Армия генерала Власова 1944-1945 - Александров Кирилл Михайлович. Страница 58

Кроме того, на первом же допросе 4 мая 1946 г. Г. Н. Жи-ленков (в 1941 - бригадный комиссар, член Военного совета и армии Западного фронта) показал о существовании зимой

1945

рик>

г. планов переброски власовских эмиссаров в Маньчжу-Для организации более устойчивого контакта с Семсно-

вым. В числе эмиссаров Жнленковым назывались начальник Информационного бюро ГУП КОНР поручик Н. В. Ковальчук, редактор Информбюро подпоручик В. М. Харчев и др.

Интересно, что независимо от планов лидеров КОНР осенью 1944 г. в Шанхае группа русских эмигрантов по собственному желанию решила создать Бюро уполномоченного А. А. Власова на Дальнем Востоке. Инициатива создания Бюро принадлежала В. М. Воздвиженскому, Ю. П. Сёмову¹⁰ и еще нескольким лицам. Группа Воздвиженского пыталась установить контакт с КОНР через германских дипломатических представителей, но безрезультатно и ее деятельность ограничилась тем, что участники группы раздали в русской диаспоре в Шанхае около 5 тыс. экземпляров листовок с власовскими воззваниями и еще около 1 тыс. расклеили в людных местах. Весной 1945 г., опасаясь резкого противодействия советских дипломатических кругов, группа была вынуждена прекратить активную работу.

Разработка «маньчжурских планов» может служить лишним доказательством попыток КОНР утвердиться в качестве общероссийского объединенного антисоветского центра, хотя представить себе их реализацию в военно-политической обстановке весны 1945 г. практически невозможно. Наиболее значительное и реальное усиление формирований КОНР принесло завершение борьбы власовцев за переподчинение казачьих корпусов: формально числившегося с 4 ноября 1944 г. в составе ваффен СС XV казачьего корпуса и Отдельного казачьего корпуса в Северной Италии.

Важнейшим фактором, влиявшим на судьбу формирований, оставалось развитие ситуации на фронте, неизбежный крах рейха и образовывавшийся в связи с этим дефицит времени. Изолированные СС после эвакуации из Берлина гражданские учреждения и аппарат Комитета в Карлсбаде утратили влияние на судьбу собственных боевых частей. По мере ухудшения ситуации на фронте гражданская и политическая деятельность КОНР угасала, в то время как активность центрального штаба Трухина заметно возрастала. Подтверждением этому могут служить небезуспешные попытки формирования новых подразделений, продолжавшиеся вплоть до середины апреля 1945 г.

^Это позволяет сделать вывод не толы® о лучшей организованности армейских структур КОНР по сравнению с граждански-^Ми учреждениями, но и об их лучшей социальной адаптации ^в постоянно ухудшавшейся обстановке.

Прекращение Комитетом политической деятельности ^в марте 1945 г. и сохранявшуюся активность центрального штаба мы расцениваем как объективный процесс. Следствием его стал неизбежный переход политического лидерства непосредственно от Комитета к его войскам. При этом не подлежит сомнению, что в складывавшейся в тот момент в Европе политической реальности власовцам места не оставалось.

Организационное подчинение казачьих корпусов

16 марта 1945 г. в газете «Казачья земля» появилось открытое письмо генерала от кавалерии П. Н. Краснова, адресованное генерал-лейтенанту А. А. Власову и выдержанное в корректной форме. В письме начальник ГУКВ, обеспокоенный ростом провласовских настроений в казачьей среде, попросил Власова ответить на пять вопросов. Вопросы звучали следующим образом: являются ли ВС КОНР составной частью Вермахта или претендуют на независимость, признает ли Комитет казачьи права, гарантированные Декларацией Германского правительства от 10 ноября 1943 г., может ли КОНР организовать казакам защиту и покровительство на родной земле без помощи Германии, предоставит ли Комитет казакам после свержения сталинского режима право селиться на территории традиционных казачьих областей и, наконец, считает ли Власов справедливым и этичным создание параллельного Управления казачьих войск при Комитете?

