Святая тайна - Бирнс Майкл. Страница 50

– Вы шутите… – Бартон почувствовал, что задыхается. – Понимаю, эти взрывы обострили необходимость проведения срочных и конкретных акций, но ваши слова…

– Израильский вертолет и два пилота все еще не найдены… – Тополь рубанул воздух рукой.

Бартон заметил, что он опустил глаза, когда произносил это. Мог он знать о встрече в Газе? О рыбаке и обнаруженных обломках «блэк хоука»?

– Источники указывают, что пилоты, возможно, участвовали в похищении… скажем, способствовали его осуществлению, – уточнил Тополь. – Возможно, кто-то с этой стороны вышел на них, вступил в контакт, нашел стимул.

– Я не имею к этому никакого отношения, и вы это знаете. – Бартон старался держаться твердо.

– Мне сообщили, – сказал Тополь с каменным выражением лица, – что вы сделали себе имя, добывая редкие памятники старины для клиентов в Европе.

– Для музеев, – уточнил археолог.

– Довольно прибыльная работенка. Разве не так?

Бартон не собирался продолжать эту дискуссию, по крайней мере, без присутствия адвоката.

– Учитывая характер вашей работы на Археологическое управление, вам также предоставили полный доступ в Старый город. Вы ввозили и вывозили оборудование, какое вам заблагорассудится… много раз и без всякой проверки.

– Да каким образом я мог провезти взрывчатку в Старый город? – Голос Грэма Бартона обрел уверенность. – Повсюду стоят детекторы.

– Да очень просто. Наши химики провели анализ остатков пластиковой взрывчатки. В ней, похоже, не содержался диметил-динитробутан, на наличие которого срабатывают детекторы. – Видите ли, мистер Бартон… это взрывчатое вещество – армейского образца. И не исключено, что доставили его вам наши исчезнувшие пилоты.

Один из полицейских ворвался в комнату, мгновенно разрядив повисшее напряжение. В руке он держал некий предмет в большом пластиковом футляре.

Обеспокоенно глянув на его ношу, Бартон смутился. Что там еще, черт возьми?

Не вставая, Тополь раскрыл футляр и громко прочитал название модели на черном корпусе двигателя:

– «Flex BHI822 VR». Ага, производитель европейский. – Тополь провел пальцем вдоль длинного полого барабана, вставленного в патрон: край его был острым как бритва. – Керновая дрель. Из вашего набора инструментов?

Вскоре после похищения, когда группа криминалистов Тополя производила предварительный осмотр места взрыва, была найдена брошенная на полу дрель. Без отпечатков пальцев. В то утро Тополь позаботился, чтобы информацию об этом изъяли из всех документов.

Лицо археолога побледнело.

– Я вижу этот предмет впервые в жизни, – вяло проговорил он.

Голоса доносились до него смутно, все происходило как при замедленной съемке. Может, ему это снится?

– А что это у вас здесь? – Тополь потянулся и схватил со стола пергамент, с любопытством разглядывая его. – Старинный документ, а? – Он развернул листок бумаги с ксерокопией и переводом. – Я не знаток Библии, мистер Бартон, но сдается мне, что речь тут о погребальной камере, спрятанной под горой Мориа. И если не ошибаюсь, Иосиф из Аримафеи имеет какое-то отношение к Иисусу Христу? Не он ли главный герой легенд о Священном Граале – бесценной реликвии верующих?

Сарказм в голосе Тополя лишь вновь подтвердил подозрение о том, что полицейский уже откуда-то знает о свитке. На лбу Бартона проступил пот. Стены стали как будто бы сдвигаться.

– Вам предоставили доступ к месту преступления, вы же взамен умышленно испортили ключевую улику – соскоблили надписи на стенах и изъяли оставшиеся оссуарии.

– Что? – ахнул Бартон. – Вы совсем спятили?

– Вы прекрасно меня слышали. ВАКФ утверждает, что оставшиеся девять оссуариев загадочным образом исчезли. Все сводится к тому, что вор по-прежнему среди нас.

Внезапное исчезновение оссуариев было ужасной новостью, но что-то в обвинении майора было еще более страшным.

– «Соскоблили надписи на стенах»? Как это понимать?

