Рейз (ЛП) - Коул Тилли. Страница 12

Киса

Серж высадил меня около нашей Русской Православной Церкви. Я вышла в душную ночь в черном головном уборе и одежде с длинными рукавами, как требовали того традиции. Быстро побежала вверх по ступенькам, прошла через большие двери. Наверху, в репетиционной комнате, хор пел гимны. Большая церковь была темной, только мягкий свет сечей освещал ее. Как всегда, когда я вошла в этот место, взглянула на картины на потолке, на изображения святых, на Деву Марию, держащую Иисуса.

Чья-то рука мягко легла на плечо, я посмотрела налево и заметила добрую улыбку Отца Хрущева.

— Отец, — приветствовала я и поцеловала руку.

— Ты присоединишься к нам сегодня вечером раздавать продовольствие, девочка? Мы работаем на общественных началах, ты могла бы нам помочь? — спросил он с надеждой.

Сердце забилось при мысли о моем защитнике, сидящем на улице и держащем банку. Прежде чем я успела рассмотреть последствия моих действий, голова кивнула в знак согласия.

— Отлично, — сказал Отец Хрущев, указывая на меня, чтобы я зажгла свечу. — Он добавил: — Я радуюсь, когда вижу, что ты помогаешь нуждающимся, Киса. Это очистит твою душу.

Я натянуто улыбнулась, и тут же улыбка исчезла. Я не пыталась спасти свою душу сегодня вечером или помочь нуждающимся. Согласилась ради своего эгоистичного желания, нет, насущной необходимости увидеть этого человека снова, увидеть его лицо, спросить кто он... почему был на улице.

Взяв длинную свечу, я зажгла фитиль и стала молиться за моего Луку. Пусть он покоится с миром.

Подойдя к концу скамьи, я повернулась к распятию, мрачно висящему на стене. Заложив руки, я закрыла глаза.

Чувствуя, как будто моя грудь разрывается, я мысленно перенеслась в прошлое...

***

Двенадцать лет назад...

Летом в Нью-Йорке было душно и слишком влажно, чтобы это вынести. Я лежала на полотенце, и солнце сияло над Брайтон-Бич. Мы всегда приезжали сюда на лето. Короли Братвы спускались на этот маленький кусочек Русского рая, вырываясь из наших домов в центре Бруклина. Папа и его «соратники» проводят летние месяцы в «обсуждении и заботе о бизнесе», в то время как дети с матерями будут отдыхать на песке и есть мороженое.

Мне нравилось лето. Это было время, когда я могла отвлечься от нашей жесткой жизни в Бруклине; время, когда «наследники» не будут отозваны, чтобы узнать свое ремесло; время, когда Родион, Лука и Алик могли расслабиться... время, когда я могла болтаться с Лукой в течение всего дня.

Закрыв глаза, я улыбнулась этой мысли, и продолжила нежиться под солнечными лучами в своем уединенном месте. Вдруг темная тень упала на меня, принося краткий миг прохлады обожженной коже.

Открыв глаза и рукой защищаясь от солнца, я увидела Алика, и мой живот сжался. Он смотрел на меня с улыбкой, его спортивные шорты низко висели на бедрах. Я ничего не сказала, только поднялась на локтях, когда он плюхнулся рядом со мной на полотенце, бедрами прижимаясь ко мне.

Алик как всегда суровыми узкими глазами осматривал мое тело, и я больше не чувствовала теплоту солнца. Дрожь побежала по спине, когда палец Алика мягко коснулся руки. Его ноздри раздулись, и я замерла в страхе. Он всегда заставлял меня чувствовать себя неловко. Его глаза следили за мной, куда бы я ни шла. Он был готов избить любого мальчика, который посмотрит в мою сторону. Алик грозил им и говорил, что я его девушка... Ну, всем, кроме одного. Тот, кто действительно был моим, тот, в чьих глазах был кусочек моей души.

— Что ты делаешь, Мышка? — спросил Алик. Я проглотила это ласкательное имя — его маленькая мышка. Он называл меня так в течение многих лет, насколько я помню.

