До и после (ЛП) - Миллс Эмма. Страница 29
— Я провалила это. Она сказала, что если я перепишу, то смогу вернуть баллы.
Я пролистала страницы. Это был анализ «Великого Гэтсби» — первого важного письменного задания в семестре.
— Знаешь, это не считается за четыре листа, если на двух последних ничего не написано.
Она скорчила рожицу:
— Я не умею писать, как она хочет. Это раздражает. Я просто... не думаю так.
— Как именно?
— Не знаю.
— Про переносное значение золотых платьев и прочего?
Она улыбнулась:
— Да. Кому это нужно?
— Дэзи.
— Не упоминай о ней, — сказала она.
Теперь улыбнулась и я.
Ее звали Алекс, и вместе мы шаг за шагом разобрали ее работу. Какова основная мысль. Что можно расширить. Что совсем не имело смысла. Я подумала, что, наверное, так же чувствовала себя Рэйчел Вудсон, глядя на мое резюме: я знала, что куда переставить и что можно исправить, но могла только направлять ее и дать исправить самой.
К тому времени как мы закончили, было уже поздно. У нее был основательный план для работы. Для начала достаточно.
— На следующей неделе ты тоже будешь тут? — спросила она.
— И через неделю, и еще через неделю.
— Хорошо, — кивнула Алекс.
* * *
На следующий день в коридоре меня отловила Рэйчел.
— Ты уже видела?
— Видела что?
— Газета вышла. Номер с нашей статьей.
— Нашей...
Она показала экземпляр «Геральд». Там, на самой первой странице, под словами «Рэйчел Вудсон» было написано «и Девон Теннисон».
— Ого, — сказала я. — Я действительно попала в газету.
— Ты действительно попала в газету, — сказала Рэйчел. — Думаю, получилось хорошо. Может, мы еще поработаем.
— Ух... конечно.
— Замечательно. Твой вклад в будущие статьи определенно будет ценен. — Она всучила мне газету. — Я буду на связи. — И убежала дальше.
Я опустила глаза на газету. Там была большая фотография Эзры, а под ней...
ДОСТОИН ЛИ ОН?
Эзру Линли провозгласили футбольным чемпионом Темпл-Стерлинга. Но что это: талант или просто холодный расчет?
Эзра Линли, 18 лет, высокий, широкоплечий и недоступно красивый, рассказал корреспонденту Девон Теннисон о своем времени в составе команды старшей школы Шонесси и переходе в команду Темпл-Стерлинга, отрицая любые «тайные планы» относительно статистики.
Я побледнела. Может, он это не увидит? Может, не станет читать?
Но «Геральд» была повсюду. У каждого был экземпляр. А фотография Эзры, зависшего в воздухе над очковой линией, зажав в руках мяч, была расклеена по всей школе.
А вот и он собственной персоной, на трибунах, перед тренировкой, а перед ним лежит «Геральд».
Вот облом.
Когда я подошла, Эзра поднял голову.
— Недоступно красивый?
— Мне очень жаль.
— Каждый человек имеет право на свое мнение.
— Да, но я так не думаю. В смысле, накручивание показателей и все такое... ну, это просто глупость.
— Правда?
Я вспомнила свое прошлое негодование в защиту Кэса и то, что сказала Эмиру на первой игре сезона: «Он неплох. Ничего особенного». Теперь я так не думала. Я видела Эзру с Фостером. Он был добр к нему. Он был терпеливым и верным, и забавным, если действительно присматриваться. У Эзры есть хорошие качества. Просто он их... не афиширует.
Я села рядом с ним.
— Твои достижения — это твои достижения, и ты не должен никому позволять... принижать их.
— Я и не собирался.
— Ох. Ну, хорошо.
Эзра взглянул на меня:
— Но спасибо.
— Да без проблем.
— По крайней мере ты заработала те основные пункты для колледжа, о которых говорила. Твое имя под критической журналистской статьей.
Я хмыкнула:
— Я бы предпочла, чтобы этого не было. У Рэйчел стиль прямиком из «Нэшнл Энквайр». Надеюсь, она не пишет свои эссе так же. — Я изменила голос. — Заслуживаю ли я этого? Выдающаяся ученица Рэйчел Вудсон добивается поступления в ваш университет.
Эзра слабо улыбнулся и несколько секунд молчал.
