Морские короли. Дороги судеб (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна. Страница 37
Род Карнавон.
Самый неприятный долг - супружеский, сколько его не отдавай, все равно должна будешь. Эту истину Алаиис постигла на своем личном опыте и мечтала о перерасчете.
Тьер Таламир был хуже любого коллекторского агентства. Неумолимо настигая супругу ночь за ночью, да еще и несколько раз за ночь. Мыться каждый день ему и в голову не приходило, в лучшем случае раз в пять-шесть дней, зубы чистить - тоже, так что об удовольствии речь не шла. Ляг на спину и терпи, как раньше придворные дамы делали. Зажми в руке надушенный платочек и подноси к морде в особо острые моменты.
Алаис, кстати, так и делала, иначе бы ее просто стошнило. Какое уж там удовольствие!
Кто-нибудь знает, чем пахнут лошади? Потом они пахнут, а вовсе даже не розами. А когда конский пот, когда собственно человеческий пот, да еще и грязь...
Алаис чувствовала, что начинает с тоской вспоминать метросексуалов! Подумаешь, мужчина маникюр делает! И что? Зато рядом с ним стоять можно! Дышать можно!
Одно утешение - Таламир знал позы, в которых можно было не обнюхивать партнера. К тому же, грубым с Алаис он не был. Он не бил супругу в постели, не унижал, не старался причинить боль... он просто выполнял свой долг, стремясь обрюхатить жену как можно скорее. И Алаис искренне боялась, что ему это удастся.
Навыки у нее были отработаны еще с той жизни, и в опасные дни она уже один раз отравилась (пришлось съесть тухлое яйцо, рвало ее немилосердно, но о каком-либо выполнении супружеского долга речь целых два дня не шла). Но сколько впереди тех дней? Да и не такой уж это надежный метод предохранения.
Впрочем, красные дни календаря пришли точно в срок.
Алаис мысленно возблагодарила всех местных богов, а напоказ разрыдалась в три ручья. Да так, что Таламир почувствовал угрызения совести. За этот месяц он даже успел немного привязаться к супруге. Как к дорогой, статусной игрушке, но все же!
Хотя привязанность у мужчины проявлялась весьма странно. С одной стороны - он даже немного гордился женой. С другой - осознавал, что Алаис выше него по происхождению, воспитанию, образованию... и иногда это прорывалось в интонациях, во взглядах, в приказах... Он осознавал, что без Алаис не справится, но с каким бы удовольствием он втоптал жену в грязь, просто, чтобы доказать, что он выше! Это ведь несправедливо! Даже захватив Карнавон, даже надев герцогскую корону, даже распоряжаясь жизнью и смертью людей, живущих на землях герцогства, он все равно понимал, что существует нечто недостижимое. То, чем от рождения обладала Алаис, да и каждый из герцогской семьи. То, чего никогда не будет у Таламира и даже у его детей и внуков, может быть, повезет его правнукам - в лучшем случае.Чтобы быть дворянином - необходимо три титула. И чтобы носили их твой отец, твой дед и твой прадед, а иначе - никак.
Алаис пустила в ход все свои умения юриста, иногда девушке казалось, что если бы она так выкладывалась на работе, то слава ее заткнула бы за пояс таких юристов, как Плевако и Гроций. Она вела хозяйство, мягко подсказывала Таламиру, в чем состоят обязанности герцога, всячески подчеркивала, что он сам прекрасно справляется, она просто находится рядом - и то с позволения такого великого человека... а чего это ей стоило?
Память Алаис Карнавон засыпать не собиралась. Ночами женщину мучили кошмары, вновь и вновь падал под ударами мечей ее отец, вновь насиловали ее сестру, волокли куда-то мать...
Прощать это Таламиру она не собиралась, но если сейчас начать ругаться и устраивать диверсии...
Он ведь не дурак, далеко не дурак. Дурой она будет, если недооценит противника. И Алаис вела себя паинькой. В ушах день за днем звучали строчки из бессмертной комедии Мольера. 'Тут не прямой - окольный нужен путь. Смириться надобно для виду, но тянуть. Кто время выиграл - все выиграл, в итоге...'
