себя перевести Манифест полностью — уж комментарии Качинского (всего их 36) как минимум выкидывали. А ведь иногда для понимания текста без оригинальных примечаний и не обойтись. Такие «версии» — оскорбление Унабомбера.

"Индустриальное общество и его будущее" — полноценная философская работа, а не сетевое графоманство. Манифест Унабомбера нельзя переводить исходя лишь из позиций первенства ("мы первыми его опубликовали!") или желания поскорее обновить свой сайт — Качинский вынашивал свой текст несколько лет, поэтому было бы просто оскорбительно загрузить его в программу-переводчик (экое глумление над идеями Манифеста!), а потом «подкорректировать». Мы не утверждаем, что предлагаем самую точную версию перевода Манифеста, но по крайней мере мы можем обосновать, почему в том или ином месте мы перевели так, а не как-то иначе.

На этот раз комментарии мы делали не только с целью разъяснить некоторые слова и понятия, но также и для того, чтобы в более или менее сносной степени адаптировать текст Манифеста к российским условиям. По правде говоря, такой текст просто-напросто не мог появиться в России: да, те симптомы, о которых пишет Качинский, с лёгкостью могут быть обнаружены и у нас, и это само собой разумеется, но дело в том, что у нас технологическая угроза надёжно загораживается и даже оттесняется пресловутой "нерешённостью социальных проблем". Какие бы проблемы ни раздирали Америку — это обеспеченная страна, и людям в ней в большинстве своём живётся всё же хорошо. Тед Качинский увидел, что стоит за этим «хорошо», ужаснулся — и начал действовать. Нам же, русским и другим народам России, необходимо выжить, нам некогда разбираться, что стоит за всем этим блистающим электронным совершенством (пользуясь случаем, лишний раз указываем, что по этой же причине нельзя сопоставлять американских левых и наших левых). Кстати, какой замечательный метод не давать людям разглядеть угрозу "нашествия машин" — заставить их плохо жить, заставить их думать о куске хлеба, заставить их не мыслить масштабно.

Переводя и комментируя текст, мы отражали исключительно свою точку зрения на возникавшие лингвистические проблемы, естественно, мы могли где-то и ошибиться. Может быть, некоторые наши примечания не полные или даже неточные (мы добавили 78 примечаний). Выражаясь словами Качинского, читатели Манифеста "должны взять на вооружение эмпирический метод" (параграф 206). Мы будем признательны за указанные неточности нашего перевода или комментариев.

VI. Если Манифест — настольная книга

Манифест Унабомбера — гениальное произведение. Вы можете согласиться с нами, а можете и нет, но не признать его силу вы не можете. Это одновременно пропагандистская листовка и эзотерический — более или менее зашифрованный — манускрипт. Какого-нибудь гностика, если проводить параллели с религией.

Хотел Тед того или нет, но его текст нужно воспринимать и как некий религиозный документ (параграф 184, примечание 31)

Понимал Тед это или нет, но его вера тоже требует "истинно верующих" (параграф 222).

Позитивных "истинно верующих".

"Индустриальное общество и его будущее" — манифест в духе Манифеста Розенкрейцеров, расклеенного весной 1623 на улицах Парижа: прочитали все, а поняли единицы. Но вряд ли Качинский на многое и рассчитывал. Полнокровному (правильнее было бы сказать "малокровному") обитателю каменных джунглей очень трудно понять этого героического одиночку, бросившего вызов не какому-то отдельному правительству, но всему мироустройству, всему миропорядку. Оставим все разговоры о его безумии — если человек смог написать такое, то, даже если он действительно болен, ему это простительно, хотя почему это болезнь нужно прощать. Больной — и больной. Это данность.

В конце концов, вперёд человеческую расу всегда двигали безумцы. Некоторые менее заметные, другие — более.

Для того, чтобы принять Манифест Унабомбера, нужно быть таким же безумцем.

Безумие Качинского — это то безумие, которое освобождает, а не заключает в скорлупу (клипот), однажды сливающуюся со смирительной рубашкой.

Известно, что после публикации Манифеста Унабомбера, после суда над Теодором Качинским в Америке возникли организации, союзы и просто кружки сторонников единственного члена FC. Драматичность и комичность ситуации заключается в том, что большинство состоящих в них людей — те же представители технократической интеллигенции, которым он слал бомбы (да, не только фермеры и работяги признали его "своим"). Увы, многие «поклонники» Унабомбера также нелепы и нелогичны, как и модничающие в футболках Че Гевары банковские служащие. Мы, конечно, со своими дипломами техника по специальности электронно-вычислительные устройства и инженера по специальности лазерные системы не лучшие «обвинители», но мы, по крайней мере, никогда не работали по своим специальностям и уж тем более не способствовали технологическому прогрессу. (Манифест Унабомбера не может оставлять равнодушным, именно поэтому в ущерб объективности мы частенько переключаемся в этой статье на собственную личность.)

Новые революционеры (так уж и скажем — квазиреволюционеры) чтят Манифест, продолжая при этом трудиться в своих наполненных технологией офисах. Может, эти благородные неофиты верят, что однажды они "взорвут систему изнутри". Но, может, с учением Качинского произошла та же история, что и с "Бойцовским клубом" Чака Паланика — клерки и админы прутся от самой идеи, особенно по пьяне, но толком ничего в своей жизни не меняют. Эту особенность "белых воротничков" (которых, по идее — при соответствующем усердии и осторожности — можно было бы подготовить для революционной элиты) хочется назвать "синдромом FC" — здесь вам и паланиковский "Fight Club", и унабомберовский "Freedom Club", плюс раздражение современных (окомпьтеренных) пролетариев от инструмента своей работы: "Fuck Computers" — а именно так, кстати, одно время думали, что называется организация Унабомбера.

Нонконформизм по уик-эндам — горький удел большинства аутсайдеров современного технологического общества.

"Пластмассовый мир победил".