Беглецы и чародеи - Шаинян Карина Сергеевна. Страница 7

В доме ужасный беспорядок, но это ерунда, уже все равно. Главное, рюкзак найти. Все коробки-пакетики, вот они, под навесом с самой весны валяются, а его куда засунула? Вики мечется из комнаты в комнату, разнося на своем пути все, что чудом еще оставалось на своих местах. Наконец рюкзак находится, почему-то в ванной комнате. Вики вытаскивает его во двор, кладет на землю раззявленной пастью.

Сначала Вики собирает дома. Беленький, в котором живут Поль и Анна, с зеленой крышей — Утин, маленькую халупу Джу и Лидии. Большой дом, в котором только сегодня появились жильцы. Дом, где в прошлом году пытался застрелиться Артур, а этим летом мальчишки заперли Мэлори (бедняга, говорят, он до сих пор не может заснуть в темноте). Еще — лавочки, кафе, аптеку на углу, мастерскую, начальную школу и маленькую церковь, похожую на кораблик… Вики аккуратно вытряхивает людей, а сами здания укладывает в две большие коробки, разгороженные изнутри. Одна секция — один домик. Уложив, накрывает крышкой и запихивает на самое дно рюкзака.

Людей Вики раскладывает по маленьким коробочкам, укутывает ватой, чтобы при перевозке ничего не случилось. Перед тем как отправить очередного жителя на свое место, она внимательно обдумывает его последний день лета: тем, кто ссорился, зимовать вместе нельзя, Тем, кто только что встретился, наоборот — стоит узнать друг друга получше. Чтобы следующим летом, когда придет время снова жить, не питать никаких иллюзий и не терять время. Джу успела уехать, и Лидия отправляется под бочок к Инге и Доре, они ласковые — утешат. Мальчишек разведем, может, наконец утихомирятся? Отец Патрик останется совсем один. Но ему это только пойдет на пользу, он очень устал, а ему еще с котятами возиться… Руфь, Симон, Лена, Магда, Алан, Берта, Поль, Лили, сумасшедшая Керри, Ута, Ольга и Лео, Филипп, Мария, Алекс, доктор Шваб, Лотта, деревенский глава, булочник, все полицейские, хозяйка кафе и все ее многочисленные отпрыски, учительница пения и учитель математики… У каждого есть свое место в Викином рюкзаке.

В последнюю очередь Вики сворачивает в рулоны дороги, дорожки и тропинки. Надо бы постирать, конечно, уж больно пыльные, но уже все, придется потерпеть до весны. Деревья, цветы, траву и птиц Вики не трогает: они были здесь задолго до ее появления, и никакой власти над ними у нее нет. Собственный дом тоже остается на месте. Во-первых, для него есть отдельная сумка, а во-вторых, пирог! Разве можно его есть на пустом месте?

Легонько попинав набитый рюкзак, чтобы как следует утрамбовался, Вики застегивает ремешки. От плиты уже изо всех сил пахнет корицей и печеными яблоками. Вокруг тихо, только какая-то птичка чирикает за домом, словно и не было никакой деревни, словно и не было. Было, было, было, снова начинает напевать Вики, но вдруг резко умолкает и начинает всматриваться в сторону станции. Захара еще не видно, но Вики знает, что через несколько минут он будет здесь. Я настроена на него, как собака на хорошего хозяина, думает Вики и смеется. Какая из меня собака, какой из Захара хозяин. Люблю, думает она и зажмуривается. А когда открывает глаза — он уже вот, рядом, улыбается.

— Привет! — говорит. — Собралась?

— Собрала-а-ась! — Вики подпрыгивает и виснет у Захара на шее.

— Ой-ой-ой, девочка моя! — Захар обхватывает ее обеими руками. — Да ты растолстела.

Вики не обижается, Вики знает, что она ну никак не может растолстеть за одно лето. Поэтому отцепляться не торопится.

— Я испекла тебе пирог, — торжественно шепчет она Захару в ухо. — Яблочный!

— Отлично, — откликается он, — сядем в поезд и будем пить чай.

— Нет, нет! Никакого поезда, пирог надо есть здесь! — Вики спрыгивает с Захаровой шеи. Он слегка морщится.

— Вики, но до поезда осталось меньше часа.

— До поезда остался почти целый час!

— Вики, он последний.

— Захар! Мы успеем!

— Ви-ки!

— За-ха-а-ар…

Они смотрят друг на друга не отрываясь, не моргая. Захар уступает первым, он всегда проигрывает Вики в таких делах.

— Ну хорошо, — говорит он мягко. — Хорошо. Тащи свой пирог.

