Чуть свет, с собакою вдвоем - Аткинсон Кейт. Страница 31

— Эй, там, наверху, ты жива?

— Прости, милый, стала комод разбирать, увлеклась. Уже иду.

Китти Уинфилд встала из-за туалетного столика и спустилась к мужу.Впрочем, не успела — позвонили в дверь. Она глянула на часы — прелестные, тонкие, золотые, Иэн подарил на Рождество. (Без гравировки.) Почти девять. В такой час гости к ним не ходят. Она вышла на площадку, глянула через перила — Иэн открыл дверь, внутрь дохнуло ледяным мартом. Услышала, как Иэн сказал:

— Господи боже, Рэй. Что случилось?

Китти Уинфилд на цыпочках сошла по ступеням.Рэй Стрикленд стоял на пороге с маленьким ребенком на руках.

Джексон и не думал, что прогулка с собакой сожрет столько времени. Вернулся в гостиницу, под душем смыл с себя ночные улики — гляди-ка, опаздывает, опять бегом бежать. Собаку придется взять с собой — нельзя ведь, чтоб ее нашли, когда придут убирать номер. Девушка придет убирать. Старомодное словоупотребление. Служанка, девственница. Его сестра была девушкой. Девой младой. Из других времен, когда девушки хранили свое девичество, как сокровище.

Он расстегнул рюкзак.

— Ну что, залезай. — Он и не догадывался, что собаки умеют хмуриться.

Во рту как будто мышь ночевала. Или несколько мышей. В лифте висело зеркало, и по пути в вестибюль Джексон второй раз за день узрел свой довольно беспутный облик. Вряд ли он произведет благоприятное впечатление на Линду Паллистер. («С каких это пор тебятакие вещи беспокоят?» — спросила Джулия. Та, что обитала у него в голове.) Без четверти десять утра, а день уже чрезмерно длинен. Когда он выходил из лифта, женщина в деловом костюме, дежурившая за стойкой портье, глянула на него подозрительно. Он слегка ей помахал, а-ля королева-мать. Она в ответ насупилась.

Сэндвич с беконом из грязной забегаловки на кратком пути к Линде Паллистер слегка поправил ему здоровье. Джексон отодрал кусок и отправил в рюкзак собаке.

Всю его ночь по Гринвичу — весь свой новозеландский день — Надин Макмастер молчала. Если Линда Паллистер не просветит его касательно происхождения Надин Макмастер, непонятно, куда дальше. Генеалогическое древо — фрактал, ветвится до бесконечности. Джулия, наследница среднего класса, прослеживала свою историю аж до Ноева ковчега, а Надин Макмастер не досталось даже голых корней.

Появилась молодая женщина — может, секретарша, функции неочевидны, — и сказала:

— Мистер Броуди? Меня зовут Элинор, я вас провожу к Линде в кабинет.

Уже лучше. Вчера он не продвинулся дальше приемной, где ему сообщили, что Линда Паллистер не сможет с ним увидеться. У Элинор было невзрачное лицо и вислые волосы, явно не признававшие укладку. А еще фантастические ноги — на ней они как-то терялись. Просто говорю, ни капли не сужу, про себя сказал Джексон, обороняясь от чудовищного строя.

В руках он держал папку. Приобрел вчера в лавке, где все по фунту. Давным-давно, еще в военной полиции, Джексон узнал, что папка в руках означает, что человек обладает неким официальным статусом, авторитетом, а может, и представляет угрозу. На допросах папка означала, что у тебя есть сведения о подозреваемом — сведения, которые ты вот-вот используешь против него. Правда, напомнил он себе, Линда Паллистер не подозреваемая. И мы больше не в армии, думал он, шагая по коридору следом за точеными ножками Элинор. Папка была пластиковая, цвета убийственно розового неона, какого не встретишь в природе, — это несколько подрывало авторитет. Внутри — ничего и близко официального, лишь тоненький путеводитель Национального треста по Сиссингхёрсту и данные агентства недвижимости о крытом соломой коттедже в Шропшире, который недолго, кратчайший миг, щекотал фантазию Джексона.

Элинор оказалась болтушкой, что Джексон отметил довольно утомленно, — сказывался недостаток кофеина. Остановилась у двери, постучала. Не ответили, и она громко произнесла:

— Линда? К тебе мистер Броуди.

Линды не было, и Элинор растерялась.

