Армия генерала Власова 1944-1945 - Александров Кирилл Михайлович. Страница 22

Наряду с успешными вербовочными мероприятиями потерпела крах попытка привлечь на службу в ВС КОНР ряд генера-83

лов Красной армии, попавших в плен в 1941-1942 гг. В январе 1945 г. М. А. Меандров в последний раз от имени генерала Власова посетил в крепости Вюрцбург (к северо-западу от Нюрнберга) группу пленных советских генералов. Генерал-майоры Е. А. Егоров, Н. К. Кириллов и М. И. Потапов разговаривать с Меандровым отказались. Главным мотивом критического отношения к Власовскому движению в диалогах с Меаыдровьщ генерал-лейтенанта М. Ф. Лукина и генерал-майора П. Г. Поне-делнна служило обвинение власовцев в союзе «с врагами родины». И Понеделии и Лукин уклонились от дискуссии по поводу политической программы КОНР, сосредоточившись на критике факта союза власовцев с немцами, которых Лукин, по словам Меандрова, «ненавидел как своих врагов».

Любопытно, что помимо критических замечаний Лукин заявил Меаидрову следующее: «Вы губите не только себя, но и народ, который вы призываете. Вашей задачи вы не достигнете. С горсточкой людей вы хотите выступить против Красной армии, которая разбила немцев и уничтожила их военную силу». В конце беседы, в рассуждениях генерал-лейтенанта М. Ф. Лукина проскочила сокровенная мысль: «Я знаю, что меня ждет на родине: пенсия и скромный домик, где я, как калека-,.мог бы дожить свою жизнь [...]» П. Г. Понеделин, в свое время сделавший запись в дневнике, «содержащую резкий выпад против товарища Сталина», не был в разговоре с Меандровым столь категоричен, как Лукин. Но и он твердо заявил о готовности, вернувшись на родину, «дать отчет о своих преступлениях». В Вюрцбурге согласие на вступление в ВС КОНР дал подполковник А. П. Скуга-ревский. Вскоре он был освобожден из плена и откомандирован в офицерский резерв центрального штаба.

Благодаря вербовочным мероприятиям, проведенным на рубеже 1944-1945 гг., возник офицерский резерв при штабе ВС КОНР. Большая часть завербованных командиров из концлагерей па острове Рау и в Лиллехаммере (Норвегия) пополнила собой 2-ю пехотную дивизию. Но, несмотря на определенную эффективность состоявшихся акций, генерал Трухин, по одному из свидетельств, в узком кругу продолжал ругаться в адрес немецких «опекунов», несомненно, чинивших разнооб-84

Разные препятствия: «Черт их поймет, этих дураков. Каждую мелочь чуть ли не с ножом к горлу приходится выцарапы-^вать- [•••] В Норвегии масса людей, а мы не можем вытащить их оттуда».

По данным генерала Кестринга, к апрелю 1945 г. в Норвегии ожидали отправки в части власовской армии 30 тыс. добровольцев из категории военнопленных, однако в связи с кризисным положением на транспорте их не удалось перевезти в Германию, и они так и не покинули лагерей. Некоторые трудности с вербовкой в ВС КОНР возникли и там, где, казалось, их можно было бы меньше всего ожидать - в подразделениях Восточных войск Вермахта. В массе своей русские добровольцы стремились как можно скорее войти в подчинение Власову, но в отдельных случаях (например, 953-й легкий зенитный дивизион 21-й зенитной дивизии) добровольцы не стремились променять гарантированный статус военнослужащего Вермахта на «неясную судьбу солдата РОА». Не горели желанием подчиняться командованию ВС КОНР и многие чины этнических национальных батальонов, пораженные русофобской пропагандой своих Национальных комитетов. Но, как указывает авторитетный немецкий исследователь, все это были побочные явления, не оказавшие существенного влияния на создание власовской армии.

Как и предвидел Трухин еще в сентябре 1944 г., главные проблемы возникли не с выполнением мобилизационных планов, а с решением вопросов материально-технического обеспечения, которые должна была разрешать немецкая сторона в лице полковника Герре. Именно это обстоятельство заставило командование ВС КОНР сосредоточиться не на создании соединений из регистрировавшихся десятков тысяч добровольцев, а на переформировании остатков разбитых в 1944 г. восточных добровольческих батальонов, привлечении на свою сторону вполне боеспособных казачьих корпусов и кропотливой кадровой политике в военно-строевой области. Естественно, Власов и Трухин при переподчнпсшш центральиому штабу восточных подразделений рассчшыва-ли и на получение их наличных материально-технических 85

ресурсов, которые, как в случаях с казачьими корпусами могли быть весьма значительными.

