Поворот к лучшему - Аткинсон Кейт. Страница 56

30

— Джексон, его убили! — произнесла Джулия с круглыми от ужаса глазами, словно в пантомиме, только голос дрожал от возбуждения.

— Убили?

— Я вчера обедала с Ричардом Моутом, а сегодня он мертв. Попал под горячую руку, и на´ тебе!

Просторечное «и на´ тебе!» прозвучало у нее вполне естественно. По сравнению с утром ее настроение явно улучшилось.

— Полиция опрашивает всех и каждого. Джексон, его убили, — повторила она, смакуя последнее слово.

Они стояли в дверях парилки, которая на театральной площадке Джулии сходила за женскую гримерку, в которой толпились актрисы еще из одной пьесы, большинство в нижнем белье. Джексон старался на них не смотреть. У него было чувство, что он оказался за сценой стрип-шоу, пусть и претендующего на высоколобость, где девушки говорили: «Не могу в это поверить, я вчера весь спектакль не сводила с него глаз». Сама Джулия уже сняла свое рубище, но еще не отошла от представления, ее до сих пор била дрожь. Опять же для Джулии представлением был каждый прожитый день.

— Ты сказала, что пила с ним, — заметил Джексон. — Ты не говорила, что вы обедали.

— Это важно? — Джулия нахмурилась.

— Ну, теперь уже нет.

— Что значит «теперь уже»? Значит, останься он жив, это имело бы для тебя значение? — Надтреснутый голос Джулии взял почти театральную высоту. Если бы она захотела, то смогла бы играть в Альберт-холле без звукоусилителей. — Я ела булочку с сыром, он — макароны, это вряд ли можно назвать куннилингусом.

Актрисы в нижнем белье уставились на них, все как одна.

— Пожалуйста! — прошипел Джексон.

Когда их отношения успели стать такими натянутыми? За обед платил Ричард Моут? Бесплатно кормят только больших звезд.

— Джулия, как ты себя чувствуешь? — сказала Джулия. — Как прошла репетиция?

— Извини. Как прошла репетиция?

— Я не хочу об этом говорить.

— Еще один прогон? Сегодня вечером? — удивился Джексон.

— Бог свидетель, он нам не помешает, — ответила Джулия, отчаянно затянулась сигаретой и зашлась надрывным кашлем.

Они стояли на улице у выхода с площадки. Едва успели пройти сутки с того момента, как на этом самом месте Хонда пытался убить парня из «пежо».

— Я же говорила тебе утром, — уклончиво объяснила Джулия, когда ее изъеденные легкие пришли в себя от приступа кашля.

— Утром я тебя не видел.

— Ты меня не слушаешь, — заявила Джулия. Такие выражения обычно в ходу у жен.

— Я ничего и не слышал, я же тебя не видел.

— Ничего страшного, правда? — Джулия не удостоила его ответом. — У тебя есть планы?

Он вздохнул:

— Нет, никаких планов. Как насчет сейчас? Мы можем пойти выпить чего-нибудь. Перекусим?

Уж на это-то предложение она могла бы отреагировать.

— Перекусывать уже поздно, — сердито ответила Джулия. Ее левая бровь задергалась, и она сделала еще одну отчаянную затяжку. — И Тобиас будет делать комментарии.

— Он всегда делает комментарии, — проворчал Джексон.

— Что ж, спасибо ему, — отрезала Джулия, — потому что нам нужна любая помощь, на которую мы можем рассчитывать.

Она загасила сигарету о собственную подошву. На ней были черные ботинки со шнуровкой, на высоком каблуке, которые наводили Джексона на непристойные мысли о гувернантках Викторианской эпохи.

— Извини, — сказала она, внезапно проникаясь раскаянием и прижимаясь к нему.

Ее тело обмякло, словно из него выдернули струны, и он положил подбородок ей на макушку. Ботинки делали ее выше обычного. Руки у обоих висели по бокам, они только прислонились друг к другу, словно чтобы поддержать равновесие. Он почувствовал запах ее духов, что-то пряное вроде корицы, раньше она такими не пользовалась. Он впервые заметил у нее в ушах сережки — фарфоровые анютины глазки. Их он тоже раньше не видел. Волосы у нее были всклокочены, как обычно, в них легко могла угнездиться какая-нибудь птица, он бы не удивился, если однажды вечером туда нагрянет стайка грачей. («Разве это было бы не чудесно?» — сказала Джулия.) Китайская палочка, на которой, знаменуя победу творческого подхода над законами физики, держалось все сооружение, чуть не выколола Джексону глаз.

