история одного безумия (СИ) - Трещев Юрий. Страница 29

— Безрассудный, я мертвому камню ласки дарил… — сказал Бенедикт вслух… умолк, вместо слов, он стал стоны издавать, потом упал на песок ничком…

Светало…

Было холодно, Бенедикт замерз, дрожь сотрясала его и он пришел в себя, очнулся…

Холод и мысли отгонял, и сон наводил…

«Где я?.. был у бога… не могу вспомнить, зачем приходил к нему… кажется, просил его к женам моим быть благосклонным… все они уже там… а я здесь…»

Бенедикт увидел Аду в платье невесты и себя на пороге в спальню…

Взгляд его блуждал по разным предметам…

«Брак обещал быть счастливым… но где оно, счастье…

Помню, я сгорал от любви…»

Бенедикт увидел незнакомые горы и море… у рифов играли дельфины…

Послышались голоса, смех… вдруг жены его обступили… лишь пять их осталось в живых… и они казались счастливыми…

Уже они шли по мокрому песку, оставляя следы…

У груды камней они остановились и в чем были в воду вошли по колено, по грудь, по горло… скрылись совсем…

Да и были ли они?..

В ужасе Бенедикт потряс головой, прогоняя видение, потом встал и пошел прочь… путь был хоть и труден, но он находил проходы в скалах…

Он шел по местам, где спасался от преследователей и собак, догонявших его лаем…

«Что было потом?.. потом появился пес Пифагор…»

Пифагор стал спасителем для Бенедикта… да и возраст не позволял ему скитаться…

Хромая на обе ноги, Бенедикт вернулся в пещеру… и вовремя…

Ветер принес тучи, молнии, ливень…

«Одно утешение, гору ливень не затопит…»

Ночь Бенедикт провел в пещере… пел скорбные плачи, пока не заснул…

Спал он беспокойно…

Во сне он воспитывал мальчика, которого ему оставила Рая… и ушла, бежала по волнам, пока море сомкнуло над ней свои своды…

Мальчик был копией Раи, и петь он научился, но не умел начать…

Бенедикт рассказал ему, почему он скрывается в пещере и живет один, как бог…

«Все это от стыда и обиды… потому и выгляжу как тень или привидение… кожа да кости… бодрости нет и сил… один голос остался прежним… и лицом еще похож на себя…»

Так размышлял Бенедикт в потемках со слезами на глазах… его губы произносили и слова, иногда целые фразы, которые повторяло эхо под высоким сводом пещеры…

Осыпались камни, сон отогнав…

Бенедикт привстал, испуганно озираясь…

«Чего я боюсь?.. сам страхи сочиняю и заставляю бояться… пес Пифагор даже не шелохнулся… лишь веки его дрогнули…

Страшно умирать… узнает ли меня бог?..

В прошлый раз я удивил его плачами… он слушал так, как будто только сейчас понял все лукавство слов…

Я рассказал ему в плачах всю правду, пусть и невероятную…

Помню, я провел с богом ночь и вернулся в пещеру…

Заря заалела…

Что она мне, изгою, обещает?.. продлит ли ссылку или отпустит?..

Но искупила ли эта ссылка смерть Ады?.. сомневаюсь…

Застрял я здесь…

Пишу и пою плачи… дядя научил… писать плачи его побуждало одиночество… плачи спасали его от безумия…

Где теперь дядя?.. и где Марк?..

С Марком я расстался в толпе горожан, собравшихся на площади у руин театра в ожидании конца света… он ждал меня и примадонну…

Услышав подземный гул, напоминающий лай своры собак, толпа устремилась вниз по склону, к набережной… многие прыгали в воду… их толкало отчаяние, безумье или страх…

Что-то им мерещилось в темноте…

Утопленники всплывали из воды, женщины ничком, мужчины лицом вверх, и снова погружались в воду…

Кто-то налетел на Бенедикта в темноте, и он оказался в воде среди утопленников…

«Помню, я увернулся от багра спасателя, проплыл под мостом…

Течение вынесло меня в открытое море…

Я остался один…

Волны несли меня, потом дельфины…

Не помню, как я оказался в лодке… очнулся я на дне лодки, объятый ознобной дрожью…

