Дорога Короля - Гринберг Мартин. Страница 107

Юная Луна, оставшись на поляне одна, сперва немного постояла, а потом, спотыкаясь, побрела по тропе. Голова у нее кружилась от облегчения и только что пережитого невероятного напряжения. Она нашла гранитный камень и два ореховых куста с гибкими ветвями и нежно-зелеными молодыми листьями, прошла между кустами и сразу же оказалась на залитой солнцем поляне.

Это было очень странное место. Поляна поросла высокой густой травой, в которой звездами светились яркие весенние цветы. Поляну окружали цветущие деревья, но, как ни удивительно, ветви их одновременно ломились от зрелых плодов! Так тщеславный малыш, желая похвалиться, надевает на себя разом все свои побрякушки. Рядом с бледными цветами Юная Луна видела яблоки, вишни, груши — зрелые, без малейшего пятнышка! На противоположном конце поляны над травой приподнималась плоская скала, на которой лежал юноша в изысканных одеждах и будто спал.

«У него же золотистые волосы! — подумала Юная Луна. — Вот почему на рисунке они выглядели такими светлыми. А они цвета янтаря или меда».

Лицо юноши она узнала сразу благодаря его изображению, которое показала ей королева. Как и его тонкую руку с длинными пальцами — руку ученого, что покоилась сейчас на камне ладонью вверх. Юная Луна бросилась к принцу.

И тут совсем рядом со скалой, на которой он лежал, шевельнулись темные ветви, а потом вдруг… двинулись куда-то, отделившись от ствола. Нет, это же никакое не дерево! На поляну вышел олень, сбивая могучими ветвистыми рогами яблоневый цвет.

Олень был черен, как уголь; черные концы его острых рогов ярко блестели, а отростков на рогах было по крайней мере двенадцать. Огромные глаза оленя налились кровью, он всхрапнул и опустил голову, словно перед сражением с противником, копнул мягкую землю острым копытом и наставил на Юную Луну свои острые рога.

«Я же прошла испытание!» — беззвучно крикнула она.

Разве это не так? И почему тогда ей сейчас грозит гибель?

«Там ты найдешь того, кого ищешь», — сказал ей тогда Повелитель камней.

И гнев ее немного улегся, когда она вспомнила, что он обещал ей освободить принца Хорк-Энда.

Но, господи, что же еще она должна сделать?! Свалить этого огромного оленя голыми руками? Отпугнуть его хмурым взглядом? Превратить его в…

При мысли об этом она даже легонько вскрикнула, и олень, вздрогнув, тут же бросился в атаку. Юная Луна успела отскочить и спрятаться за небольшим гибким вишневым деревцем. Затрещала ткань — это олень выпутывался из ее плаща.

А юноша, лежавший на камне, так и не пошевелился. Юная Луна не сводила с него глаз, хотя отлично понимала, что смотреть ей нужно на оленя, грудь которого гневно вздымалась.

— Ох, ну к чему эта дурацкая игра! — сердито сказала девушка, ни к кому не обращаясь, а потом крикнула оленю:

И ей тут же показалось, что все это полнейшая глупость хотя бы потому, что никакой оленихи там и в помине не было!

А потом вдруг поняла, что принц лежит уже не на камне, а на траве, и он совершенно наг, а его золотистые волосы разметались во все стороны, точно во сне, глаза закрыты, но брови сдвинуты, словно он старается и никак не может проснуться. Потом вдруг его загорелая изящная рука шевельнулась, согнулась в локте и снова выпрямилась. Глаза раскрылись, вглядываясь в пустоту, пальцы судорожно сжались и разжались, и он с удивлением посмотрел на них, словно все это делалось помимо его воли, словно он боялся того, что может увидеть на месте своей руки. Юная Луна слышала, как тяжело, с присвистом он дышит. А выступавшая из земли гранитная скала была теперь совершенно пуста!

Вдруг краем глаза Юная Луна заметила какое-то движение и посмотрела в ту сторону. На краю поляны среди деревьев стоял Повелитель камней в своих серых латах, блестевших на солнце, и солнечные зайчики плясали на его неулыбчивом лице, заглядывая, казалось, даже во тьму его глазниц. И она увидела, что глаза у него зеленые, как листья шалфея.