Тополь был готов к вопросу. Он достал из кармана пиджака фотографию и протянул Бартону:

– Полюбуйтесь. Снимок сделан моей бригадой криминалистов за день до вашего появления.

Потрясенный Бартон разглядел на снимке каменную табличку, прикрепленную к стене усыпальницы. На ней видны были девять имен… и отчетливый барельеф дельфина, обвившего трезубец. Он видел этот символ раньше и хорошо знал его происхождение. Смысл его потряс Бартона до глубины души. Но сейчас размышлять об этом он не мог – надо было спасать себя.

– Вот уж не думал, что, соглашаясь на этот проект, пострадаю от ложного обвинения.

Тополь проигнорировал его комментарий. Вернулся второй офицер, и генерал отдал приказ арестовать Бартона.

Жак де Моле со связанными за спиной руками поднимался по ступеням деревянного эшафота, сооруженного перед собором Нотр-Дам. Глядя вверх на то, что прежде казалось выдающимся шедевром архитектуры, Великий магистр видел лишь каменный скелет громадного демона: гигантские ребра-аркбутаны, парные шпили рогов, огненно-красная розетка окна – огромный глаз. Он слышал, как плещутся о берег острова Сите воды Сены, отсекая его от Парижа, словно раковую опухоль.

Глядя вниз, на ступени перед входом в собор, де Моле пристально рассматривал рассевшееся там папское прелатство, пытаясь отыскать мерзкое лицо Климента. Получив отказ от короля Филиппа в прошении восстановить орден тамплиеров, проклятый предатель, забыв о приличиях, явился на казнь. В самом центре уселись три кардинала – руководить церемонией и исполнять роль палачей.

На импровизированное судилище собралась большая толпа жаждущих своими глазами увидеть, как падший герой готовится встретить свой трагичный конец. Де Моле чувствовал себя одиноким фигляром на этой зловещей сцене до того момента, как на деревянные ступени вытолкнули еще троих высокопоставленных членов братства тамплиеров, подвели и поставили бок о бок с ним.

Жак де Моле с гордостью оглядел их: Жоффруа де Шарьте, Гуго де Перо и Жоффруа де Гонвиль – благородные рыцари, достойно служившие ордену. К несчастью, они тоже находились во Франции семь лет назад, когда король Филипп отдал приказ своим войскам провести тайную облаву на тамплиеров.

Несколько минут спустя начался фарс – посыпались пылкие выступления злоязычных священников, разжигавших страсти толпы смесью фальшивых свидетельств и ложных обвинений в адрес рыцарей-тамплиеров. Особое внимание уделялось россказням о содомитском грехе и сатанизме, поскольку такие фальсификации прекрасно действовали на простолюдинов. Затем, пока Великий магистр с изумлением внимал этому наглому вранью, священник зачитал толпе документ, в котором по пунктам перечислялись обвинения, в которых он, де Моле, сознался, – а ведь ничего подобного он прежде в глаза не видел.

Ложь горячими углями жгла слух де Моле, но он сохранял независимый и дерзкий вид, время от времени поднимая глаза на каменных горгулий, злобно глядящих вниз с фасада Нотр-Дам.

На толпу резко пала тишина. Поднялся один из кардиналов, указал на де Моле и завопил:

– А ты, исполненный порока де Моле, возглавлявший нечестивый орден, что скажешь ты на обвинения, предъявленные здесь? Заявишь ли ты открыто, раз и навсегда, о своей вине, подтвердив тем самым, что перечисленные признания являются твоей исповедью, и перед лицом Господа вернешь себе честь свою?

Де Моле с любопытством взирал на кардинала, поражаясь тому, что прежде служил таким людям. Сколько тамплиеров пало во имя Христа в Святой земле! Ему хотелось крикнуть, что ложь, которую эти самодовольные ублюдки плодят столетиями, низводит величие этой жертвы. Да только никто и никогда не поверит тем невероятным истинам, что познал он, как не поверит и в существование удивительных реликвий под храмом Соломона в Иерусалиме, подтверждающим эти истины. Без доказательств он просто-напросто еще больше запятнает свою репутацию и только сыграет на руку мучителям. Де Моле утешал себя сознанием того, что когда-нибудь правда откроется…