Призраки не лгут - Кеплер Ларс. Страница 4

– Я вхожу в дом, – сосредоточенно сказал Рольф.

Сонья осталась с девочкой (у той явно был шок), дожидаться “скорой”, а Рольф открыл дверь и вошел в дом. Пол покрывали кровавые следы, отпечатки сапог и босых ног, шедшие в разных направлениях. Кто-то широко прошагал из коридора к прихожей и обратно. Рольф почувствовал, как подскочил адреналин. Полицейский старался не наступать на следы, но он помнил: его главная задача – спасти чью-то жизнь.

Он заглянул в комнату для собраний: свет зажжен, на обоих диванах сидят четыре девочки. Ральф крикнул:

– Кто-нибудь ранен?

– Наверное, – улыбнулась маленькая рыжая девочка в красном спортивном костюме.

– Где она? – Рольф нервничал.

– Миранда лежит в кровати, – ответила девочка постарше, с прямыми темными волосами.

– Здесь, в доме? – Рольф ткнул пальцем по направлению к спальням.

Старшая девочка просто кивнула в ответ. Рольф пошел туда, куда вели кровавые отпечатки ног, мимо столовой с большим деревянным столом и кафельной печкой, и вошел в темный коридор с дверями, ведущими в комнаты воспитанниц. В крови потоптались и в туфлях, и босыми ногами. За спиной скрипнул старый пол. Рольф остановился, отстегнул висевший на ремне фонарик и посветил в коридор. Торопливо окинул взглядом стены: написанные от руки краской поговорки и цитаты из Библии, все в завитушках. Потом он направил свет вниз.

Кровь вытекала на пол из-под двери в темной нише. Из замка торчал ключ. Рольф двинулся вперед, осторожно переложил фонарик в другую руку, потянулся и нажал дверную ручку.

Раздался щелчок, дверь скользнула вперед, и ручка снова поднялась.

– Эй? Миранда? Меня зовут Рольф, я из полиции, – проговорил Рольф, в тишине подходя ближе. – Сейчас я войду…

В ответ он услышал только собственное дыхание.

Рольф осторожно толкнул дверь, посветил фонариком. Зрелище, которое ждало его в изоляторе, оказалось настолько диким, что он отшатнулся; пришлось опереться о дверной косяк.

Он инстинктивно отвернулся, но его глаза уже увидели то, что ему так не хотелось видеть. Пульс в ушах застучал одновременно с каплями, падавшими в лужу на полу.

На кровати лежала девушка. Как показалось Рольфу, с наполовину снесенной головой. Стены были залиты кровью, кровь капала с темного абажура.

Внезапно дверь за спиной у Рольфа захлопнулась. От страха полицейский уронил фонарик и оказался в кромешной тьме. Он обернулся, хватая руками воздух, и услышал, как по двери с той стороны стучат детские руки.

– Она вас видела! – крикнул тонкий голосок. – Она смотрит на вас!

Рольф нащупал ручку и хотел открыть дверь, но что-то мешало. Луч света из глазка падал ему на лицо. Дрожащими руками Рольф стал жать на ручку, навалился на дверь плечом.

Дверь распахнулась, и Рольф, спотыкаясь и хватая ртом воздух, вылетел в коридор. Рыжеволосая девочка стояла чуть поодаль, глядя на него большими глазами.

Глава 9

Комиссар уголовной полиции Йона Линна стоял у окна в номере гостиницы в Свеге. Четыреста пятьдесят километров к северу от Стокгольма. Рассвет был сырым и холодным, на Эльвгатан не горел ни один фонарь. Долго еще ждать того часа, когда комиссар узнает, нашел он наконец Розу Бергман или нет.

Серая рубашка расстегнута и свисает на черные костюмные брюки. Светлые волосы, как всегда, взлохмачены, пистолет в кобуре лежит на кровати.

Время от времени Йону приглашали в разные экспертные группы, но он так и остался на оперативной работе в уголовной полиции. Йона многих раздражал тем, что всегда шел своим путем, но менее чем за пятнадцать лет он раскрыл больше запутанных преступлений, чем любой другой скандинавский полицейский.

Прошлым летом комиссар попал под служебное расследование: он предупредил крайне левую экстремистскую группировку о готовящемся рейде службы безопасности. В результате его отстранили от решения некоторых рабочих задач до официального окончания следствия.

