Лучший друг Бога - Дик Филип Киндред. Страница 15

Грэм пристально посмотрел на нее.

– Короче говоря, вы хотели сказать, что я знаю, как это выполнить?

– Я также нахожусь в затруднении, – подключился к разговору директор Барнс. – Прежде всего я пытаюсь представить себе то воздействие, которое будет оказано на обычных граждан, если Кордон сделает что-то подобное.

– Тогда они поймут, что вся эта любовь, жертвенность, взаимопомощь, сопереживание и сотрудничество Старых Людей, Новых Людей и Аномалов... Они поймут, что все это была одна высокопарная болтовня. А я избавлюсь от Ирмы. Не забывайте про эту сторону дела, директор, не забывайте про эту сторону.

– А я и не забываю про эту сторону дела, – сказал Барнс, – но я по-прежнему не представляю, как это можно выполнить.

– На казни Кордона, – сказал Грэм, – будут присутствовать все высшие чины правительства, а также их жены – включая мою жену.

Кордона приведут человек десять из вооруженной полицейской охраны. Телевизионные камеры будут все это показывать – не забывайте об этом. Затем, совершенно неожиданно, просто по какой-то случайности, Кордон выхватывает у офиданта ручное оружие, метит в меня, но промахивается и приканчивает Ирму, которая, разумеется, будет сидеть рядом со мной.

– Боже милостивый, – с трудом вымолвил директор Барнс; ему показалось, что какая-то чудовищная тяжесть нависла над ним. – Предполагается, что нам придется изменить мозг Кордона так, что он вынужден будет это сделать? Или мы просто предложим ему, если он только...

– Кордона мы к тому времени уже прикончим, – сообщил Грэм. – Самое позднее – за день до этого.

– Тогда как...

– Его мозг, – объяснил Грэм, – будет заменен синтетическим нейроконтролируемым туфтонгом, который направит Кордона – вернее, этот предмет – на те действия, которые будут для нас желательны. Это довольно несложно. Мы поручим Эймосу Айлду провести эту операцию.

– Тому самому Новому Человеку, который создает Большое Ухо? – переспросил Барнс. – Вы намерены предложить ему помочь вам проделать это?

– Примерно так, – ответил Грэм. – Если он откажется, я прекращу всякое финансирование проекта создания Большого Уха. И мы найдем какого-нибудь другого Нового Человека, способного выскрести мозг Кордона... – Он вдруг замолчал, поскольку Алису Нойес передернуло. – Простите. Удалить, его мозг, если это вас больше устраивает. По-моему – так одно и то же. Ну, что вы на это скажете, Барнс? Разве это не превосходно? – Он сделал паузу. Ответом было молчание. – Ответьте же.

– Это наверняка бы способствовало, – осторожно проговорил Барнс, – дискредитации движения Низших Людей. Однако риск слишком велик. Этот риск перевешивает предполагаемую выгоду; вам следует взглянуть на это дело именно под таким углом... Принимая во внимание все соответствующие аспекты.

– А в чем риск?

– Во-первых, вам придется вовлечь в это Нового Человека высшего уровня – а это сделает вас зависимым от них, что для вас совершенно нежелательно. И потом, эти лабораторные синтетические мозги, которые они делают в своих исследовательских центрах... Они ненадежны. Оно может взбеситься и перестрелять всех, включая вас. У меня нет ни малейшего желания быть там, когда эта тварь завладеет оружием и начнет выполнять свою программу; ради сохранности своей жизни я предпочел бы оказаться как можно дальше оттуда.

– Так, значит, эта идея вам не нравится? – спросил Грэм.

– Можете истолковать мои слова именно так, – ответил Барнс, пылая негодованием. Что, разумеется, не ускользнуло от Грэма.

– А вы что думаете, Нойес? – спросил Грэм у женщины-полицейского.

– Я думаю, – ответила Нойес, – что это самый сказочно бесподобный план, с каким мне когда-либо приходилось сталкиваться.

– Видите? – сказал Барнсу Грэм.

– И когда же вы пришли к такому заключению? – полюбопытствовал Барнс. – Ведь только что, когда господин Председатель Совета говорил о...

– Там был просто вопрос выбора слов – вся эта сумятица с выскребыванием, – ответила Нойес. – Однако теперь я вижу проблему в перспективе.