— Не волнуйтесь, я подожду у кабинета, — утешил Джексон.

— Схожу ее поищу, — сказала она и убежала.

Прошло двадцать минут — ни Линды, ни Элинор. Невредно по-быстрому заглянуть в кабинет таинственно исчезнувшей Линды Паллистер. Раз уж Джексон наделен властью розовой папки.

В кабинете бардак. На столе гнездилась всякая всячина: кривые сувениры — похоже, детские поделки, ручки, скрепки, книги, бумаги, сэндвич из «Маркса и Спенсера», так и не распакованный, хотя упаковали, судя по дате, вчера. Тут и там валяются пачки документов и папки. Не самая аккуратная женщина на свете.

Рядом с сэндвичем — раскрытый ежедневник с назначенными встречами. Все сегодняшние, включая Джексона, перечеркнуты — м-да, вряд ли хороший знак. Он лениво полистал ежедневник — просто так, ничего не надеясь найти («Перестань копаться в моих вещах!» — заорала Марли, застав его за чтением своего дневника).

Вчерашняя встреча с Джексоном в два часа дня, которую Линда Паллистер отменила («Дж. Броуди»), старательно вычеркнута, как и все встречи после «Б. Джексона» в десять. Странное совпадение имен. Два Джексона. Перепутала имена или этот другой Джексон до того ее расстроил с утра пораньше, что она отменила всех?

Первую встречу Джексон назначил по телефону. Не сказал, что он частный детектив, поскольку, твердил он себе, никакой он не детектив. Вот этот клиент, и все. («Ага, правдоподобно», — отметила воображаемая Джулия.)

Поначалу Линда Паллистер разговаривала совершенно нормально, была любезна и деловита (вопреки состоянию своего кабинета). Упоминание Надин Макмастер ее не смутило — Надин ей писала, спрашивала о пропавшем свидетельстве о рождении, — имена Джона и Энджелы Костелло тоже действия не возымели, но, едва он помянул доктора Иэна Уинфилда, Линда Паллистер как будто слетела под откос:

— Кто?

— Иэн и Китти Уинфилд, — сказал Джексон. — Он был врачом в Святом Иакове. Она фотомодель, Китти Гиллеспи. Приемные родители Надин Макмастер.

— Они… — И она осеклась.

Джексон удивился, но решил, что все недоразумения рассеются, как только они с Линдой Паллистер поговорят. Надеялся, к примеру, что она объяснит, отчего же не существовало никаких Джона и Энджелы Костелло.

Надин Макмастер потянула за ниточку, и ткань ее жизни, такая, казалось бы, подлинная, стала распускаться. Но ведь откуда-то я произошла, писала она. Все откуда-то произошли!Пора ей завязывать с восклицательными знаками, решил Джексон, — они уже смахивают на панические вскрики. Похоже, беззаботная Надин Макмастер погружалась в экзистенциальные размышления о природе личности: кто мы такие, если вдуматься?Чуточное подозрение, большего и не надо, — и оно потихоньку сгрызает все, во что ты верил.

Многие агентства по усыновлению растеряли архивы, утешил он. Пусть так, но ведь не Королевский суд, правда? Надин не упала с небес готовой двухлеткой. Ее родила какая-то женщина.

Я как будто на самом деле и не существую!Я запуталась!

Мы с тобой два сапога пара, подумал Джексон. Прошлое Надин Макмастер — сплошь тени и эхо, словно в ящик с туманом заглядываешь.

Пес дрых без задних лап в рюкзаке на полу. Или помер. Джексон легонько его пнул, и рюкзак заерзал. Джексон вспомнил утреннюю женщину. Обычно ему не приходится проверять, живы ли наутро его любовницы. Он расстегнул рюкзак, собака устало приоткрыла один глаз и отчаявшимся заложником покорно воззрилась на Джексона.

— Прости, — сказал тот. — Мы потом сходим погулять.

Сэндвич — с яйцом и кресс-салатом. Джексон такие не любит, но до того проголодался, что даже яйцо с салатом аппетитны. Алкоголь и дальнейшее моральное разложение плохо спружинили на вечерней тарелке пасты из ресторана на Хидроу. Сэндвич с беконом исчез в челюстях похмелья. Где-то часы пробили одиннадцать. Похоже на башенные — в Лидсе как-то неуместно. Наверное, про Джексона все забыли.