Те, кто вели расследование, понимали: если для возбуждения уголовного дела найдется хоть малейшая причина, придется связываться с главным окружным прокурором из отдела по делам полиции.

Обвинения были вполне серьезны, но Йону сейчас не заботили ни временные трудности, ни репрессии.

Его мысли вертелись вокруг старухи, что увязалась за ним возле церкви Адольфа Фредрика и передала привет от Розы Бергман. Худые руки показали ему две старомодные карты из колоды для игры в “кукушку”.

– Вот это – вы, верно? – полюбопытствовала старуха. – А это – венок, венец невесты.

– Что вам нужно? – спросил тогда комиссар.

– Мне – ничего. Но Роза Бергман просила передать вам привет.

У комиссара тяжело забилось сердце, но он заставил себя пожать плечами и вежливо сказать:

– Это какая-то ошибка. Я не знаю никакой…

– Она спрашивает, зачем вы делаете вид, что ваша дочь погибла.

– Мне очень жаль, но я не понимаю, о чем вы. – И Йона улыбнулся.

Улыбнулся, но его голос стал отчужденным, холодным, словно из-под земли. Слова женщины растревожили его, ему захотелось вцепиться в ее тощие руки и заставить сказать, в чем дело. Но комиссар только спокойно произнес: “Мне пора”, – и повернулся, чтобы уйти. В этот момент мигрень ножом воткнулась ему в мозг через левый глаз, и предметы поплыли, окруженные игольчатыми мерцающими кругами.

Когда в глазах немного прояснилось, комиссар увидел, что вокруг него собралась толпа. Люди расступались, пропуская врача “скорой помощи”.

Старуха исчезла.

Йона сказал старухе, что не знает, кто такая Роза Бергман, что она ошиблась. Но он солгал.

Он отлично знал, кто такая Роза Бергман.

Он думал о ней каждый день. Он думал о ней, но она не должна была знать о нем. Узнай она о нем что-нибудь – и это будет означать, что произошла смертельно опасная ошибка.

Через несколько часов Йона покинул больницу и тут же занялся поисками Розы Бергман.

Необходимо было искать ее в одиночку, и комиссар взял отпуск.

Если верить официальным базам данных, в Швеции нет никого по имени Роза Бергман, но в Скандинавии проживает больше двух тысяч человек по фамилии Бергман.

Йоне ничего не оставалось, кроме как засесть за бумажные архивы регистрации по месту жительства, и он уже две недели просматривал базу за базой. В начале двадцатого века такой регистрацией занималась церковь, но в 1991 году регистрация перешла в ведение налогового управления и с тех пор велась при помощи компьютера.

Йона начал с Южной Швеции. Он сидел в государственном архиве в Лунде, поставив перед собой картонный стаканчик с кофе, и искал Розу Бергман в картотеке, просматривая даты рождения, приходские книги крещений. Потом перешел к Висбю, Вадстене и Гётеборгу.

Был он и в Упсале, и в огромном архиве Хернёсанда, где просмотрел не одну сотню страниц.

Глава 10

Накануне вечером Йона работал в архиве Эстерсунда. Помещение наполнял сладковатый запах старых книг, ветхой, засаленной бумаги и картонных папок. Солнечные лучи медленно бродили по высоким стенам, отражались в стекле замерших часов с маятником и продолжали свой путь.

Перед самым закрытием Йона нашел в списках девочку, которая родилась восемьдесят четыре года назад; при крещении, происходившем в Херьедалене, в лене Емтланд, девочка получила имя Роза-Майя. Родителей девочки звали Кристина и Эверт Бергман. Йона не смог найти никаких упоминаний об их бракосочетании, но мать девочки родилась в том же приходе за девятнадцать лет до рождения дочери и звалась Кристиной Стефансон.

Комиссару понадобилось три часа, чтобы отыскать восьмидесятичетырехлетнюю женщину по имени Майя Стефансон в доме престарелых в Свеге. Было уже шесть часов вечера, но Йона сел в машину и отправился в Свег. Когда он приехал, обитатели дома уже легли спать, и в пансионат его не пустили.

Йона решил заночевать в гостинице “Лилла-Хотеллет”. Он уснул было, но проснулся в четыре часа – и с того времени стоял у окна, дожидаясь утра.