Вопросы, сформулированные Красновым, были естественными для той политической позиции, которой бывший Атаман Всевеликого Войска Донского придерживался в 1941-1945 гг. Можно с большой долей вероятности предположить, что именно вокруг этих вопросов кипела дискуссия между двумя генералами на берлинской встрече 7 января в частном доме ф. В. Шлиппе - бывшего вице-директора департамента земледелия н одного из практических исполнителей столыпинской аграрной реформы. Это была вторая'' и последняя, достаточно дружелюбная, встреча двух генералов.

Возможно, что в зависимости от ответов Власова Краснов определял перспективы сотрудничества, но ему бы хотелось, чтобы эти ответы Власов дал гласно. К чести Краснова надо отметить: он не затронул вопроса, сама постановка которого бы исключила любое сотрудничество между ГУ КВ и КОНР: вопроса о принципиальной независимости казачьих областей.

Власов мог бы дать Краснову столь же простые и исчерпывающие ответы: войска КОНР являются союзными силами, все казачьи права, гарантированные казакам Декларацией от 10 ноября 1943 г., КОНР свободно мог бы признать, не идентифицируя понятие самостоятельности казачьих войск с понятием государственной независимости, вопрос о защите казаков со стороны КОНР на родной земле было бы правомерно обсуждать после прибытия на эту землю, ответ на четвертый вопрос являлся сам собой разумеющимся. А вот задав последний вопрос, Краснов допустил серьезную ошибку и тем самым выдал плохо скрываемую нервозность. Совершив такой опрометчивый шаг, он выказал крайнее беспокойство по поводу возможного официального появления казачьего центра при КОНР я, тем более, по поводу распространявшихся в казачьей массе симпатий к власовцам. Еще более серьезную ошибку допустили Власов или его окружение: столь же корректного и ясного ответа на вопросы Краснова не последовало. Почувствовав шаткость позиций престарелого казачьего генерала, Власов предпочел вместо ответа предпринять резкие действия.

23 марта генерал Власов утвердил разработанное казачьими генералами А. В. Голубинцевым, В. Г. Науменко, Г. В. Татаркиным. Б. И. Полозовым, подполковником А. Н. Карповым и др. «Положение об управлении казачьими войсками». В соответствии с «Положением» казачество входило «в полное подчинение Главнокомандующему ВС КОНР и Председателю КОНР»; в качестве органа управления казачьими войсками учреждался Совет казачьих войск (СКВ) е составе Атаманов Донского, Кубанского и Терского. Заместителя Атаманов остальных казачь-

их войск и начальника штаба Совета; члены СКВ образовывали казачью секцию при КОНР; должностные назначения осуществлялись Главнокомандующим по представлениям начальника Штаба СКВ; производства в казачьи чины осуществлялись на общих основаниях.

В действительности прообраз СКВ существовал уже по состоянию на 22 февраля 1945 г.¹² и можно лишь предполагать, что Власов, видимо, надеялся найти общий язык с Красновым, отложив формальное учреждение СКВ более чем на месяц.

В состав СКВ вошли: Председатель - Полевой Атаман Все-великого Войска Донского генерал-лейтенант Г. В. Татаркин, начальник штаба - войсковой старшина А. Н. Карпов, члены СКВ: Атаман Войска Кубанского генерал-майор В. Г. Науменко, Заместитель Атаманов восьми казачьих войск - генерал-майор А. В. Голубинцев, Заместитель Атамана Войска Терского - полковник Вертепов. В структуре СКВ числились канцелярия, организационный и кадровый отделы, предусматривалась штатная должность инспектора по военной подготовке и обучению. Совет Казачьих Войск при КОНР сыграл роль видимой и формальной оппозиции ГУКВ генерала от кавалерии П. Н. Краснова. Никакой конструктивной деятельности наладить Совет не успел. Его фактической задачей являлось сведение на иет остатков какой бы то ни было деятельности ГУКВ и поддержка интеграции двух казачьих корпусов в состав ВС КОНР.