Рубиновое сердце (СИ) - Бердичева Екатерина Павловна. Страница 27

Иржи нахмурился.

— Вот об этом сейчас говорить не стоит.

— Ты прав. — Бернат положил локти на перила и посмотрел в небесную черноту. — Может, уже пойдем?

— Я обещал послушать выступление нашей гостьи Эстер.

— А та прекрасная незнакомка? Где она? Почему вы не остались вместе?

— Чур меня от такой судьбы! — перекрестился Иржи. — Она — весьма занятая женщина. В нашем городе проездом. Узнала, где я, зашла спросить о двух моих картинах. Я сказал, когда вернусь в город, наберу.

— Угу. Сказки матушки гусыни. Меня не проведешь.

— Достаточно, Бернат, у нас с ней никогда ничего быть не может. Идем, сейчас будет концерт!

Свет во всем зале был выключен, лишь сцена была ярко освещена, да на столиках приглашенных мягко светились лампы под абажуром. Бернат и Иржи сели к своему столу.

— Я проводил ее до гримерки. — Кося глазом на младшего, равнодушно сказал старший.

— Ну ты хоть ее поцеловал?

— Не захотела. — Поджал губы тот.

— Балбес. Как тебя терпят твои секретарши?

— Я с ними работаю, а не развратничаю!

— Зря. Стимулирует кровообращение и, как следствие, мозговую деятельность.

— Я тебя сейчас подзатыльником простимулирую! — прошептал ему на ухо Бернат.

— Я тоже тебя очень люблю! Но где же наш Фаркаш? Неужели так увлекся великолепной Юдифью, что позабыл о работе? — перевел разговор Иржи.

— Надоел. Я услал его в твой номер.

— Зачем? — изумился младший.

— Замучили расспросами о твоей ориентации.

Тем временем, на сцену вышел конферансье, еще раз отметил, по поводу какой радостной даты здесь все собрались, и объявил первый номер:

— Вечер открывает несравненная Эстер. И в честь прекрасной Линды она споет песню о любви.

Все захлопали, ибо Эстер была известной личностью. И вот она вышла под свет софитов в длинном черном платье и черных кружевных перчатках. Черные волосы прикрывала черная кружевная вуаль.

— Она решила похоронить Линду?

— Или прикопать ее желание выйти за тебя замуж любой ценой.

— Слушай, а как же твои квадратные километры? Назад после дня рождения не отберут?

Но тут Эстер протянула руку к залу и запела:

Весь зал дружно захлопал. Бернат посмотрел на Иржи.

— У вас точно ничего не было?

— Интересно, когда бы я успел? Да и еще под круглосуточным наблюдением твоих секьюрити?

— Интересно, о ком тогда она так красиво переживает? — прикрыл глаза Бернат.

— Подойди и спроси. А еще лучше, пригласи к себе на ночь скрасить твое одиночество.

— Спасибо! — Сказала Эстер в микрофон. — И если эта песня вам понравилась, я спою еще одну.

— Иржи!

— Бернат! Уверяю, что именно тут я совершенно не при чем! Мало ли на свете привлекательных мужчин? Утешь девушку, ей полегчает!

Эстер, под аплодисменты, с букетами цветов, скрылась в двери служебного входа.

— Брат, это твой шанс! Используй его с толком. Она действительно очень хорошая женщина.

— А ты, тем временем, к той, беловолосой?

— Глупость, Бернат, не лечится. — Иржи сам наполнил бокал и подал брату: — Давай, для храбрости!

Через две минуты старший граф Измирский скрылся в двери служебного хода. Посидев, на всякий случай, минут десять за столом, Иржи приподнялся, отыскивая взглядом до каждой родинки знакомую фигуру. А отыскав, черкнул пару строк и подозвал официанта:

— Вон той даме, пожалуйста! — Он неспешно поднялся и вышел на террасу. На небе висела полная луна. Уже четвертые сутки.

— Чертово местечко! — тихо прошептал Иржи, оборачиваясь на цокот каблучков.

Рассекая темноту ночи протянутыми белыми руками, к нему шла бесподобная Юдифь.

— Милый! Только мой! — прошептала она, зарывшись носом ему в волосы. — Я от тебя схожу с ума!

— Пойдем? — Он заглянул ей в глаза.

Она же, обняв его за шею, впилась в губы долгим поцелуем.

Где-то на небосклоне зажглись бледные в лунном свете звезды. Ночные птицы завели свои бесчисленные серенады. Призрачная девушка сидела на зубце башни и смотрела на луну. За углом террасы стояла бледная Эва и с ненавистью следила за Юдифью и Иржи.

— Ничего, мальчик! Скоро, совсем скоро горячее сердце последнего герцога Саминьша ляжет на алтарь моей вечной жизни!

Глава девятая. Ночь после праздника

За раскрытым окном, прочерчивая искристые дорожки на фоне черного неба, падали далекие звезды. В зените висела маленькая бледно-голубая луна. На широкой постели, животом вниз, лежала счастливая Юдифь, уткнувшаяся носом в руку Иржи. Он, подперев голову ладонью, полулежал рядом с ней, поглаживая прохладную спину с россыпью знакомых, не один раз обцелованных им родинок.

— Иржи! — промурлыкала она.

— М-м?

— Ты счастлив?

— Не совсем.

— Почему? — Она перевернулась на бок и прислонилась к нему всем телом. А потом нежно поцеловала в губы.

Он засмеялся и, опрокинув ее на спину, нежно лизнул маленький напрягшийся сосок. Черные волосы упали на ее белую кожу. Тоненькие пальчики девушки зарылись в его жесткую гриву. А он начал по очереди целовать крошечные родинки, спускаясь все ниже. Внезапно нечто холодное скользнуло по ее животу, и она дернулась:

— Иржик, сними свой дурацкий медальон! Он ледяной, словно зимняя сосулька!

Мужчина перебросил его на спину, продолжая дорожку из поцелуев. Она застонала и захныкала, выгибаясь навстречу всем телом. Но он продолжал заводить ее все больше, получая наслаждение от ее стонов и хриплого шепота. Вдруг она вывернулась и, в свою очередь, повалив Иржи, начала покрывать его тело поцелуями. А потом, добравшись до его шеи, пальцем подцепила медальон и, незаметно стянув, бросила рядом.

Получая удовольствие от ее близости, он не ощутил отсутствие медальона. Но внизу живота снова начала раскручиваться пружина яростной страсти. Не отдавая отчет в том, что делает, он схватил податливое нежное тело и с силой вошел в него, больно прикусывая шею и грудь. Красная пелена с черными высверками снова встала перед глазами. Кто это под ним? Всего лишь маленькая шлюха, бросавшая его много раз ради очередных яхтсменов и модельеров. Приподнявшись над стонущей от возбуждения женщиной и снова входя в ее плоть, он наотмашь ударил ее по лицу.

— Иржи? Ты что?! — обиженно произнесла она, закрывая ладонью щеку.

Но он молча навалился на нее, изо всех сил прижимая к кровати.

Она пыталась выбраться, но у мужчины все-таки сил гораздо больше. Юдифь заплакала, в ужасе глядя на стены, покрытые черно-красным пляшущим огнем.