Армия генерала Власова 1944-1945 - Александров Кирилл Михайлович. Страница 56

И потому, сейчас же по завершению работ по созданию Комитета, я считаю своим естественным долгом обратиться к вам: “Офицеры и солдаты бывших Белых армий, вас, много лет тому назад всей душой вложившихся в борьбу против большевиков, зовем мы в свои ряды! Пусть ие будет ни белых, ни красных, пусть все соединятся в одно целое, и в Россию вернутся с победой только верные ей русские люди!”

“ “ января 1945 г., генерал-лейтенант

г. Берлин»

К сожалению, можно только гадать, почему бывший генерал Красной армии так и не подписал данного, в целом весьма корректного обращения. Только ли он опасался негативной политической реакции со стороны «подсоветских» людей? Или резковато прозвучал намек на то, что многие будущие власовс-кие офицеры, включая самого Власова, во время службы в РККА в годы Гражданской войны не сумели должным образом оценить характер советской власти и возможные последствия победы большевиков? Так или иначе, но организованный призыв белоэмигрантов в ряды власовской армии не состоялся до апреля 1945 г., как и в начале войны, они полагались на личную инициативу

Возможности многочисленных представителей белой военной эмиграции оказались в значительной степени подорваны объективными и субъективными причинами. Если нацисты, верно оценивая национально-патриотический характер эмиграции, еще с 1941 г. настойчиво препятствовали вмешательству белых в события по политическим мотивам, то нормальному развитию взаимоотношений с бывшими командирами Красной армии зачастую препятствовала разная ментальность и культурная традиция. Белоэмигранты располагали серьезными ресурсами, которые не были использованы так, как могли бы быть использованы при более благоприятных обстоятельствах.

Вместе с тем вклад непримиримых участников Белого движения и их детей в создание ВС КОНР все равно был значите-

лен. Столь однозначный вывод не могут дезавуировать ни хаотичный характер использования эмиграции, ни эпизодичность служебных усилий тех или иных лип, о которых упомянул автор. На ответственных должностях в центральном штабе, 1-й дивизии, аивначастях, офицерской школе служил целый ряд белоэмигрантов, обладавших не только знаниями и опытом, но бывших носителями русской воинской этики. Сведения о некоторых из них нами приведены в таблице IX.

Ревностная служба в войсках КОНР таких офицеров, как А. П. Альбов, А. Д. Архипов, Л. Й. Байдак, Р. М. Васильев,

Г. П. Герсдорф, М. П. Золотавин, Б. Е. Климович, К. Г. Кроми-ади, В. Н. Новиков, И. К. Сахаров, Н. С. Свищов, М. В. Тарковский, А. В. Туркул, С. К. Шебалин, Н. А. Шоколи и других, постепенно создавала основу для психологического примирения бывших белых и красных в рядах общей антисталинской армии. Это примирение должно было состояться не столько на почве совместного отрицания травмировавшего Россию зла, сколько на постепенном приобщении бывших «подсоветских» людей к незамутненной культурно-патриотической традиции, носителями которой все годы изгнания оставалась белая эмиграция. Конечно, для такого процесса требовалось несопоставимо больше времени, чем его оказалось в исторической действительности на рубеже 1944-1945 гг. Но конкретные факты массового участия русских белых эмигрантов в антисталинском протесте в годы Второй мировой войны отчетливо указывают на подобную перспективу.

Касаясь участия эмиграции в деятельности КОНР, нельзя несколько слов не сказать о влиянии Русской Православной Церкви заграницей (РПЦЗ), иерархи которой во главе с митрополитом Анастас и ем (Грибановским) открыто поддержали учреждение КОНР и создание влас о некой армии. Вопрос о религиозном просвещении «подсоветских» людей, служивших в рядах войск КОНР, представляется нам одним из самых сложных, в первую очередь, по причине узости известной нам сегодня Источниковой базы. Мы предполагаем расемшреп, его более подробно в одной из наших последующих рабш в контексте анализа поведения советского человека, сформи-

решавшегося в условиях сталинской социально-экономической системы.

