Красная книга начал. Разрыв (СИ) - Владимиров Дмитрий. Страница 15

   Пленник бьется в путах, но я не обращаю на него внимания. Пока, не обращаю. Надо успокоиться и завершить дело. Все должно быть аккуратно. Старику бы это понравилось. Он бы гордился мной...Да, он будет гордиться! Встаю, руки не дрожат, дыхание свободное, голова ясная. Нужно продолжать:

   - Я хочу рассказать тебе историю, Шушрак, - голос мой спокоен и бесцветен. В этой схватке за самообладание я пока побеждаю, - Простую историю, которых, я верю, множество, но эта для меня особенная. А теперь, она станет особенной и для тебя. Нет, молчи пока, когда я закончу тебе станет все ясно. А пока молчи. У меня не такая уж железная выдержка, а нам с тобой надо много успеть.

   Присаживаюсь на край лежанки, протираю пациенту лоб, собираясь с мыслями:

   - Итак, история. Она началась более десяти лет назад. Однажды, немолодой мужчина подобрал на улице ребенка. Просто пожалел и подобрал. Здесь в столице после восстаний, голода и мора люди еще долго умирали. Тысячи детей оставались без родителей, без крова, замерзали на улицах, умирали с голоду, сбивались в шайки, резали друг друга за теплое место или кусок, найденный в помойке. Таких были тысячи, но этому ребенку повезло. Подобранный одиноким и усталым человеком, он не был продан шингам, не был пущен на органы для опытов, или приставлен к каторжному труду. Нет, он воспитывался как свой, его вовремя кормили, тепло одевали и заботились о нем. Это было в Столице, но потом мужчина с ребенком переехал в глушь, где и отдал всего себя на заботу и воспитание подобранного оборванца.

   Шло время, мужчина старел, ребенок рос. И они вернулись туда, откуда все началось. В Аркаим. У них было свое дело, они жили счастливо и спокойно три года. Три счастливейших года столица щедро одаривала их своими милостями. Но в одну ночь все изменилось. К уже совсем немолодому мужчине, в его лавку, зашли четыре человека, и этим кончается история этого мужчины, но начинается другая.

   Действующие лица почти не изменились и сейчас двое из них тут, в этой самой комнате. Один из тех, кто вошел в лавку и тот самый ребенок, взращенный убитым вами стариком. Теперь, я вижу, ты понимаешь в чем дело.

   Молчи, я дам тебе слово. В общем так, Шушрак, я хочу всего лишь узнать, как и что случилось, и почему единственный дорогой мне человек мертв, а ты пока жив.

   Я не обещаю тебе жизни. Нет, напротив, я твердо говорю тебе - ты уже мертв. Просто твое тело не знает об этом. Но ты мертв, и когда я уйду отсюда, ты будешь мертв окончательно. Вопрос лишь в том: как умирать и чего ты этим добьешься? Я точно знаю, что ты мелкая сошка в большой игре. Пешка, если ты знаком с шахматами. И твоя смерть была предопределена заранее. То, что ты дожил до этого разговора - чудо. Я просто хочу знать, почему оно произошло. Но ты... тебе дается реальный шанс отомстить за себя, отомстить за то, что ты умер. Если ты будешь откровенен и поможешь мне сейчас, я сделаю это. И тот, кто дал тебе это задание, тот, кто послал тебя на смерть, обязательно ответит за содеянное. Так же, как ответил ты, как ответил твой подельник Ржавый.

   Молчи, я и так скажу тебе: да, он уже мертв.

   Нет, я не приведу доказательств, просто поверь, или не верь, не важно. Остальные живы пока, но поверь мне, я и это исправлю. Но вы всего лишь орудие, инструмент, а я хочу, чтобы ответил тот, кто этот инструмент использовал. Вот... я по глазам вижу, что между нами устанавливается взаимопонимание. Я сразу расскажу, что с тобой будет. Сначала я попрошу тебя рассказать все, что ты помнишь. Ты, конечно, откажешься. Я сделаю тебе больно. Очень больно. А ты не сможешь кричать и от этого тебе будет совсем плохо...

   Пленник бьется в путах, выдыхает оскорбления, пытается перейти на крик, но начинает задыхаться. Его багровеющее лицо, со вспухшими на висках жилами, искажается в страшных гримасах. Но путы крепки, и его метания бесплодны.

   Это полезно для дела: дать осознать всю тщетность сопротивления и свое бессилие. Это ломает волю. Пусть пока он крепок, но впереди достаточно времени, чтобы сломить любого. Конечно, через пару часов придет купленный мною студент-медик, но у меня достаточно золотых кругляшей, могу отправить его погулять снова.