Таламир не верил, но и придраться ни к чему не мог. А Алаис жестко придерживалась своей легенды. Она показывала мужчине, насколько она наслаждается Карнавоном, своей властью над замком, своим титулом... единственное, что она себе позволила - это сходить на могилы родных.
Они лежали в фамильном склепе. Отец, мать, братья, сестра...
Вопреки всем страшным сказкам и легендам, Алаис ничего не почувствовала. Лежат - и пусть себе лежат, что поделаешь? Сходила, положила цветы и успокоилась. Отдала часть долга.
Хотя обязанной себя чувствовала не Таня. Алаис. Алаис любила свою семью, Алаис горевала, Алаис готова была мстить. Таня же в определенной мере даже была им благодарна. Если бы не они, не попала бы она в этот мир, не стала бы герцогиней Карнавон...
Впрочем, мести Таламиру это не отменяло. Тут планы Алаис и Тани полностью совпадали. Алаис хотела отомстить, и лучшей местью стал бы побег жены. Сам по себе Таламир не удержит Карнавон. Подлости и злобы у него хватает, а вот ума...
День за днем Алаис по возможности беспристрастно оценивала своего супруга и приходила к неутешительным выводам.
Ее все-таки убьют после рождения одного или нескольких детей. Просто потому, что это единственная для Таламира возможность утвердить свое превосходство.
Возможность спасения принес королевский гонец.
***
Герцог Карнавон был недоволен, и это видели все. Он вытянул плетью подвернувшуюся под руку служанку, съездил по зубам управляющему, перевернул обеденный стол, пнул собаку - и кивком пригласил герцогиню побеседовать.
Алаис повиновалась не без трепета душевного. И больше всего она опасалась за свои зубы. Управляющий, вон, остатки в ладонь сплевывал, будет теперь до конца жизни супчиком питаться. Но управляющего ей не жалко было, а себя так даже очень. Про стоматологов, даже самых паршивых, советских, тут и слыхом не слыхивали, про пломбы - тоже, так что она вспомнила все, что могла, полоскала рот после еды, грызла молодые вишневые веточки и пыталась придумать зубную щетку. Выходило плохо. И как раньше обходились?
Пальцем, что ли, зубы чистить?
Тьер Ант Таламир подождал, пока она закроет дверь и зло воззрился на жену. Алаис внешне спокойно присела в реверансе.
- Монтьер герцог.
Градус злости чуть схлынул. Но все равно, сунь его в ведро - зашипит.
- Вы знаете, что в письме ее величества?
- Нет, монтьер. Вы мне его не показывали.
- И даже не догадываетесь?
Ответом стал чуть растерянный взгляд.
- Я не знаю ее величество, монтьер, - ох, как же тянуло добавить 'так интимно, как вы'. Но зубы были своими, родными и ценными. И рисковать ими не хотелось. - Поэтому не могу предположить... но судя по вашему поведению, это что-то неприятное?
- Она приказывает мне вернуться в столицу.
- Монтьер! А как же Карнавон!!? Я одна не справлюсь!
Алаис даже не играла. Не справится. Чего стоят одни Эфроны...
- С молодой женой, Алаис!
Женщина где стояла, там и села, хорошо хоть кресло подвернулось.
- Монтьер!?
Ага, венценосная любовница приглашает в столицу законную жену действующего хахаля. Интересно, зачем? Опытом поделиться? Верю-верю....
Что-то подсказывало Алаис, что ничего хорошего ей эта встреча не принесет. С другой стороны - из Карнавона бежать некуда, а вот по дороге или в столице...
Бегать и прятаться надо там, где искать труднее, то есть - в большом городе. Сесть на корабль, например - и ищи ветра в поле. Теперь надо убедить Таламира взять ее с собой, то есть действовать от противного. Настолько-то Алаис своего супруга успела узнать. Приказы он ненавидит, поэтому может ее и оставить.
- Что, вам это тоже не нравится, дражайшая супруга? - зло поинтересовался муж, сбавивший обвинительный пыл. Потрясения Алаис ему хватило.
- Монтьер... да ведь те же Эфроны... а кто тут еще водится?! Умоляю, не уезжайте так!
Таламир зло посмотрел на супругу. Алаис опустила голову, мол, мы все в вашей воле, но замок-то дороже?