На стене позади них висела афиша «Поисков экватора в Гренландии». На ней Джулия тянулась к зрителям, как она сама сказала, с мольбой, но Джексону ее манера показалась жеманной. Вокруг нее пирамидой громоздились лица остальных участников труппы — прием, наводивший на воспоминания о клипе Queen «Богемская рапсодия». Афиша висела рядом с «Комической виагрой для мозгов» Ричарда Моута. Поперек его лица жирным фломастером было написано «Отменен».

Она шагнула в сторону со словами:

— Прогон закончится около девяти, и это после дневной репетиции. Наверное, мы пойдем куда-нибудь поесть, а потом выпить. Присоединяйся, поможешь нам зализать раны.

Ему хотелось, чтобы она играла в хорошем спектакле, от которого критики пришли бы в восторг и который потом поставили бы в Уэст-Энде.

Его вдруг прошиб пот от одной мысли.

— Ведь твоя сестра не собирается на премьеру?

— Амелия?

Странно, как она это сказала, словно у нее был выбор, словно Оливия с Сильвией были до сих пор живы. Хотя, может, для Джулии так и было.

— Да, Амелия.

— Нет. Я сказала ей приехать попозже, когда постановка немного обкатается. Ей все равно не понравится, пьеса не в ее вкусе. Ей нравятся Шекспир, Ибсен, Чехов. Я подумала, что она могла бы остаться здесь на несколько дней. Было бы здорово, правда?

— Держите меня.

— Джексон, не дури. Кроме Амелии, у меня никого нет.

Джексон воздержался от вертевшегося на языке: «У тебя есть я», чтобы не накалять обстановку.

— О, чуть не забыла. — Джулия вдруг оживилась (с каких это пор ее настроение стало меняться с такой скоростью?).

Она полезла в свой огромный мешок, вытащив бог знает сколько всякой всячины, пока не нашла то, что искала.

— Бесплатные билеты! — воскликнула она с преувеличенным энтузиазмом.

Поскольку Джексон не сделал попытки их взять, она сунула их ему в руку.

— С кем тебе пришлось отобедать, чтобы их получить? — спросил он.

Почему он не может держать язык за зубами? Рассчитывал пошутить (не очень удачно, никто не спорит), а вышло что-то обидное. Но Джулия только рассмеялась:

— О милый, чтобы их получить, мне пришлось трахнуться с парой клоунов и слоном. Джексон, цирк, это билеты в цирк, их раздают бесплатно, ради рекламы, мне их дал парнишка-коверный. Дело стоящее. Сходи. Вспомни детство, которого у тебя не было.

— Пожалуйста, лаймовый дайкири и «Гленфиддих», — сказал Джексон бармену.

Это был симпатичный старомодный паб, ни музыки, ни игровых автоматов, много полированного дерева и витражного стекла. Он не особенно любил виски, но со времени своего приезда успел хорошенько его распробовать. Наверное, голос шотландской крови наконец-то его дозвался.

— И вы никогда раньше не бывали в Шотландии? — спросила Луиза Монро. — Странно, вам не кажется? Вы чего-то избегаете? С точки зрения психологии.

Значит, светских разговоров не будет, подумал Джексон, никакой обычной при знакомстве болтовни, виляния вокруг да около. «Я ездила во Францию отдыхать. — О, а куда именно?» Или: «Вам нравится кантри? Какое совпадение, мне тоже». Лучше резать правду-матку: «У вас психологическая травма? Вы чего-то избегаете?»

— Не знаю, — ответил Джексон. — А вы? Избегаете чего-нибудь?

— Вопросом на вопрос, — сказала она, словно он провалил тест. — Интересная психопатология, вам не кажется?

— Мир велик, — парировал Джексон. — Красавица и умница, а?

— Вы можете идиотничать, но вы не дурак.

Джексон не понял, комплимент это был или нет.

— Все равно, ваше здоровье! — Она щедро хлебнула дайкири.

— Горе королям и тиранам! — ответил Джексон, поднимая свой бокал.