Армия генерала Власова 1944-1945 - Александров Кирилл Михайлович. Страница 24

командование 59-й отдельной стрелковой бригадой, вернее ее остатками: потери бригады составляли более 35% от штатной численности, подразделение лишилось двух орудий, не имело танков и транспорта. В ожесточенных боях 13-14 октября численность бригады сократилась еще на треть. Прибывшее в первую неделю пополнение в 300 бойцов из армян и азербайджанцев оказалось совершенно небоеспособным. По ночам происходило дезертирство к противнику целыми группами. На тот момент Буняченко держал фронт протяженностью 12 км. Так и не получив пополнения, без артиллерии, танков и авиации, с остатками личного состава Буняченко прикрывал дорогу на Нальчик на участке Старый Урух - Ерокко с 26 по 30 октября. На пятые сутки ожесточенных боев пехота из 111-й пехотной дивизии Вермахта при поддержке танков уничтожила большую часть личного состава 59-й бригады. К своим вышли единицы, Бунячеико вступил в командование сводной восточной группой и 16 декабря был захвачен в плен разведкой противника близ собственного КП. Рапорт о вступлении в РОА Буняченко подал 7 мая 1943 г. будучи в лагере военнопленных в районе Херсона, где ознакомился с «Открытым письмом» генерала Власова.

Во время службы в Восточных войсках Вермахта в 1943— 1944 гг. Буняченко выгодно показал себя во главе сводного русского полка на побережье Франции в боях с англо-американским десантом, остановив наступление противника на сутки ценой интенсивных атак. Знак отличия Таджикской ССР «За боевые заслуги» (№ 25!) и Железный крест II класса свидетельствовали о его солдатских качествах. Несмотря на оконченную в 1936 г. Военную академию им. М. В. Фрунзе, полковник Буняченко оставался строевиком до мозга костей. Он был типичным образцом командира РККА конца 1930-х гг. из крестьянской бедняцкой семьи. Слыл грубияном и матершииииком, рукоприкладство считал обыденным, имел слабость к алкоголю и женскому полу, но ради выполнения требований службы не давал пощады ни себе, ни подчиненным. Бунячеико не годился на роль харизматического лидера или руководителя организационного центра. Но он воплощал в себе качества идеального исполнителя и сколотил дивизию за три месяца из разиошерс-92

тных осколков. Кого-то из офицеров-белогвардейцев комдив мог шокировать, но солдаты обожали его и готовы были простить все за личное бесстрашие, которое кое-кто из немцев принимал за хамство. Один из очевидцев утверждал, что чины дивизий называли себя не «власовцы», а «бунячеиковцы», но подобное свидетельство мы считаем малореалистичным.

Буняченко не боялся никого. Немцев он презирал и ненавидел, распространяя свое личное отношение к нацистам на немецкий народ в целом. Иногда казалось, что ему доставляет удовольствие хамить офицерам связи из штаба всегда тактичного и предупредительного Герре. По воспоминаниям полковника Архипова, командир 1-й дивизии «немцев ненавидел всеми фибрами своей души. В военном отношении был человеком вполне грамотным, обладал характером и большой силой воли». К недостаткам своего командира Архипов относил грубость с подчиненными, включая офицеров, малое знакомство «с элементарными правила такта и этики» и стремление к дешевой популярности. Власова Буняченко уважал, но считал чересчур покладистым и позволял себе пререкаться с ним по служебным вопросам. В искренности его побуждений сомневаться не приходилось. Коллективизации сын украинского крестьянина забыть не мог. Еще в 1937 г. он был исключен из ВКП (б) за выступление на партсобрании с критикой коллективизации и колхозной системы²⁷.

Вступив в должность, комдив меньше всего задумывался над вопросом, чем завершится эпопея власовской армии. Буняченко ясно видел поставленную задачу, был готов решить ее в кратчайший срок и в служебном рвении преуспел. Производство в генерал-майоры он воспринял как должное, тем более что звание полковника ему было присвоено еще в ноябре 1938 г. Вот как характеризовал Буняченко в одном из своих рапортов старший офицер немецкой группы связи при дивизии майор Вермахта Г. Швенпингер: «Груб, бесцеремонен, целеустремлен, упорный и настойчивый в достижении цели. За внешней неуклюжестью и грубостью скрыта его природная хитрость. Он, насколько я мог узнать, мало открывается даже своим товарищам. Бесцеремонен по отношению к женщинам, но также

беспощаден и по отношению к самому себе. Скрывает свою сильную нервозность при помощи самообладания».

