Буря (ЛП) - Сан Аманда. Страница 36

Ручка выпала из ладони Томо, он согнулся над блокнотом.

— Томо, — сказала я, коснувшись рукой его спины. Я следила краем глаза за кирином, если тот решит напасть на нас.

— Я в порядке, — выдохнул он. Я пыталась увидеть его глаза, но без телефона Ишикавы все мы были силуэтами в тени.

Послышался треск, я вскинула голову, чтобы увидеть, как кирин бредет по сухим листьям к нам. Я попыталась оттащить за собой Томо, думая, что зверь решил напасть на него, но он двигался медленно, изящные копытца как-то удерживали мощное тело. Существо было выше и шире лошади, но грациозным и бесшумным. Когда Томо не сдвинулся, я отступила, прижавшись спиной к ближайшему кедру. Кирин опустил голову к Томо и фыркнул, воздух отбросил назад волосы Томо.

— Юуто, — тихо сказал Ишикава, поднимая руки, если что-то пойдет не так. — У него есть зубы. Так что вставай.

Томо медленно поднял руку к морде кирина. Следы крови высохли на его ладони. Создание тряхнуло шеей, черная жидкость запятнала деревья, чешуя его блеснула в лунном свете, а потом чернила снова залили их. Камешки на роге сверкали темно-синим светом.

Он еще не напал на нас. Может, он был мирным, как лошадь. Но почему бывали и смирные рисунки? Я покачала головой. Всегда был изъян. Томо был слишком сильным, чтобы так долго удерживать контроль.

Он, должно быть, подумал о том же, потому встал, спрятал блокнот и ручку в рюкзак и забросил его на плечо.

— Времени мало, — сказал он, не сводя взгляда с существа.

Ишикава осторожно приблизился к кирину и сцепил пальцы, выпрямив ладони. Томо схватился за плечо Ишикавы и встал коленом на сцепленные руки. Кивнув, Ишикава толкнул колено Томо вверх, а тот прыгнул. Он взмыл по воздуху на спину кирина. Движение казалось отточенным, так они, наверное, не раз проделывали в Шизуоке.

— Кэти, — я посмотрела на Томо. В свете луны он казался странным — темный силуэт на темном коне, точнее, на смеси оленя, дракона и коня.

«Демон на своем неестественном жеребце».

Я шагнула вперед и коснулась шеи кирина. Чернила были теплыми на ощупь, но стекали с пальцев, словно вода, не оставляя следов. Под чернилами чешуя кирина была холодной, словно железо. Он рыл землю, мышцы шуршали, словно бумага.

Я потянулась к руке Томо. Ишикава подтолкнул вверх мое колено. Кирин казался твердым, но неустойчивым под нами, и мне уже не нравился этот план.

— Сато?

Ишикава покачал головой, лунный свет сверкал на его белых волосах.

— Я останусь здесь, в дозоре. Мне не нужно смотреть в ржавое зеркало, чтобы узнать, кто я. Иди, Юуто. Полюбуйся на себя, нэ?

Томо кивнул, а кирин резко развернулся, и мы направились к ограде. Я крепко обхватила руками Томо. Зверь переминался с ноги на ногу.

— Уверен, что он выдержит нас двоих? — спросила я.

— Чернила — часть меня, — сказал Томо. — Разве я дам тебе упасть?

Я не успела ответить, кирин бросился вперед. Я сцепила зубы, чтобы не закричать. Кирин не бежал по прямой, словно лошадь, а прыгал, как олень, бросаясь в стороны, вытягивая ноги и подлетая в воздух. Я была уверена, что сломаю ногу, врезавшись в ствол дерева, еще до того, как мы доберемся до ограды, но как-то существо умудрилось обойти препятствия. Он издавал тихий звук, похожий на трубящий рог и ржание.

Он резко оттолкнулся от земли задними ногами. Мы взлетели на миг, мир проносился мимо. Кирин рухнул по другую сторону ограды, перекатившись. Мы едва успели соскочить с его спины на холодную землю. Кирин какое-то время лежал, рог касался земли, камешки сверкали среди травы. Он медленно поднялся, покачиваясь на ногах, чернила черными водопадами стекали с него.

Томо сплюнул грязь, вытер губы ладонью.

— Ты в порядке?

— Ага, — сказала я, плечо обжигало, им я ударилась при падении. — Хотя завтра на руке явно будет большой синяк. И я расцарапала колено.

Он подхватил меня под руку и помог встать.

