Права мутанта (СИ) - Кузнецов Бронислав. Страница 39
- А как полотенце? - поинтересовался антрополог.
О нём-то Веселин и забыл. А ведь оно - единственный по-настоящему новый вышитый предмет из сундука мутанта Переползло.
Присмотрелся - час от часу не легче. Вышитые крестиком изделия и раньше его смущали, но тут... Ай да народный умелец Переползло! Редкий, подлинно интернациональный талант.
- Что не так в этой вышивке? - не догадался Грдличка. - Там крестиком, и тут крестиком.
- Да, - усмехнулся Веселин, - но крест на полотенце - болгарский.
И точно такие полотенца запросто встретишь на сельских базарчиках в южной части побережья Болгарии, по крайней мере - на участке между Бургасом и Несебром, где-нибудь в Равде или Ахелое. Там о мутантах если и слышали - то разве от туристов, а уж учить их болгарской вышивке - это как преподавать нестинарство лох-несскому чудовищу.
Но подробности Грдличке знать не обязательно. Достаточно и сказанного, чтобы больше не встретить болгарского полотенца среди культурного наследия березанских мутантов. Тех, кого ещё осталось посетить.
5. Горан Бегич, этнокартограф
- Зорана Бегича - на стол! - скомандовал Погодин.
Голос у врача звучал уверенно, только глаза немного косили. Словно боится даже поглядеть на рану. Но ведь сам же её и запустил: первая помощь Зорану вон ещё когда была оказана, а после того - только температура да давление мерялось, будто эти замеры чем-то помогают...
- А вы, Горан, пожалуйте за дверь: зрелище вам не понравится.
Ага, вот чего боится господин Погодин: что на рану взглянет брат пациента, и происходящее ему не понравится. Правильно, кстати, боится!
Горан вовсе не собирался просто так уходить, но Хрусталёв и Гаевский вежливо вытеснили его из операционной и защёлкнули дверь изнутри.
Пока Погодин работал с ногой капитана Багрова, такой секретности не было. Напротив - заходи, кто хочет.
Но, конечно, рана Багрова - это, по сути, глубокая царапина. Вот у Зорана - рана так рана. Хотя заражение крови накрыло обоих. Хитрая смерть, она подступает с разных сторон, а прикоснуться ей достаточно однажды.
Ах Зоран, до чего несправедлива судьба! Не того подставила, не того! Зоран всегда старался, он всё выполнял на совесть, он был сама надёжность. Куда его ни втравливал безалаберный брат, Зоран вызволял обоих отовсюду.
Вот хоть разведшкола, будь она неладна! Это же Горан подбил брата туда поступить. Поверил в байки о суперменах, которым дорого платят. А что оказалось: почти вся Словения в таких школах учится. Придурки ведутся, поступают - а ведь контракты на работу светят лишь первым ученикам. Зоран - тот смог хорошо учиться, ещё и брата подтянул. Если бы не он...
Тут Горан понял, что он дремлет, опершись на стену под операционной, откуда его выставили. Ладно, что дремлет, так ещё и слова какие-то шепчет. Мало ли что он уже выболтал? Благо, коридор пуст, но ведь совсем недавно по нему шныряло два солдата со связкой ключей. Что, если они уже побежали докладывать своему капитану?
Не хотелось бы при всех оказаться шпионом. Как-то неудобно.
Далее Горан обнаружил, что побороть своей дремоты попросту не может. Снова клюёт носом и начинает бормотать. И... Да, и снова.
Когда ему случалось в последний раз нормально выспаться? Горан почему-то не помнил. Ну, если поднатужиться, то...
Последнюю ночь он не спал, поскольку помогал в подготовке операционной (или мешал - это уж как посмотреть). Перед тем... а там он сопровождал в БТРе раненого Зорана. Сколько ночей - одну или две? Как-то всё смешалось, переплелось в период блужданий на въезде в зону. Итак, около трёх суток бодрствования - солидно. Стоило бы уже на пару часов дать себе послабление. Или сперва дождаться исхода операции?
Горан решительно постучал в дверь операционной.
- Кто? - послышался голос Хрусталёва.
- Горан.
- Иди-ка, ты, Горан...
- Я только спросить! Скоро ли закончите?