Простота нрава не мешала Буняченко ценить комфорт Прибывший на службу в феврале 1945 г. в разведдивизиои во главе сильно поредевшего в боях на Восточном фронте 756-го разведывательного эскадрона ротмистр Г. Н. Чавчавад-зе, окончивший училище Вермахта в 1940 г., сильно поразился любви командира дивизии к пирогам и расстегаям. Под хлеставший на улице дождь Буняченко к новоприбывшему эскадрону не пошел, а ротмистру Чавчавадзе, который вскоре стал командиром 3-го эскадрона разведдивизиона, примирительно сказал: «Ну, ничего. У нас все по-домашнему. Вот вы побудете здесь - увидите». «И действительно, - вспоминал Чавчавадзе, - у Буняченко во всей дивизии по-домашнему. Он был весьма умный человек. Очень храбрый. Способный принимать решения и не боялся стоять на своем. Но мне, прибывшему после немецкой четырехлетией выучки в “домашнюю” обстановку, расстегаи, пироги казались, по меньшей мере, странными».

Эксцентричность командира дивизии несколько уравновешивалась спокойным, но небезупречным в отношении «союзников» характером начальника штаба подполковника Н. П. Николаева. Первые три недели пребывания Буняченко в должности обязанности начальника штаба исполнял начальник инспекторской группы из центрального штаба подполковник М. К. Ме-лецгкевич, затем по направлению командного отдела прибыл майор Н. П. Николаев, в феврале 1945 г. произведенный в подполковники и награжденный именными часами генералом Власовым за боевую подготовку дивизии.

Коренной москвич, окончивший московскую среднюю школу, Ленинградское военное училище связи и Военную академию им. М. В. Фрунзе, Николай Петрович Николаев стал надежным начальником штаба при столь своеобразном командире дивизии. В плен Николаев попал в августе 1941 г. при выходе из Уманского «котла», будучи в звании майора и в должности старшего помощника начальника I отделения оперативного отдела штаба 12-й армии Юго-Западного фронта. Нго службе в 1-й дивизии предшествовало вступление в Осинторфскую

бригаду (РННА)²⁸ в июне 1942 г. и командование 635-м восточным батальоном в 1943-1944 гг. Николаева майор Швеннингер охарактеризовал следующим обазом: «Человек с чрезвычайно сильной самодисциплиной, очень умный, произвел на меня впечатление образованного. Вполне вежлив, энергичен, чистоплотен и дружелюбен».

Дивизию по замыслу Герре предполагалось создавать по образцу и штатам народно-гренадерских дивизий, против чего Буняченко пытался активно, но безуспешно возражать, не желая, видимо, слепо копировать немецкие образцы. Народно-гренадерские дивизии появились в результате событий 20 июля 1944 г. для того, чтобы «придать развитию сухопутных сил в будущем национал-социалистический дух». Все формировавшиеся новые пехотные и гренадерские дивизии стали называться народно-гренадерскими, особенность их заключалась в насыщенности материальной части соединений противотанковыми средствами.

Неприятным сюрпризом для Буняченко и старших русских офицеров стала организация пехотных полков на основе двух-, а не трехбатальониого состава. Но со временем командование дивизии добилось включения в полки третьих батальонов. Заполнявшие дивизионные штатные вакансии офицеры заслуживали положительной оценки. В массе своей это были кадровые командиры, многие - с достаточным боевым и фронтовым опытом, который сразу же использовался при подготовке и обучении прибывавшего личного состава. Подчиненные полковнику Герре офицеры Вермахта из штаба формирований (майор 3. Кайлинг и др.) отмечали хорошую боевую подготовку русских офицеров дивизии, хвалили командиров рот, батарей, эскадронов. Все командиры полков²⁹ назначались лично генералом Власовым. Избранные сведения о командирах полков 1-й дивизии нами приведены в таблице II.