– Это лучшая идея из всех, какие когда-либо приходили ко мне за все годы, проведенные мной на Государственной службе и на этом высшем посту, – гордо заявил Грэм.

– Возможно, и так, – устало согласился Барнс. – Может быть, она именно такова. – «Что, – подумал он, – очень точно тебя характеризует».

Поймав мысль Барнса, Грэм нахмурился.

– Просто мимолетная, случайная мысль, – тут же сказал Барнс. – Сомнение, которое, уверен, очень скоро рассеется. – На какое-то мгновение он забыл о телепатической способности Грэма. Впрочем, даже если бы он и помнил, от этой мысли он бы никуда не делся.

– Совершенно верно, – кивнул Грэм, уловив и это. – А не хотите ли вы уйти в отставку, Барнс? – спросил он. – И оградить себя от этого дела?

– Никак нет, сэр, – почтительно ответил Барнс.

– Ладно, – кивнул Грэм. – Тогда как можно скорее свяжитесь с Эймосом Айлдом, удостоверьтесь в том, что он воспринимает это как государственную тайну, и предложите ему начать изготовление искусственного аналога мозга Кордона. Пусть будут сняты все необходимые энцефалограммы – или как это называется, с чем они там носятся...

– Энцефалограммы, – кивнув, подтвердил Барнс. – Полное, всеобъемлющее исследование сознания Кордона – мозга, во всяком случае.

– Вам не следует забывать о том образе, – напомнил Грэм, – в котором Ирма предстает для общества. Мы-то знаем, какова она в действительности, но они думают о ней как о доброй, щедрой, милостивой благодетельнице, спонсирующей благотворительные общества и коммунальные работы по общему украшению – например, устройству плавающих в небе садов. Хотя нам известно...

– Значит, – прервал его Барнс, – общественность будет думать, что Кордон убил прелестное безобидное создание. Совершил чудовищное преступление – даже с точки зрения Низших Людей. Все обрадуются, когда Кордон будет «убит» сразу же после своего зверского, бесчувственного поступка. Но это в том случае, если мозг Айлда достаточно хорош, чтобы одурачить Аномалов – телепатов. – Сам он тут же представил, как синтетический мозг рикошетом ведет Кордона по всей арене казни, и тот сотнями косит людей.

– Нет, – откликнулся Грэм, снова ухватив его мысли. – Мы сразу же его пристрелим. Здесь нет никакой возможности лопухнуться. Шестнадцать вооруженных мужчин, все превосходные стрелки... Они мгновенно прикончат его.

– Мгновенно, – холодно повторил Барнс, – после того, как он умудрится поразить одного конкретного человека из тысячной толпы. Он бы должен быть чертовски хорошим стрелком.

– Но ведь все будут думать, что он метил в меня, – напомнил Грэм. – И я буду сидеть в первом ряду... А Ирма – рядом со мной.

– В любом случае его наверняка не удастся уложить «мгновенно», – заметил Барнс. – Секунда-другая обязательно пройдет, пока он будет стрелять. А если он чуть-чуть смажет – ведь вы-то будете сидеть рядом с ней.

– Гм, – задумался Грэм, покусывая губы.

– Промах в несколько дюймов, – продолжал Барнс, – и убиты будете вы, а не Ирма. Я считаю, что попытка соединить ваши проблемы с Кордоном и Низшими Людьми и ваши проблемы с Ирмой, сведя все к одному большому театральному и красочному финалу, слегка... – Он задумался. – Для этого есть какое-то греческое слово.

– Terpsichore, – подсказал Грэм.

– Нет, – ответил Барнс. – Hubris. Пытающийся достичь слишком многого; заходящий слишком далеко.

– Я по-прежнему согласна с господином Председателем Совета, – отрывистым, холодно-малиновым тоном заявила Алиса Нойес. – Вероятно, это очень смелое решение. Но оно разрешает сразу столько проблем. Человек, находящийся у руля власти, – такой, как господин Председатель Совета, – должен быть способен принять именно такое решение, постараться использовать отчаянные меры для поддержания функционирования всей системы. Одним этим шагом...

– Я подаю в отставку с поста директора полиции, – вдруг проронил Барнс.

– Почему? – удивился Грэм; до этого в голове Барнса не мелькнуло ни одной отчетливой мысли, которая предупредила бы Грэма, – решение, по сути, взялось ниоткуда.