Солнечная лотерея - Дик Филип Киндред. Страница 13

Раздался шум шагов робота.

Элеонора взяла с подноса стакан шотландского виски с содовой.

— Дело пойдет, — уверенно сказал Мур. — Все получится у старины Пеллига.

— Но вы-то сейчас им не сможете заниматься. Это не для вашего теперешнего состояния.

— Еще чего? — возмутился Мур. — Пеллиг мой.

— Он принадлежит всему миру, — холодно отрезвила его Элеонора. — Вы так увлеклись игрой в шахматы без доски, что даже не замечаете, какую опасность навлекаете на всех нас. Каждый упущенный нами час увеличивает шансы этого сумасшедшего Картрайта. Если бы вы этой ночью не перевернули все вверх дном для сведения личных счетов, Картрайт был бы уже мертв.

Бентли вышел из оцепенения. К своему удивлению он почувствовал себя полным сил. В комнате, утопавшей в полумраке, светился огонек чьей-то сигареты. Присмотревшись, Тед увидел Элеонору. Рядом с ней сидел Мур.

Элеонора зажгла ночник.

— Тед?

— Который час?

— Половина девятого.

Элеонора нагнулась над лежащим в кровати Бентли:

— Как ты себя чувствуешь?

Тед сел на краю постели:

— Я хочу есть.

Неожиданно он ударил себя кулаком по лицу.

— Не беспокойся, это — ты, — успокоила его Элеонора.

— Все это действительно было?

— Да.

Элеонора потянулась за другой сигаретой.

— Это еще не раз повторится, — сказала она. — Но перед этим тебя предупредят. Тебя и еще двадцать три человека…

— Где моя одежда? — резко спросил Бентли.

— Зачем она тебе?

— Я ухожу.

Мур подскочил к Бентли:

— Это невозможно. Отдавайте себе отчет. Теперь вы знаете, что такое Пеллиг, и поэтому не надейтесь, что Веррик позволит вам отсюда уйти.

— Вы нарушаете правила Конветета Вызова.

Бентли отыскал свою одежду в шкафу и начал одеваться.

— По правилам вы имеете право послать только одного убийцу. А ваш Пеллиг сфабрикован так, что, производя впечатление единственного, он…

— Спокойно, — остановил его Мур. — Это не ваше дело.

— Ваш Пеллиг целиком синтетический.

— Точно, — осклабился Мур. — Ну и что с того?

— Пеллиг — проводник. Вы начините его дюжиной первосортных умов и отправите в Батавию. После смерти Картрайта вы уничтожите Пеллига, а те, кто оживлял его, займутся прежней работой. Конечно, вы их хорошо отблагодарите.

Мур развеселился.

— Ваша идея превосходна. Только ведь мы уже пытались ввести в Пеллига одновременно троих людей. Результатом был полный хаос. Каждый тянул в свою сторону.

— Есть ли у Пеллига хоть какая-то индивидуальность? — спросил Бентли, продолжая одеваться. — Что происходит, когда в нем сидит чей-либо ум?

— Он возвращается к так называемой вегетативной стадии. Он не умирает, но нисходит до примитивного уровня, этакого сумеречного состояния.

— А кто был в нем вчера вечером?

— Один препротивный тип, сотрудник лаборатории. Пеллиг — идеальный проводник: он почти не привносит искажений.

Бентли устало сказал:

— Когда я находился внутри него, у меня сложилось впечатление, что я был не один. Пеллиг был со мной.

— Я чувствовала то же самое, — подтвердила Элеонора. — Мне показалось, что под мой костюм проникла змея. А ты когда это почувствовал?

— Когда смотрелся в зеркало.

— О, в эти моменты нельзя подходить к зеркалам! Я это поняла сразу же. Ты хоть сам мужского рода, а каково мне? Для женщин это чересчур жестокое испытание. Муру не следует использовать женщин в этом эксперименте. Велика вероятность шока.

— Вы хоть предупреждаете людей?

— У нас хорошо тренированная группа, — ответил Мур. — В последние месяцы через нас прошли десятки людей. Большинство не выдерживают. Спустя несколько часов после начала опыта экспериментаторы начинают переживать что-то вроде клаустрофобии, остается только одна мысль: выбраться. У них такое чувство, словно, их, как говорит Элеонора, обвила змея.

— Сколько человек в вашей группе? — спросил Бентли.

