Alleine zu Zweit (СИ) - Макмерфи Вильгельмина. Страница 86

— Жаль, что я не отношусь к такому типу. Потому что, повторюсь, я спать с тобой не собираюсь, — бросила Аня и повернула ручку двери. Кирилл немедленно оказался возле нее, захлопнув дверь и, развернув девушку лицом к себе, прислонил ее спиной к деревянной поверхности.

— Теперь послушай меня, сучка. Ты сделаешь то, о чем я тебя попрошу. Потому что в противном случае я расскажу о сегодняшнем инциденте Леше. Как думаешь, он обрадуется, если окажется, что помимо друга он потерял еще и девушку? — Морозов приблизил свои лицо вплотную к лицу девушки; их носы почти соприкасались, и Аня чувствовала такой знакомый запах сигарет.

— Он тебе не поверит, — прошипела девушка. — Никто не верит таким как ты, Морозов.

— Блондиночка все подтвердит, вот увидишь. Она слишком честная, чтобы отрицать что-то, когда ее поставят перед фактом. Их многолетняя любовь будет разрушена пятиминутным поцелуем, а крайней окажешься ты, Вольф. Ведь это все из-за того, что ты отказалась всего лишь подарить мне свое тело. Так что для тебя важнее? Сама решай. Я даю тебе два дня.

— Знаешь что, Морозов? — Аня подняла на одноклассника темные от злости и обиды глаза. — Я тебя ненавижу.

— Хоть что-то у нас взаимно, детка.

In agonies and fears

Will someone hear my call

And come to dry my tears

Or let me fall? *

Комментарий к Глава 24. Королева проклятых.

*Lord of the Lost – Heart For Sale

========== Глава 25. A snake around my neck. ==========

Нельзя никого пускать к себе в душу.

Изнутри только проще причинить боль.

Уж лучше искать утешение в самой себе.

С отчаянием тоже можно жить, когда ты один.

Когда нет надежды.

Почему-то всегда, когда не надо, время летит неумолимо быстро, словно гончая, борющаяся за первенство в международном соревновании. Уже прошло полтора дня из тех двух, что дал ей Морозов в качестве «отсрочки», а Аня до сих пор не знала, что делать. Мысли путались, наскакивая друг на друга, и одна казалась глупее другой. Ситуация была настолько безвыходной, что девушка с каждым часом все больше укоряла себя за то, что вообще ввязалась во все это.

Аня сейчас чувствовала свое одиночество как никогда остро. Оно, словно голодный пес, набрасывалось снова и снова, причиняя все больше и больше ран, практически не оставляя живого места. Девушка погибала в собственной крови и слезах, и у нее даже не оставалось сил, чтобы позвать на помощь. А озлобленное животное неумолимо продолжало лишать жизни.

Помимо Леши Аню избегала теперь еще и Света, которая, очевидно, стыдилась собственного поведения и никак не могла собраться с духом, чтобы объясниться с подругой. Хотя это в любом случае ничего бы не поменяло — какая разница, почему ей вдруг приспичило целоваться с чертовым ублюдком? Крайней в этой истории все равно выходила Аня, и девушке опять предстояло отвечать за свои ошибки и за ошибки других.