Институт военного духовенства в ВС КОНР не сложился в виду краткосрочной истории самой армии. Назначенный протопресвитером протоиерей Дмитрий Константинов, бывший советский военнопленный, писал: «Церковному устроению собственно РОА не суждено было сложиться, и можно говорить лишь о деятельности священников штаба полка, дивизии, военной школы, но не более того. Никаких твердых организационных основ эта деятельность не имела п развивалась по инициативе каждого священника». По ряду частных свидетельств, просьба генерала Власова о направлении в войска священнослужителей РПЦЗ поступила в Синод не позднее января 1945 г Из известных нам клириков, прибывших в войска КОНР в феврале - марте, назовем участника Белого движения на Северо-Западе России, священника 1-й дивизии игумена Иова (Леонтьева), иеромонаха Антония (Медведева), псаломщика (будущего архимандрита) Нектария (Чернобыля).

Очень кратко касаясь темы духовного окормления власовцев, мы все-таки позволим высказать себе ряд суждений, основанных на анализе сохранившихся дневников, мемуаров и на многочисленных интервью с очевидцами событий. В водовороте событий последних месяцев войны встреча с подлинной церковной жизнью для солдат и офицеров власовской армии⁹, большинство которых сформировалось в СССР в условиях воинствующего богоборчества и безжалостных гонений на Церковь, носила, конечно, эпизодический характер. Однако, даже такие эпизоды - случайная служба, короткий разговор со священником, присутствие на крещении или венчании - пробуждали искренний интерес к вере и заставляли, хотя бы на очень короткое время, размышлять. Вот как отозвался о своих пасомых будущий архимандрит Нектарий (Чернобыль): «Большую часть армии Власова составляли люди, получившие воспитание в советских условиях. Лишь малая часть из них верила в Бога. Однако когда мы служили Божественную литургию, на службы приходили все солдаты и офицеры».

216

Со словами архимандрита Нектария сочетаются избранные записи в дневнике одного из солдат 2-й дивизии: «Вчера днем в нашей церкви отчаянно служили. Один майор пел какой-то акафист. Небольшой бас его звучал с дрожью, почти трагически, призывая к молитве. Но приход небольшой. Люди больше вертятся у ворот. Там вечно толпа». И он же, через несколько дней: «Когда-то в детстве, я 14-летним в школе тоже распевал: “Против Бога, науку грызть начнем” - дерзко и грубо было.

И когда в семье мать... готовила девочек к причастию, мне сказала, что если я не пойду к священникам, должен выйти на это время из дому. И я ушел. Сделал честно, потому что такая школа с религией не совместима. Вот и остался без веры в Бога. А чувствую, что она нужна. Нужна, чтобы будить в людях совесть». Нет сомнений, что в более благоприятных временных обстоятельствах, русское зарубежное духовенство смогло бы сделать гораздо больше для духовного влияния на солдат и офицеров власовской армии. Но тот факт, что эмграция в целом смогла пробудить у «подсоветских» людей в годы войны, в том числе и у власовцев, пытливый интерес к религиозной жизни, к живому христианскому чувству, на наш взгляд, не подлежит сомнению и заслуживает безусловного внимания.

В качестве основы для создания в Австрии войсковой группы Туркул избрал группу чинов Русского Национального Союза Участников Войны (РНСУВ), не отличавшегося в 1941— 1944 гг. особой активностью. Генерал попытался привлечь к собственному начинанию и более широкие круги русской военной диаспоры. 11 января 1945 г. Туркул посетил Братиславу и встретился с чинами РОВС, Общества Галлиполийцев и других организаций. В пику всем последующим заявлениям Спиридонова, он всячески популяризировал КОНР и власовс-кую армию, упирая, впрочем, на военный, а не на политический аспект деятельности Комитета.

Сведения о начале формирования Зальцбургской войсковой группы не отличаются единообразием. А. А. фон Лампе свидетельствовал, что Туркул получил окончательное разрешение па формирование от Власова «под занавес, в апреле 1945 г.» В день получения разрешения Туркул встретился с Лампе в КарлеОнь