   - Слушай меня, - отпив воды и дождавшись, когда пациент выдохнется, продолжаю. - Ты видишь: ты связан крепко. Если путы начнут трещать, я возьму снова этот нож, но без пузырька. Моих познаний вполне хватит, чтобы перерезать несколько сухожилий. Тогда я тебя развяжу, но ты окажешься неспособен шевелиться все равно. Тебе это надо? Подумай сам, на что ты обрекаешь себя? Подумай, как ты хочешь уйти? Страдая от невыносимой боли? Куском окровавленного мяса, не в состоянии даже криком облегчить свои страдания? К чему все это? Просто прими, как данность, что ты все расскажешь. Пусть это случится не сейчас, а чуть позже. Я все равно узнаю то, что мне нужно. Так к чему страдать? Помоги себе...

   Выслушав очередную порцию брани и угроз, я беру в руки буравчик. Показываю его со всех сторон. Полированный стержень с крупной резьбой и удобную рукоять, откидной упор, снабженный небольшим углублением для горла бутылки. Шушрак следит за ним затравленно и молча. Еще не веря, что я могу пустить инструмент в ход. Не спеша разубеждаю. Сначала, просто проколов кожу, царапаю по ключице, тяну на себя, разрывая ткани. Пленник судорожно вдыхает, его глаза расширяются. Он не верит в то, что это произошло. Втыкаю штырь в плечевой сустав и медленно с перерывами начинаю вкручивать:

   - Ты слышишь треск? Это рвутся твои ткани, мышцы, кожа... в твой сустав вкручивается штопор, это можно остановить. Прямо сейчас. Просто скажи мне, что ты готов, что ты будешь говорить, и я уберу его. Боль утихнет, и нет нужды снова страдать...

   - Стой... стой!.. - шепчет связанный. Слезы катятся по его осунувшемуся лицу, а крупное тело бьется под путами в мелкой дрожи. Я сразу же убираю руку от буравчика, но пока он остается в плече. Тонкая струйка крови стекает на грязный матрац, - ...Я скажу, убери его... вытащи, я скажу...

   Аккуратно выкручиваю буравчик обратно, демонстративно оттираю его от крови и кладу на стол.

   Жду пока пленник совладает с дыханием. Мне приходилось испытывать на себе действие этого препарата, потому не скажу, что это легкий процесс. Но вот, он успокаивается, и я снова задаю вопрос. Теперь он не молчит и не ругается. Слова льются из него свободно, хотя он часто прерывается, чтобы отдышаться. Я не тороплю. И даже, отвечая любезностью на просьбу, вновь прикладываю горлышко фляги к его губам.

   - Нас просто наняли. Пришел Ржавый и сказал, что есть плёвая работенка. Надо сопроводить одного хмыря к другому, - тут он поморщился, бросив опасливый взгляд на меня, но я делаю ему знак продолжать, не обижаясь и не реагируя на такие мелочи, - Ну мы собрались все... и вечером, еще не темно было даже... пошли. Ржавый привел нас к этому хмырю. Я его раньше никогда не встречал. Сказал, что мы на него работаем. Нам сразу дали по пять толаров на брата. Дальше мы прятались под деревом, а хмырь зашел в оружейную лавку, в мастерскую, то бишь. И он когда зашел, оставил нам открытую дверь. Ну мы выждали, значитца, ...немного и зашли следом. А там хмырь этот с мастером трут. Ну и хмырь говорит, типа такой, чтобы мастер не кочевряжился, типа сопротивляться не надо, а то худо будет. А мастер сидел за длинным таким столом и у него много там всего было, щипцы всякие, резцы, оселки видел, еще всякая хрень... Ржавый меня толкнул, и мы ближе пошли... хмырь сидел перед столом, ну, я и встал справа от него, а Ржавый слева. Хмырь все спрашивал мастера про евоного помощника и почему тот его прячет. А тот давай воротник жевать, а потом как харкнет прямо в лицо хмырю... Ну, а дальше плохо помню. Как будто руку левую в огонь сунул, боль такая... А хмырь сразу сдох. И мастер этот тоже... того.. преставился в общем.

   Ну и Ржавый со Слизнем перепугались и меня тоже добить хотели. Но, я оклемался, говорю: несите меня отсюда. А тут еще Падла встрял, говорит, это плохое дело и надо сжечь все, но ему жечь не дали. Порешили хмыря забрать с собой - у него монет много в кошеле было. Они его огородами вынесли в телегу нанятую и - под пирс вместе с тележником. А телегу бросили потом где-то... только еще меня подкинули до больницы и медикусу на лапу дали, чтобы лечил...