А принц уже приподнялся на локтях; по его рукам, по плечам, по спине пробегала дрожь. Мгновенно сбросив свой старый плащ, она накинула его юноше на плечи.

— Ты говорить-то можешь? — спросила она и оглянулась, но под деревьями уже никого не было.

— Я не… Да, могу. — Он говорил каким-то хриплым шепотом, точно простуженная ворона, так что даже ему самому стало смешно. Принц протянул к Луне дрожащую руку и спросил: — Скажи, у меня копыта остались?

— Нет, — ответила она. — Но раньше их у тебя было целых четыре! И должна тебе заметить, в оленьем обличье ты выглядел более внушительно.

Он снова засмеялся — уже куда громче и веселее.

— Ты еще не видела, как я был хорош, когда меня всего увешивали атласными тряпками и разноцветными бусами, точно слона из цирка!

— Ну и слава богу, что не видела! Ты встать-то сумеешь? Можешь как угодно на меня опираться, только нам нужно поскорее уходить отсюда.

Стиснув плечо Юной Луны — его длинные пальцы ученого оказались очень сильными, — он с трудом поднялся с земли, поплотнее завернулся в ее старый плащ и спросил:

— Куда пойдем?

Идти через лес оказалось очень трудно: она чувствовала, как это мучительно для него, босого, обессилевшего, утратившего ощущение времени и пространства. В очередной раз больно ударившись ногой о корень, принц опустился на землю и, прислонившись спиной к дереву, попытался улыбнуться.

— Надеюсь, это скоро пройдет, — сказал он. — У меня перед глазами все еще мелькают какие-то неясные картины, какие-то мимолетные воспоминания о лесной чаще — но так, словно глаза у меня на затылке!

— Ничего, — успокоила она его, — все воспоминания со временем бледнеют и исчезают. Не тревожься.

Он быстро на нее глянул; в глазах его плеснулась боль.

— Правда? — Он грустно покачал головой. — Прости… Ты ведь называла мне свое имя?

— Нет. Меня зовут Очень Юная Луна.

— А ты, Луна, встаешь или уже заходишь? — без улыбки спросил он.

— Это зависит от конкретного момента.

— Да, верно. Будешь звать меня просто Робин?

— Если хочешь.

— Очень хочу! Пожалуйста, называй меня по имени! Мне так приятно снова иметь имя.

Лес наконец кончился. Теперь перед ними простиралась холмистая зеленая долина, и на склоне одного из холмов они заметили одинокую ферму. На пороге дома стоял какой-то мужчина и смотрел, как они подходят все ближе и ближе. Когда же они подошли достаточно близко, чтобы разглядеть лысину у него на голове и его старую вязаную фуфайку, он вдруг отделился от притолоки, резво сбежал по шатким ступенькам крыльца и, что-то крича, бросился им навстречу. В дверях домика тут же появилась, вытирая руки о фартук, высокая полная женщина. Она тоже вскрикнула и побежала к принцу и девушке.

Фермер остановился на некотором расстоянии от них; рот у него был открыт, в глазах — напряженное ожидание, надежда и страх, что надежда эта может оказаться напрасной.

— Ваше высочество? — робко спросил он.

Робин кивнул.

Полная женщина остановилась рядом с мужем. Слезы ручьем бежали у нее по щекам, но она спокойно сказала:

— Тизл, не заставляй гостей стоять тут, приглашай их в дом! Смотри, у обоих такой вид, словно их по зарослям терновника протащили. Да и голодные они, поди, как волки.

Потом она все-таки подошла к принцу и нежно коснулась рукой его щеки.

— Ты вернулся, господин мой! — прошептала она.

— Да, я вернулся.

Накормили их от души. А для Робина нашлись вполне пристойная полотняная рубашка и кожаный жилет; они принадлежали старшему сыну Тизла.

— Нам, наверно, пора идти, — сказал наконец принц с явным сожалением.

— Конечно, — согласился Тизл. — Ох и обрадуются вам во дворце!