- Только начали. А будешь отвлекать - закончим быстрее, чем нужно.
- Понял.
Итак, ждать в сумрачном коридоре пока нечего. Пора закатиться в ту из палат, где с соизволения капитана Сергеева в уголке простелен бегичевский евроспальник, зарыться туда лицом, закусить зубами синтапон - и молча (молча!) уснуть. "Уснуть, и видеть сны - вот и ответ".
Да. Всё правильно. Но только на два часа. Только на два... Чтобы не проспать, надо поставить будильник... Не забыть поставить будильник... Проснуться, и поставить будильник, чтобы не... проспать...
Проснулся Горан Бегич неведомо каким утром. Судя по времени суток, прошло никак не два часа. Но сколько? Не спросить - палата пустовала.
Ой, что ж я так разоспался? Операция-то закончилась, подумал Горан. Он выбрался из спальника и, протирая глаза пятернёй, двинулся к выходу из палаты. В коридоре тоже никого не было. Все разошлись?
Горан подошёл к двери операционной, подёргал. Заперто.
- Кто? - послышался голос Хрусталёва.
- Горан. Я только спросить. Вы не закончили?
- Нет.
- Нет?! Это ж когда вы начали?
- Давно. Не уймёшься - закончим прямо сейчас.
- Понял.
Кажется, Горан не прогадал. Вскочить через два часа было поспешным решением. Но как же обходятся без сна те четверо, в операционной? Хрусталёв, Гаевский, Шлик - и особенно, особенно Погодин. Что, если он как раз засыпает - со скальпелем в руке? Бр...
Захотелось проветриться. Горан прошёл к вестибюлю и здесь, у притвореных входных ворот - услышал любопытный диалог. Какой-то незнакомец пытался войти в больницу, рядовой Мамедов его не пускал.
- Это есть неслыханно! - кипятился пришелец. - Я есть врач в этот самый больница! Моё имя есть доктор Гроссмюллер!
- Больница в данный момент находится под контролем отряда войск МЧС Российской федерации, - рассудительно вещал Мамедов.
- Немедленно позовите сюда ваш главный командир! - не отступал немецкий доктор.
- Мой командир, к сожалению, немедленно вас принять не может.
- Я буду жаловайся!
- Жалобы и предложения, - Мамедов явно сдержал смешок, - можете направить в Министерство по чрезвычайным ситуациям Российской федерации. Это где-то в Москве, - добавил он доверительно.
Доктор в ответ на издевку процедил что-то явно нецензурное.
- Аллах милостив, - ответил на то Мамедов, - но ненавидит произносящего непристойности и сквернословящего. И не препятствует избиению шакалов, оскверняющих уста свои непотребной бранью.
Последние слова горец сопроводил характерным щелчком - снял автомат с предохранителя. У собеседника не нашлось ни возражений, ни желания ещё постоять и их выдумать.
Да что же это происходит? Горан опомнился. Настоящего врача русский солдат не подпускает к больнице. А ведь ясно: раз операция затянулась, то башенный стрелок не справляется! Надо вернуть германца.
Горан толкнул створку ворот - оказывается, заперто. Снаружи висел амбарный замок. Ничего себе! Близнец гибнущего Зорана забарабанил кулаками в ворота, крикнул:
- Мамедов, открой!
- Кто стучится? Бегич? Ну, сейчас выпущу, - часовой принялся ковыряться в замке ключом.
Когда спустя минуту Горан Бегич осторожно выглянул из-за створки ворот, уже ничто не указывало направления, в котором скрылся человек, назвавшийся доктором Гроссмюллером.
6. Леонид Андреевич Погодин, и.о. главврача больницы с. Березань
Как поглядишь на живот Зорана Бегича, так и вздрогнешь. Вздулся, что твой футбольный мяч. Помнится, замазывая его заживляющим гелем при оказании первой помощи, Погодин чуть не любовался своей работой: "забетонировал" на совесть! Упрятал все ужасы кишечного месива под слоем вещества с благопристойным запахом - и радовался, что вскрывать рану придётся кому-то другому. Вот уж не зря сказано: не рой другому яму!
Эх, знать бы заранее, что упаковываешь подарочек самому себе...