На самом деле, девушка догадывалась, почему Света впервые за несколько лет отношений решилась посмотреть на кого-то другого. И дело вовсе не в плещущей через край харизме Морозова, и не в его привлекательной внешности, и уж точно не в его умении владеть словом. Аня видела, как изменился Леша после несчастного случая с Игорем. С каждым днем он становился все более нервным, раздражительным, с ним стало невозможно общаться. Естественно, в первую очередь доставалось Свете, которая пыталась, как и любая другая нормальная девушка, помочь ему, хотя вряд ли это было возможно. Но она по крайней мере старалась все время быть рядом, чтобы парень не чувствовал себя одиноким. Но Леше, казалось, никто был не нужен. Он так однажды и ответил Свете, хотя блондинка всего лишь позвала его на обед. Девушка, еле сдерживая слезы, пообещала больше его не беспокоить. Их отношения рушились на глазах у Ани, и она не могла не чувствовать своей вины в этом. Все чаще брюнетку посещали мысли: «Что, если бы она не сохранила секрет Игоря в тайне?» Или если бы он исполнил свое обещание и сам все рассказал? Но, к сожалению, сделанного не воротишь, а потому девушке оставалось лишь разгребать последствия содеянного в прошлом. Именно поэтому она не могла позволить отношениям друзей разрушиться до конца, ведь, Аня была уверена, этот чертов поцелуй послужил бы конечной точкой. А посему все опять возвращалось к вечному вопросу: что делать? Сегодня вечером нужно было дать ответ, и девушка, как могла, старалась оттянуть этот момент. Единственным плюсом (если относиться совсем уж оптимистически) во всей этой ситуации было то, что Морозов на эти два дня будто забыл про Аню. По крайней мере, он не выказывал никаких признаков интереса к ее персоне, не старался задеть, не издевался и тому подобное, чего он не упускал сделать в обычные дни. Поначалу у девушки даже затеплилась надежда, что, может, он забыл о споре; но глупые мечты растворились утром, когда, стоя у стола с напитками, Аня услышала тихий шепот прямо у себя над ухом: «Надеюсь, ты помнишь про сегодняшний вечер, детка». Естественно, ни о каком завтраке после такого любезного напоминания не могло идти и речи. И вот уже прошло полдня, а у девушки из по-настоящему дельных идей было только лечь спать и не просыпаться примерно неделю.

— Может, для приличия напишешь хотя бы тему? — поинтересовался Дима, любуясь девственной чистотой ее тетради.

— Может, — пожала плечами Аня, утыкаясь глазами в спину соседа спереди. Она не хотела садиться с Димой, честно не хотела. Девушка знала, чем обычно заканчиваются уроки, которые они проводят за одной партой. А еще она боялась ему все рассказать, и это, пожалуй, было главным сдерживающим фактором. Она так устала от всех тех проблем, что скопом навалились на нее, что была бы только рада живой душе, готовой ее выслушать; тем более, Дима был сейчас единственной возможной кандидатурой. Но, только открыв рот, Аня сразу же прикусывала себе язык. Что она скажет? «Знаешь, мне нужно переспать с Морозовым, потому что он целовал мою подругу?» Это звучало еще бредовее, когда она об этом думала, а потому девушка предпочитала молчать. На самом деле, Аня была в обиде на Диму. За то, что он не уберег ее от ошибки, как делал всегда; за то, что не вмешался в ее жизнь сейчас, когда она была готова впустить его; за его деланное безразличие и скрытое осуждение.

— Аня, что с тобой происходит? — спокойно, но со стальными нотками в голосе спросил парень.

— А разве что-то происходит?

— Ты перестала общаться со Светой и Лешей, избегаешь меня, ничего не ешь. Если этого недостаточно для того, чтобы полагать, что что-то случилось… Кто-то опять приходил за тобой? Из них? — Аня отрицательно помотала головой. — А что тогда? Черт подери, Вольф, отвечай на мой вопрос.

— Хочешь, чтобы я ответила? Окей. Я не общаюсь со Светой и Лешей, потому что они винят меня в том, что случилось. И ты меня винишь. Но если они говорят об этом практически открыто, то ты, как всегда, осуждаешь меня молча. Как будто я ничего не понимаю!

— Что за глупости? — Дима потер виски костяшками пальцев. — Никто тебя не винит.

— О, перестань врать хоть сейчас, — нервно усмехнулась Аня. — Я не слепая.

— Ладно, за Лешу я не ручаюсь. Но я тебя ни в чем не виню… теперь.

— Теперь?

— Сначала я тоже считал, что тебе следовало хоть кому-то сказать. Это не та тайна, которую нужно хранить. Но потом… Короче, я понимаю. Понимаю, зачем ты все это сделала. И не считаю тебя виноватой.

— Ну спасибо, — фыркнула Аня. — Если уж я реабилитировалась в твоих глазах, то все в порядке.

— Пожалуйста, — ухмыльнулся парень. — Что еще?

— О чем ты?

— Я же вижу, случилось еще что-то. Бесполезно отпираться, Вольф. Просто скажи.

— Я… — Аня забегала глазами по парте, ища, за что бы зацепиться. Не найдя ничего примечательного, брюнетка нашла в себе силы поднять голову и посмотреть прямо на Диму. — Слушай, а мы вообще кто?

— Твое красноречие меня, конечно, поражает, но…

— Перестань. Ты все понял. Что между нами происходит?

— Сама скажи.