Я посмотрела вокруг, чтобы увидеть, кто был рядом, но никого поблизости не было. Рука Алика вдруг обхватила мою шею, и я ахнула в шоке.

— Я спросил, — Алик произнес сердитым голосом сквозь стиснутые зубы, — что ты делаешь? Не игнорируй меня. Мне не нравится быть проигнорированным.

Я увидела на его правой руке кровоподтеки и также большой черно-синий синяк на бедре, скрытый под шортами. Что с ним случилось? Он выглядел ужасно.

Алик заметил, что я смотрела. Он быстро закрыл синяк, сжимая в гневе челюсти, и отвернулся на мгновение, а я внутренне выругалась. Должно быть, это его папа. Я знала, что он причинял боль Алику. Слышала его крики, исходящие из комнаты. Когда мы посетили его дом, то я была свидетелем синяков Алика, видела, что он хромает и иногда сломанные кости после «встречи» с его папой, когда он сделал что-то неправильно.

Алик всегда был зол, и испытывал ко всем ненависть… кроме меня. Что-то изменилось в нем, когда я была рядом. Он никогда не был спокоен, но взгляд смягчался, когда он смотрел на меня.

— Я... Я лежала на солнце, — живот сжался, когда я тихо сказала, и железная хватка на моей шее ослабла, но он не отпустил. Алику было четырнадцать, но его невероятная сила была больше похожа на силу взрослого человека.

Алик опустил руку.

— Я собираюсь лежать с тобой.

Я не смела спорить, поэтому предложила ему робкую улыбку и легла на полотенце.

Я лежала неподвижно, потом вскочила, когда почувствовала, что Алик начинает исследовать края моего бикини.

— Алик, ты что делаешь? — спросила я, стараясь, отодвинуться от его руки.

Рука Алика поймала мою руку и сжала в тисках.

— Расслабься, мышка. Я прикасаюсь к тебе.

— Но...

— Заткнись! Ты будешь делать, как я говорю, — зарычал Алик.

Мне стало слишком страшно, чтобы бороться с ним, когда он начал исследовать треугольные края лифчика.

— Так красиво, — пробормотал Алик, не замечая моих слез.

Мои руки начали дрожать, но я просто закрыла глаза и позволила Алику трогать меня, чувствуя его губы на животе. Я хотела позвать на помощь, но не смогла. Как бы глупо это ни звучало, я часто жалела Алика. Я не хотела, чтобы его еще кто-то избил, как это делал его отец. Хотя мне надо было сделать именно это. Физически я не могла бороться с Аликом и, конечно, не хотела злить его дальше, так что я позволяла этому случаться. Ведь это было бы не в первый раз.

— Ммм... — застонал Алик, касаясь моей кожи, проводя пальцем рядом с краем материала бикини, от чего у меня перехватило дыхание.

— Алик, не надо, пожалуйста, — только успела я сказать, когда была прервана злым шипением:

— Что, черт возьми, ты делаешь, Алик!

С облегчением я подняла голову и увидела Луку Толстого, возвышающегося над нами, с выражением ярости на красивом лице.

— Пошел на хер, Толстой! — сквозь зубы сказал Алик, сжимая мои запястья сильнее. Лука выпучил глаза. Когда я захныкала вслух, Лука схватил Алика за волосы и толкнул, не забыв ударить в лицо. Алик отшатнулся, пальцы дернулись к губам, на его лице появилась тревожная окровавленная улыбка. Он посмотрел на Луку, а тот наклонился и оттащил меня, чтобы я была вне видимости Алика.

— Иди, — приказал он. Я повернулась, чтобы убежать, бросив взгляд назад, и увидела, что Алик видел, что я собираюсь уйти. Он был зол.

Я не собиралась оставаться, чтобы увидеть их драку. Это случалось часто. Алик пытался воспользоваться мной, и Лука был моим чемпионом. Они будут бороться, Алик будет терпеть поражение с его отцом — еще хуже, с моим отцом — вот так жизнь и будет продолжаться. Все как обычно в течение нескольких дней, пока Алик не сделает это снова.

Я бежала, пока не достигла моей любимой бухты. Сюда никто никогда не приходит. Я пошла вниз к скале, где всегда сидела с Лукой.