Вики подпрыгивает, целует Захара в подбородок и убегает к плите. Запах вокруг стоит такой, что ясно: если пирог не вынуть прямо сейчас, то можно будет смело о нем забыть. Вики этого совсем не хочется. Зря, что ли, так старалась?

Виктория Райхер

ЯНТАРЬ

Пять шагов до кабинета, семь шагов до туалета. Прохожу мимо кабинета, захожу в туалет. Спускаю воду. Выхожу. Иду обратно. Два шага до кабинета, семь шагов до коридора. Прохожу мимо кабинета, дохожу до коридора. Налево — веранда, направо — входная дверь. Закуриваю. Гашу сигарету. Разворачиваюсь. Пять шагов до кабинета, семь шагов до туалета. Прохожу мимо кабинета, захожу в туалет. Мою руки. Выхожу. Дохожу до кабинета, встаю в дверях. Папа читает книгу. Он меня не видит. Пять шагов до коридора.

На веранде мама смотрит телевизор. Направо — входная дверь. Жму на дверной звонок. Мама вздрагивает.

— Ты чего?

— Просто так.

Пять шагов до кабинета, семь шагов до туалета. Прохожу мимо кабинета, захожу в туалет. Смотрю в окно. Выхожу. Иду обратно два шага. Дохожу до кабинета, встаю в дверях. Папа читает книгу. Я кашляю. Папа поднимает голову.

— Ты чего?

— Пап.

Папа снимает очки.

— Да?

— Я хочу с тобой поговорить.

Папа откладывает книгу. И у него звонит мобильный телефон.

— Да? — отвечает он в трубку. — Здравствуйте. Конечно помню. Да, в десятом «В». Да, просил. Дело в том, что ваш сын уже в который раз…

Рукой он делает мне приглашающий жест — садись, садись. Я стою в дверях. Папа заканчивает разговор и улыбается мне.

— Да?

— Пап. Я хочу с тобой поговорить.

Он смеется.

— Я понял, понял. Ты садиться будешь или нет?

Я захожу в кабинет и встаю возле его кресла.

— Я понимаю, что тебя это не обрадует. То, что я скажу. Хотя, может, ты и догадывался уже давно. Или нет. Я не знаю. В любом случае, тебя это не обрадует. Тем более если ты не догадывался. Хотя если догадывался, все равно.

Черт, что я несу.

— Ты о чем? — спрашивает папа и протирает очки. И у него звонит мобильный телефон.

— Алло? — говорит он в трубку. — Добрый день. Нет, простите. А, да, конечно. На неделю, как обычно. В пустыню. Рюкзаки обязательно, спортивную обувь, справку от врача. Плоскостопие? Вы понимаете, это не спортивный поход, и вполне возможно, что ваша дочь… Да, конечно, я понимаю. Понимаю.

— Пап, — говорю я, когда он заканчивает разговор, — мне тоже непросто.

— Ну да, — говорит он, и у него звонит мобильный телефон.

— Алло? — говорит он в трубку. — В какой класс? В одиннадцатый уже нет. К сожалению. Мне действительно очень жаль. Но в одиннадцатый уже нет. Только до десятого. Да. Может быть.

Я набираю в легкие воздух.

— Папа, это уже давно. Мама знает. А тебе она сначала просила не говорить, потому что боялась, что это тебя убьет. Точнее, что ты убьешь меня. Но сейчас мне уже…

У него звонит мобильный телефон.

— Да? — говорит он в трубку. — Да? В котором часу? Нет, в десять я не могу. Я могу после двенадцати, потому что в десять у меня…

— Выброси его отсюда! — кричу я. — Выкинь его в окно, сломай его пополам, разбей его об стену! Заставь его молчать!

Папа отключает мобильный телефон, убирает его в ящик письменного стола и вопросительно смотрит на меня.

— Я не думаю, что ты меня убьешь. Во всяком случае, я на это надеюсь. Я хочу тебе сказать, что я…

И у меня звонит мобильный телефон. Я смотрю на определитель. Это Рон.

— Привет, — говорю я в трубку, разворачиваюсь и выхожу из кабинета.

Калитка детского сада возвышалась над кустами и была заперта на засов. От улицы детский сад ограждал высокий забор, ступенчатый со стороны сада и гладкий с внешней стороны. Верхом на заборе сидел Матан Король пяти с половиной лет. Калитка заскрипела открываясь и пропустила смуглую Эти с дочкой Нурит. Эти завела Нурит во двор и тщательно заперла калитку. Матан проследил за ее действиями ироничным взглядом.