Мы все ж оказались во внутреннем храме Наику. Тусклые оранжевые лампы освещали два храма за оградой, крупный был перед нами, а другой — сразу за пустой площадкой земли.

— Каждый двадцать лет они перестраивают храм, — прошептал Томо, мы пошли вперед. — Сейчас он слева. Потом они построят новый справа, а тот уничтожат.

— Зачем?

Он пожал плечами.

— Это храм Аматэрасу. Они хотят, чтобы он был новым и чистым. Или, может, это увеличивает силу на какое-то время.

Кирин за нами щипал траву. Если не знать, что он здесь, увидеть его было сложно — черное на черном. Даже слабое сияние камней напоминало лишь летающих светлячков.

Храмы напоминали маленькие хижины Яёй, хоть и с приподнятым фундаментом и из неокрашенного дерева. Томо схватился за поручень и влез внутрь. Затем он поднял меня за собой, такой силы я от него не ожидала.

Я знала, что происходило. Сила росла в нем, зеркало было близко.

Томо тихо отодвинул дверь храма. Не было ни охраны, ни замков, рассчитывали на ограду. Они думали, что никто не перелезет через нее. Никто, кроме отчаявшегося Ками.

Большая реликвия стояла в центре алтаря, предмет был накрыт темной тканью и окружен подношениями. Миска с рисом, запеченная рыба и маленькая мерная пиала с песком и двумя длинными палочками благовоний, чей запах заполнял воздух. Напоминало по запаху храм Тошогу в Шизуоке, смесь сильных духов и горьких трав.

— Зеркало? — спросила я. Пальцы Томо дрожали, он провел ими по черной ткани.

— Ята но Кагами, — выдохнул он, сжимая в руке ткань. Он медленно убрал ее, ткань скользила по поверхности зеркала, пока не упала на пол.

Сзади Кагами было таким, как в моем сне, — огромным медным щитов со странным узором.

Глаза Томо расширились, на лице проступило потрясение. Я обошла алтарь, чтобы видеть то же, что и он.

Я замерла, не зная, что делать.

Поверхность зеркала была треснувшей, осколки отражали Томо.

— Оно… разбито, — прошептал он.

Комната наполнилась теплом и светом, я закрыла рукой глаза.

— Ты разбил его много эр назад, — послышался голос. Аматэрасу стояла в дверях храма, ее кимоно сияло золотой и серебряной вышивкой.

— Оками, — сказал Томо, но она покачала головой.

— Аматэрасу давно ушла, — сказала она. — А я лишь ее оставшееся воспоминание, заключенное в зеркале.

— Мы пришли… узнать правду, — сказала я. — Зеркало ведь показывает правду?

Она печально улыбнулась.

— Это не Ята но Кагами.

Томо резко вдохнул, издав горлом странный звук.

— Не понимаю.

— Зеркало расплавилось в пожаре больше тысячи лет назад, — сказала она. — Но они восстановили его. В нем тот же дух.

— Потому оно разбито? — спросила я.

Аматэрасу медленно подняла руку и указала на Томохиро.

— Разве ты не помнишь? — спросила она.

Он побледнел, часто дыша.

— Я разбил его.

Она опустила руку, и та исчезла в складках рукава кимоно.

Я склонила голову, запутавшись.

— Что?

— Когда я был Тайрой но Кийомори, — сказал Томо. — Во сне. Я разбивал зеркало сотни раз.

Я поморщилась.

— Но… это было во сне.

— Это было воспоминание, — сказала Аматэрасу. — Чернила, что есть в нем, от Тсукиёми и от меня, моих потомков. Память передалась ему.

Томо упал на колени под грузом правды.

— И причина, по которой мне снились Тайра и Токугава…

— У них тоже была кровь двух ками, — кивнула она. — Потомков Тсукиёми и Аматэрасу притягивало друг к другу поколение за поколением. Но союз этот приносил лишь разрушение, цикл повторялся.

— Как нам его остановить? — спросила я.

Она посмотрела на меня ледяным взглядом.

— Его нельзя остановить.

Можно ведь. Она сказала мне в последнем сне, что можно, если Томо примет всю правду о себе.

— Это все? — спросила я. — Это вся правда о Тсукиёми?

— А этого не хватит? — спросила она.

Томо дрожал на полу. Все его кошмары… оказались правдой, которую он забыл, а голоса, говорившие «убийца» и «демон» были его наследием. Тайра убил бесчисленное множество солдат в борьбе за власть, как и Токугава. История Томо была написана кровью.