Безупречный элемент (СИ) - Северная Ирина. Страница 36

О Доминис не нашлось никакой информации, кроме нескольких кратких упоминаний. Перевод с латыни помог сориентироваться в сути. Аспикиенсы — Смотрящие. Доминис — Магистры. Сам этот Орден, зовущийся Usum sanguinem (Творящие кровь) и управляемый Доминис, издавна обособленно существовал внутри сообщества вампиров, не подчиняясь никому.

“Вампиры-маги. Это может кое-что объяснить”. — Лео отвел взгляд от экрана и задумался.

Зная не понаслышке, что европейские собратья отличаются укладом своего существования от американских, Леонар Борегар, большой отрезок существования проведший в Новом Свете, этими различиями перестал интересоваться. После знакомства с закрытой для большинства информацией разница стала очевидной. Более сложные расстановки в иерархии, деления на кланы, братства, фамилии и даже секты у европейских вампиров всегда были в порядке вещей и являлись по сути своей откровенным путанным сословным бредом. Даже вполне “традиционные” и принятые повсеместно интриги и закулисная возня здесь выглядели старомодными и отдавали жутким консерватизмом, как застарелой плесенью. Во всяком случае, Леонару Борегару, считавшему себя представителем сообщества вампиров Нового света, все это именно так теперь и виделось.

Когда б еще он стал вникать во все это? Наверное, никогда. Во всяком случае, не стал бы этого делать только из праздного любопытства.

Но как иначе выяснить, каким таким немыслимым образом получилось, что дочь Мэдисон оказалась связана с вампирами, и не просто вампирами, а вампирскими магами.

Магия как таковая для Лео была чем-то чересчур сомнительным, не поддающимся контролю, чтобы полностью довериться этому. Но, наблюдая за Мэдисон, за ее необычными способностями, узнавая все больше про тех, кто окружал ее, включая несостоявшихся родственничков-волков и возлюбленного Джейка Келли, Лео все больше утрачивал свой непоколебимый скептицизм. Пересмотрел свои взгляды и признал, что были и есть на свете силы, неподвластные даже его пониманию, но достойные того, чтобы с ними считались.

Появление на свет детей Мэдисон Леонар расценивал не иначе как “сопутствующий ущерб”. Он предпочитал думать, что ее связь с Джейком была случайной, вынужденной, продиктованной обстоятельствами, которые подтолкнули их к близости. И только так он смог принять тот факт, что Мэдди могла вступить в отношения, приведшие к столь очевидным и серьезным “последствиям”.

Судьба так распорядилась или обстоятельства, но в итоге Мэдисон именно ему доверила свою жизнь и жизни своих детей.

Доверия он не оправдал. Во всяком случае, не в той мере. Всего было недостаточно, не наверняка.

Его омертвевшая за века, упертая и замкнутая на самом себе сущность не позволила вовремя распознать очевидное.

Он еще был способен чувствовать.

Он еще мог любить.

И Мэдди была той самой, которая дала ему это понять.

В какой-то момент Лео перестал сомневаться в своей любви и захотел ответного чувства от Мэдисон. Но упустил из виду тот факт, что исчисляет свое существование совсем иными мерками, чем живой человек. Он прожил одиннадцать веков и мог существовать дальше, неторопливо скользя по этому миру, с огромным опытом, тоннами полезных знаний и умений. Мэдисон же, при всем ее своеобразии, был отпущен короткий человеческий век. И отведённого ей времени хватило лишь на то, чтобы Лео влюбился, понял это и решил признаться.

Но он не стал спешить и опоздал.

Предложить ей быть вместе казалось таким желанным и необходимым. Но неизбежная потеря пугала его, как кол, нацеленный в сердце. Он мог бы обратить ее, но знал — она этого не хотела для себя.

Он потратил на страх и сомнение драгоценное время. Лео поверил в свою любовь и ждал момента, когда смог бы предложить ее Мэдди. Он ни разу не усомнился в своей любви, а с появлением на свет детей Мэдди взял на себя заботу и о них. Он подарил ей пять лет покоя и безмятежного существования.