Послышался жуткий скрежет… лодка налетела на рифы… я почувствовал, что лечу…

«Кажется, я окрылился…» — подумал я, и камнем пал на песок…

Птицы подняли крик…

Я спрятался в тени скалы, стал разговаривать с птицами знаками и поклонами…

Место мне понравилось… рядом ручей, чуть поодаль шелковица вся в плодах…

Я лег ничком…

Птичий хор умолк… наступил перерыв…

Я ощупал голову… нащупал две шишки…

В этом полете я приобрел рога, стал рогатым… говорят, раньше рога были признаком величия… — подумал Бенедикт, попытался встать, и упал на колени…

Я похож на пьяного старика Силена…

День, не успев начаться, уже меркнет… или я слепну?..

Занавес опускается, как в римском театре…»

У рифов появились дельфины и нимфы… с ними и тритон… дует в раковину…

«Как в первый день творения… все только начинается…» — подумал Бенедикт и пополз по направлению к входу в пещеру с высоким сводом…

Светало…

Бенедикт очнулся…

«Я чувствую себя наполовину змеем, наполовину человеком… ноги онемели…

Однако, что с мальчиком?.. я видел его лицо, в котором узнавались и мать, и отец…

Когда я вышел из пещеры на берег, мальчик играл с девой… она сделала ему копье из камыша и осоки… учила метать…

Услышав мои шаги, дева укрыла малыша в складках мантии… выражение ее лица изменилось, стало неприязненным, некрасивым…

Я заговорил, спросил, кто она?..

Она назвала себя, сказала, что у мальчика есть взрослая сестра… по отцу…

Помню, я хотел приласкать мальчика, рукой коснулся его шеи…

Мальчик уклонился… лицо его заалело… он убежал, скрылся в пещере…

Мальчик был сиротой… его мать нашли танцующей в петле с безумным лицом… она выжила, но голос потеряла… свист издавала, как змея… а отца мальчика убили… он иногда впадал в неистовство… мальчика отдали на воспитание монаху… когда монах умер, мальчик попал в семью скрипача… скрипач играл в оркестре, потом в переходах, мальчик пел…

Так мальчик жил, если это можно было назвать жизнью… в 13 лет его отдали старой деве… она была калекой… мальчик возил ее в коляске на надувных шинах… говорили, что дева утонула в пруду, ставшем болотом, вместе с инвалидной коляской, а мальчик исчез…

Где он теперь?.. и где я?.. помню, я лежал на дне лодки, когда волны, миную рифы, прибили лодку к берегу…

У входа в пещеру стояла рыжеволосая дева…

Я окликнул ее, но дева не отозвалась, скрылась в скалах… отозвался прибой, исполнявший какую-то забытую мелодию, чайки были солистами…

Я вышел из лодки и, сопровождаемый псом Пифагором, пошел вдоль берега… я искал Аду, потом Раю, обращался за помощью и к богу…

Увы, бог и сам был одинок и несчастен… однако он послал мне ветры, все четыре…

Ветры вспучили море… до неба волны поднялись и с ревом обрушились на скалы…

Я укрылся от непогоды в пещере, смирился с одиночеством…

Счастлив я был лишь в сновидениях… мне являлись музы, все девять…

Пес Пифагор лаял на них…

— Пифагор, успокойся… они не настоящие, мнимые…

Как-то во сне мне явилась Жанна в одежде невесты… я испытал наслаждение и очнулся жалкий и влюбленный… ни девы рядом, ни города, ни окрестностей, лишь дикие скалы…

Куда идти?.. словно добыча достался я морской зыби, которая выбросила меня на остров…

Я вспомнил сон, деву… и вот она возникла в лучистом сиянии утра в одежде невесты… фата трепетала за ее спиной, как крылья…

Я окликнул ее…

Она обернулась… щеки ее вспыхнули сочувствием ко мне, злосчастному скитальцу, стенающему и причитающему…

Я попытался обнять деву, но тщетно…

Можно ли обнять воздух?..»

* * *

Ночью пещеру Бенедикта было не узнать…

Так ему показалось, когда он очнулся….

Жены одели стены пещеры цветами, сами же танцы устроили у ложа спящего Бенедикта босоногие и бесстыдные…

Луна безумье наслала на них…

Лишь на Жанне, седьмой его жене, было платье невесты, а ноги в котурнах…