Адептус Механикус: Омнибус (ЛП) - Абнетт Дэн. Страница 112

Нет, модерати Тарсес.

— Черт, Легио Темпестус вообще представляет себе, что делает?

Ввод: вопрос/неизвестно.

— Перефразировать. Легио… Ладно. Отмена.

Тарсес отсоединился и упал обратно на койку.

— Значит, наводите справки о биографии своего нового принцепса, так? — раздался голос от двери.

Тарсес сел.

Там, улыбаясь, стояла девушка. Высокая, стройная, с коротко стриженными каштановыми волосами и довольно крупным носом, который так не вязался с ее тонкими чертами. Она носила короткую красную мантию поверх коричневого облегающего комбинезона, и Тарсесу было видно, что ее штекирование находится на зачаточном уровне.

— Ты кто? — спросил он.

— Извиняюсь, модерати. Я Фейрика, фамулюс принцепса Принцхорна. Я не вовремя?

— Я не одет, — ответил Тарсес и потянулся за вещами. — Как ты вошла? Дверь была заперта.

Фейрика покачала висящим на шее кулоном-пропуском в виде шестеренки:

— Все двери в Антиуме для меня открыты, сэр.

— Повезло тебе, — сказал Тарсес, застегивая мантию. Затем посмотрел на нее: — Входи.

— Благодарю, модерати, — произнесла девушка и переступила порог. — Итак, наводите справки о новом принцепсе? — спросила она нейтрально.

— Я предпочитаю знать, с кем мне предстоит воевать, — ответил Тарсес.

— Интересно. Размышление: вы воспринимаете Принцхорна как противника?

— Я этого не говорил. Принцхорн станет моим принцепсом. Этого достаточно.

— Но он вам не нравится?

— Это что? Допрос? Я считаю его тем, кем считаю.

Фейрика пожала плечами:

— Справедливо. Ему тоже не до вас.

— В самом деле?

— И мне тоже.

— Даже так?

— Ты слабак, Тарсес. Ты убил магоса. Никакого самоконтроля. Это — слабость.

— Ты так думаешь, фамулюс? — уточнил Тарсес.

Она помотала головой:

— Я это знаю.

Тарсес откинулся назад на койку.

— Я смотрю, фамулюс, ты не особенно стремишься завоевать мое расположение.

Фейрика широко улыбнулась.

— Мне на него плевать, — ответила она. Посмотрела на икону Механикус, висящую на стене, и поклонилась.

— Император защитит, — пробормотал Тарсес.

— Император? — резко переспросила она.

— Конечно.

— Вы, очевидно, хотели сказать «Омниссия», модерати?

— Я хотел сказать то, что сказал. Они — одно, не так ли?

— Нет, — возразила она и уставилась на Тарсеса. Шутливая улыбка сползла у нее с лица. — Я разочарована, что вы из новых.

— Из кого?

— Новых. Это ваши личные взгляды или все служители Легио Инвикта верят, что Омниссия и Бог-Император ― одно и то же?

— Конечно все, — ответил он.

— А, — сказала она.

— А ты нет? — спросил Тарсес.

Он устал и не имел никакого желания вступать в словесную перепалку со всякими спесивыми и самоуверенными фамулюсами. Идеологический раскол прятался под поверхностью верований Культа Механикус многие века. Те адепты, кто был особенно обеспокоен его последствиями, иногда называли его Схизмой. В узких кругах некоторых из главных Кузниц над этим вопросом ломали копья и головы советы магосов, но в повседневной, обычной жизни его чаще всего обходили стороной и считали делом личных убеждений. Общепринятым было считать, что Деус Механикус — Машинный Бог и Бог-Император Человечества — суть аспекты одной божественной сущности, от которой берут начало все машинные духи.

— Я — нет, — ответила Фейрика, словно наслаждаясь его раздражением. — Магосы Кузницы Ореста приучены относиться к ним как к отдельным сущностям.

Тарсес пожал плечами:

— Я слышал, что некоторые молодые Кузницы придерживаются этой философии, но союз Механикус и Империума зиждется на слепой вере в Бога-Императора.

— Возможно, — сказала она, — но он не мой бог.

Повисла долгая пауза.