— Так, эм, это ты написала кусок про «недоступно красивый»?
— Нет, точно не я. — Я поняла, как это прозвучало, и почувствовала необходимость продолжить. Мои ботинки неожиданно стали невероятно интересными. — Но надо сказать... это правда.
— Ты считаешь, что я красивый?
Я попыталась говорить небрежно:
— Конечно, в смысле, а кто не считает? Те девахи в спортзале практически пускают слюни каждый раз, когда ты входишь.
— Девахи?
— Ну, девушки в спортзале. Они явно высоко оценивают... — Я неопределенно махнула на тело Эзры. — ...все это.
Он слабо улыбнулся, не размыкая губ, и на мгновение опустил взгляд на газету.
— А что насчет «недоступного»? Похоже на неудачно расположенный общественный туалет.
— Однако это правда. Кое-что весьма неплохо. Ты не слишком-то общительный.
— Я уже говорил тебе. Я не силен в разговорах.
— Сейчас ты разговариваешь.
Он пожал плечами:
— С тобой легко говорить.
Некоторое время мы молчали. У меня в животе что-то порхало. Одинокая бабочка, по какой-то причине волнующая меня.
Когда Эзра заговорил, его голос звучал необычно, на несколько тонов выше, чем всегда.
— Итак, приближается бал выпускников.
— Да.
— Может быть... ты захочешь пойти со мной?
Он смотрел в другую сторону, как будто приглашал стойки ворот.
— Ну... да. Конечно.
Он повернулся ко мне:
— Правда?
— Почему нет?
— Круто. Хорошо. Это круто. Я, эм, еще устраиваю эту штуку после... Вернее, Джордан пытается заставить меня устроить вечеринку... Может, ты и на нее придешь?
— Двойное приглашение. Смело.
— Если хочешь, ты не обязана...
— Я приду.
— Правда?
— Правда.
23
— А потом, — рассказывал Фостер в машине после тренировки, — мы разыгрываем обманную комбинацию. Я выхожу, чтобы другая команда решила, что мы собираемся заполучить три очка, понимаешь? Но мы этого не делаем! Вместо того, чтобы установить мяч для меня, они посылают его Эзре, тот бежит и — тачдаун!
Мы заехали в «МакАвто» и теперь стояли на парковке расположенных по соседству «Тако Белл» и «Пицца Хат». Остановка сделала бессмысленным вариант обслуживания через окошко, но мне захотелось мороженое в рожке, а их сложновато есть за рулем.
— И что ты должен делать во время всего этого? — спросила я и поймала одинокую каплю, стекающую вниз по моему рожку.
— Стараться, чтобы меня не сбили. Так сказал Эзра.
— Хороший совет.
Фостер окинул меня знающим взглядом:
— Он пригласил тебя. На бал выпускников.
— Пригласил.
— И ты согласилась.
— Согласилась. — Я слабо улыбнулась. — И?
— И... круто. Верно?
— Верно.
— У меня тоже есть пара, — сказал Фостер и сунул в рот горсть картошки-фри.
— О, да? И кто же?
Он прожевал и неразборчиво произнес:
— Гвин Хольтцер.
— Гвин Хольтцер? — повторила я. — Ты хотел сказать Грейси?
— Я хотел сказать Гвин. Старшая сестра Грейси.
— Старшая сестра? Сколько ей лет?
— Она в десятом классе.
— Боже, вот это серьезно. Перескочил на следующий класс Хольтцер. Ты, должно быть, пользуешься спросом.
Фостер промолчал. Когда я взглянула на него, он, нахмурившись, смотрел в окно.
— А как же Марабель? — спросила я после паузы.
— О, она не пойдет.
Он пытался говорить равнодушно, но из-за этого получилось еще более... неравнодушно.
— Значит... Гвин.
— Гвин.
* * *
Определенно, бал выпускников занимал умы множества людей. На следующий день в столовой Кэс встал за мной в очередь, взял поднос и пакет молока и сказал:
— Итак, какого цвета твое платье?
— Я его еще не купила.
— Ну, дай мне знать, когда купишь. Мы же хотим сочетаться.
Мне потребовалось время, чтобы понять.
— Мы?
— Мы с тобой, кто же еще? — Кэс взял два салата и поставил на наши подносы. — Двигайся, ты задерживаешь очередь.