На процесс формирования офицерских кадров вооруженных формирований КОНР в известной степени влияли довоенные связи. Многие будущие власовцы были знакомы друг с другом задолго до войны по совместной службе, некоторые (Г. И. Антонов, А. П. Демский, И. М. Вольвач, А. Т. Макеенок и др.) поддерживали и внеслужебные, дружеские отношения. Таким командирам легче было найти взаимопонимание, пример поведения сослуживца мог влиять и на мотивацию собственного поведения в плену. Нам представляется, что старшие офицеры центрального штаба (Трухин и Боярский) и командного отдела (Поздняков) умело использовали довоенные связи. Отчасти этим можно объяснить вступление на службу в ВС КОНР из лагерей военнопленных на исходе войны таких старших командиров, как А. Ф. Ванюшин, И. М. Вольвач, М. М. Голенко, А. А. Фунтиков и др. Укажем лишь на некоторые примеры довоенных служебных связей.

Ф. И. Трухин с сентября 1926 г. по январь 1931 г. занимал должность начальника штаба 7-й стрелковой дивизии УВО. С сентября 1927 г. на командирской должности в 19-м полку этой дивизии служил выпускник Рязанской пехотной школы П. П. Иванов. В октябре 1929 г. Иванов стал командиром роты и пребывал в указанной должности до осени 1931 г. Будучи переведенным к другому месту службы, в 7-ю дивизию (Киевский Особый ВО), майор Иванов возвратился лишь в ноябре 1938 г. и до января 1940 г. был помощником командира 20-го стрелкового полка. Вместе с Ивановым в дивизии с сентября 1937 г. по май 1940 г. в должности начальника штаба соседнего 19-го стрелкового полка служил майор Г. А. Зверев. В марте 1945 г. мы видим Трухина в должности начальника центрального штаба, Иванова - в должности командира запасного батальона 1-й пехотной дивизии, Зверева - в должности командира 2-й пехотной дивизии.

С октября 1930 г. по май 1932 г. должность командира батальона в 191-м полку 64-й стрелковой дивизии Белорусского ВО занимал Г. И. Антонов, с декабря 1930 г. здесь же одним

из командиров рот служил А. П. Демский, в марте 1932 г. он стал помощником командира батальона. В мае 1932 г. Антонов был зачислен слушателем на Ленинградские бронетанковые курсы усовершенствования командного состава РККА, руководителем по тактике на курсах оказался В. Г. Арцезо. В марте 1945 г. полковник Антонов возглавлял автобронетак-ковый отдел штаба ВС КОНР, генерал-майор Арцезо - отдел боевой подготовки, а подполковник Демский - II отделение по кадрам пехоты в командном отделе.

В штабе 80-й стрелковой дивизии УВО в разгар «голодо-мора» на Украине весной 1933 г. служили: И. М. Вольвач-помощником начальника дивизионного центра. М. М. Голенко - помощником начальника мобилизационной части. Вскоре Вольвач получил назначение в Одесскую пехотную школу на должность руководителя тактики, одним из его ближайших сослуживцев в 1936-1937 гг. был А. Т. Макее-нок. В 1938 г. Вольвач оказался арестован НКВД по обвинению в участии в «военно-фашистском заговоре» и до 1939 г. находился в заключении. Весной 1945 г. оба подполковника служили в войсках КОНР: А. Т. Макеенок занимал должность начальника учебного отдела 1-й Объединенной офицерской школы народов России, а И. М. Вольвач находился в распоряжении штаба ВВС КОНР. Непосредственным начальником командира взвода полковой школы 111-го полка 37-й стрелковой дивизии А. А. Фунтикова в 1931 г. был В. Г. Баерский. занимавший должность начальника полковой школы. В начале 1945 г. заместитель начальника центрального штаба полковник В. И. Боярский (Баерский) рекомендовал на должность начальника штаба 2-й пехотной дивизии Гвардии полковника А. А. Фунтикова. Кроме Фунтикова, Баерский долгое время служил в 80-м полку 27-й стрелковой дивизии Белорусского ВО вместе с М. И. Панкевичем - будущим начальником IV отделения по кадрам артиллерии командного отдела штаба ВС КОНР.