— Что ж, благодарю, что поделилась своим мнением, фамулюс, — сказал Тарсес. — Вопрос: что-то еще?

Она кивнула:

— Последняя часть. Мне нужно ваше подтверждение вот на этом.

Она отцепила от пояса инфопланшет и передала Тарсесу.

— Что это?

— Заказ на переоборудование «Виктрикс» в дополнение к тем работам, что уже производятся. Как модерати, вы должны его заверить.

Тарсес изучил планшет.

— Это заказ на установку новой системы ауспика.

— Да.

— В этом нет необходимости. Я уже объяснил Принцхорну.

— Принцепс считает, что необходимость есть, и настаивает на замене.

— Черт побери, это растянет график ремонта!

— Всего на два дня.

— У нас нет двух дней, — произнес Тарсес. — Этот заказ — пустая трата времени.

— Вы так и скажете принцепсу? — спросила она. — Уверяю вас, пустой тратой времени будет только ваша задержка с подтверждением.

Тарсес нахмурился, затем выдвинул стило и расписался на планшете.

За Городом-губкой, за старым ульем Аргентум, на задымленной равнине обогатительного пояса, они обработали свои раны и попытались идти дальше. Пелена дыма от горящих скважин висела, словно жидкий туман, подсвеченный болезненно-желтым светом, и ядовито вздымалась всякий раз, как усиливался дождь или поднимался ветер. Они держались обочины Проспекторского шоссе, высматривая признаки жизни.

Но в грязном воздухе эхом разносились звуки смерти: гром и удары тяжелых орудий, дребезжащий скрежет узлов махины, вспышки там и тут в маслянистом тумане. У них не было вокса, да они бы им и не воспользовались, даже если бы удалось вытащить его из горящих обломков «Главной стервы». Эфир трещал от зловещего мусорного кода врага.

Их осталось восемь: Варко, водитель-механик Саген и технопровидец — единственные, кто сумел выбраться из погребального костра «Главной стервы»; Грэм Гектон с «Беспощадного» и один из его стрелков; Водитель и один из заряжающих «Огнехода» и еще один технопровидец, чей разум был настолько травмирован, а одежда настолько обгорела, что они не смогли определить, из чьего он экипажа. Гектон считал, что это мог быть «Разоритель», но наверняка сказать невозможно. Технопровидец — кожа на нем в разных местах обгорела и облезла, глаза пусты — отказывался отвечать на какие-либо вопросы, а Кодер не горел желанием попробовать подключиться к нему напрямую.

— Он сошел с ума, капитан, — сказал Кодер. ― Посмотрите на него. Если я подключусь туда, то потеряю рассудок.

— Ты его знаешь? — спросил Варко.

Кодер помотал головой.

Потерянный технопровидец плелся вслед за маленьким отрядом, словно приблудная собака.

Варко не знал, уцелел ли кто-нибудь еще из Гордой шестой бронетанковой. Вполне возможно, что другие экипажи могли покинуть свои танки или сбежать во время боя, но прошло уже четыре дня, а они никого не встретили. Махина методично перебила колонну Варко, а затем исчезла среди дымных берегов, словно расстроившись, что веселое развлечение кончилось.

Первую ночь они провели, съежившись в дренажной трубе, а затем начали пробираться на восток. Варко с Гектоном пришли к согласию, что стоит попытаться вернуться обратно в улей. Припасов оказалось негусто: четыре фляжки с водой, одна аптечка и никакой еды. Варко и Гектон сберегли свои пистолеты, а заряжающий «Огнехода» Казань умудрился выдернуть из стойки лазкарабин, когда выскакивал из танка.

За первый день они прошли хороший кусок, прячась каждый раз, как грозные звуки битвы подкатывали слишком близко. На второй день больше часа наблюдали, как имперское воздушное прикрытие долбило сектор к северо-востоку от них. На третий день, после двухчасового марш-броска сразу после рассвета, путь на восток оказался непроходимым. Начался артиллерийский обстрел, уничтожая районы, лежащие впереди. Из-за плохой погоды было невозможно не только понять, откуда и куда стреляют, но и даже какая из сторон конфликта ведет обстрел. Они ждали, пригнув головы; отзвуки взрывов прокатывались по ним горячими волнами. Сагену немого технопровидца в укрытие пришлось затаскивать.