— Десятка два. Кстати, в ней и ваш друг Дэвис. Он нам очень подходит, невозмутим, спокоен, послушен.

— Этим, вероятно, и объясняется его новая классификация.

— Да. Все участники эксперимента вырастают на класс. Причем они ничем не рискуют. А если Пеллиг начинает фальшивить, мы отстраняем от опыта того, кто в данный момент в нем.

— Да… система, — пробормотал Бентли.

— И пусть кто-нибудь докажет, что мы нарушаем правила Конветета, воодушевился Мур. — Наше ведомство изучило всю подноготную. Никто не сможет к нам придраться. Закон требует, чтобы в деле был только один убийца, избранный Конвететом. Кейт Пеллиг избран Конвететом. И он один.

— Не понимаю преимуществ вашего метода.

— Вы все поймете, — сказала Элеонора. — Мур все объяснит вам.

— Только после того, как я поем, — согласился Бентли.

Они отправились в столовую. Заметив Пеллига, сидевшего за столом рядом с Верриком, Бентли замер на месте.

— Что с тобой? — спросила Элеонора.

— Кто сейчас в нем? — Тед указал на уплетающего эскалоп и картофельное пюре Пеллига.

— Какой-нибудь техник из лаборатории. Мы постоянно кого-нибудь в него направляем. Таким образом, мы лучше узнаем его, а это увеличивает наши шансы.

Они сели напротив. Бентли почувствовал тошноту. Так на него действовало присутствие Кейта Пеллига.

— Послушайте, — судорожно сказал Тед, — это еще не все.

Элеонора и Мур тревожно переглянулись.

— Я не чувствовал под ногами землю. Это был не бег. Я летал, — голос Бентли снизился до шепота. — Что-то произошло. Я был как фантом. Я двигался со страшной скоростью. Потом ударился о камин.

Бентли дотронулся до лба, но ни шишки, ни ссадины не обнаружил.

— Объясните, что это было?

— Все объясняется малым весом, — сказал Мур. — Тело у Пеллига очень легкое, и, кроме того, оно более подвижно, чем обычное человеческое.

На лице Бентли по-прежнему была гримаса недоумения, и Элеонора попыталась дать свое объяснение:

— Пеллиг, видимо, выпил коктейль из лекарственных трав перед тем, как вы вошли в его тело.

Ее перебил грубый голос Веррика:

— Мур, вы весьма сильны в абстракциях, — он протянул Муру пачку листков из металл-фойла. — Это конфиденциальные рапорты о Картрайте. Может, это не так уж и важно, но есть некоторые моменты, которые меня обескураживают.

— Какие? — поинтересовался Мур.

— Во-первых, у него есть правовая карточка. Это необычно для инка. Его шансы иметь карточку были так малы…

— С точки зрения статистики всегда существует вероятность…

Веррик пренебрежительно фыркнул:

— Ситуация гораздо интереснее, чем мы предполагаем. Проклятая лотерея! Какой смысл было хранить карточку, дающую один шанс из шести миллиардов, шанс, который никогда не выпадет? Инки, если у них не заберут карточку еще на Холме, обычно перепродают ее. Сколько она стоит?

— В пределах двух долларов, — отозвался Мур, — но цена растет.

— Вот видите, а Картрайт сохранил свою. И это еще не все, по данным рапортов в течение последнего месяца Картрайт купил еще, по крайней мере, полдюжины правовых карточек.

Мур подскочил:

— В самом деле?

— Быть может, — предположила Элеонора, — это для него просто амулеты?

Веррик взревел, как бешеный бык:

— Заткните ей рот. Я не хочу слышать об амулетах, — он ткнул пальцем в грудь девушки. — Зачем вы таскаете на себе эту саламандру? Снимите и выбросьте!

Элеонора в ответ лишь растерянно улыбнулась.

— У вас есть еще какая-нибудь информация? — спросил Мур.

— Недавно состоялось собрание Общества престонистов, — Веррик сжал кулаки. — Может, Картрайт нашел то, что искал и я и все кругом, — способ обуздать скачок? Если я узнаю, что в этот день Картрайт ждал уведомление…

— Что вы тогда сделаете? — быстро спросила Элеонора.

Веррик не нашел слов, чтобы ответить.

В столовой воцарилась тишина. Опустив голову, Веррик принялся за еду. Все последовали его примеру.