Что такое эти пять лет для него, прожившего более одиннадцати веков? Но, откровенно говоря, именно этот крошечный отрезок его долгого существования и стал для вампира настоящей жизнью, которой он не жил никогда, даже будучи человеком.

Любимая женщина, крепкий дом, укрытый от врагов и невзгод. И он — защитник и любовник. Для этого он когда-то родился, этого подсознательно ждал века.

Пока с ее гибелью все не рухнуло.

Двадцать лет назад Лео принял решение, результатом которого должно было стать то, что Леона и ее брат после гибели матери начнут свои юные жизни практически с нуля и проживут их как обычные люди.

О том, чтобы взять детей себе и воспитывать их, и речи быть не могло. Это понимали и сам Лео, и Тайлер.

Требовалось сделать так, чтобы дети ни в чем не нуждались, и решение этого вопроса Лео целиком и полностью взял на себя.

Но была задача более весомая, нежели обеспечить осиротевших детей всем необходимым в материальном плане. Их истинная природа полукровок, наделенных экстраординарными способностями, должна быть надежно заблокирована, сокрыта, и они никогда и ни при каких условиях не должны вызвать ненужного интереса ни у людей, ни у вампиров, ни у других сверхъестественных существ.

Чтобы реализовать задуманное, Леонар прибег к услугам ведьмы, владеющей магией в совершенстве. Только после серьезных уговоров и очень весомых “доводов”, суть которых Лео скрыл от Тайлера, та дала согласие провести сложный и крайне рискованный ритуал.

Все получилось, и долгое время все было тихо и спокойно. Дети вполне благополучно росли, насколько благополучны могут быть сироты. Они не ведали о том, кем являлись на самом деле, и утратили связь со своим прошлым.

Детям сменили не только имена и место проживания, но и по сути дела изменили их личности, стерев из детской памяти все воспоминания о жизни до гибели матери. Ко всему прочему факт существования двойняшек был изъят из сознания всех, кто знал Мэдисон и видел ее детей. Однако это не затрагивало Лео и Тайлера.

Лео поручил Вуду найти возможность держать детей в поле зрения, наблюдая за ними, и просил лишь кратких регулярных отчетов. Он обеспечил решение всех вопросов финансовой поддержкой. И долгое время все шло своим чередом, без потрясений и изменений.

Но вдруг что-то нарушилось.

Леона-Фреда, которая должна была вести нормальный “человеческий” образ жизни, вместо прогулок с кавалером или посиделок с подругами, общалась даже не просто с вампирами, а с вампирами-магами, и проводила ночи, шныряя по развалинам. А если учесть, что этими же “развалинами” очень интересовался вампирский наместник, то все становилось еще занятнее.

Какие-то неведомые силы стянули прошлое и настоящее в тугой клубок и все сильней запутывали все нити, составляющие его.

В этом стоило разобраться. За его долгую “не жизнь” Борегар выработал четкий порядок действий, обеспечивающих контроль над самыми разными ситуациями, и он не станет игнорировать этот порядок сейчас.

Лео удалил следы своего пребывания в закрытой директориии выключил компьютер. Комната погрузилась в темноту, как только экран, единственный источник света, погас.

Встав с удобного, обитого черной кожей кресла, вампир медленно прошелся по просторному, элегантно обставленному номеру отеля пражского Убежища, и замер, слившись с темнотой и тишиной.

Он чувствовал решимость, охотничий азарт, легкую эйфорию от того, что способен взять ситуацию под свой контроль, не прибегая к участию ни Тайлера, ни кого-либо другого.

Его никогда не изводило чувство вины за то, что он, возможно, недостаточно и совсем неверно “защитил” осиротевших детей Мэдисон. Лео честно признавал, что попросту облегчил собственное существование, сняв ответственность за их дальнейшие судьбы.

Ответ на вопрос “Почему я так поступил?” имелся всего один. Потому что ЕЁ больше нет. А раз нет ЕЁ, то нет и не может быть больше НИЧЕГО и НИКОГО.

Привычней и, чего уж там, куда приятней ощущать себя уверенным в своей правоте, суровым и непоколебимым вампиром, чем тысячелетним упрямым ослом. Малодушным, эгоистичным и безответственным.