Охотничий пес (СИ) - Попов Андрей Алексеевич. Страница 42

   Пчеловоды, которых все в округе давным-давно знали как неразговорчивых братьев-рыболовов, шпионили за всеми, на предмет запрещенной деятельности, они видели, какое шоу он устроил накануне. Только в штаб-квартире тайной полиции ему объяснили, что он - редчайший случай, и его обоняние обязано послужить на благо всей империи.

   - Иен, - она повторяла и повторяла его имя, будто он ее слышал. - Что случилось?

   - Ничего такого, не беспокойся, - солгал он.

   В ее красивом лице читалось неверие, она смотрела на него с какой-то материнской укоризной.

   - Это снова сделали близнецы? - констатировала она, это был не вопрос.

   Он потупил взгляд в сторону, и она все поняла без слов.

   - Сильно болит? - спросила она.

   - Не очень, - опять солгал он. - В этот раз просто кровь течет, никак не остановится. Нос не сломан, если ты об этом хочешь знать.

   Из его ноздрей торчала вата, пропитанная кровью, лицо оттеняли ссадины и лиловые гематомы. Майкл и Аластер Хиггонсоны были однокашниками и злейшими врагами Иена за время магоборческой подготовки с момента его появления в Каерфелле. Они оба были родом из Орлика, шахтерского городка на севере, они родились в неблагополучной семье, родители часто били близнецов, запирали без еды на несколько дней.

   Они выросли склонными к членовредительству, частенько сбегали, но суровые зимы гнали их обратно в однокомнатную квартиру в шахтерском общежитии. В голодные годы родители попытались убить детей, но дети убили их сами, сожгли в квартире, подмешав в хлеб снотворное. Они ни капли не раскаивались в убийстве родителей, их по малолетству отправили в дисциплинарный дом. Очень скоро их обнаружили пчеловоды, они отправили их в генеральный штаб, где малолетних преступников завербовали в ауто-да-феры.

   Почему же секретарское начальство так поступило?

   Работая в паре, они были исключительно эффективной боевой единицей - близнецы обладали невероятной эмпатической связью, это делало их скооперированными. По своей природе они были самыми настоящими палачами, им нравилось убивать, и это доставляло им непомерное удовольствие, а уж на государственной службе, тем паче. Со стороны они выглядели нормальными и серьезными учениками, потому дар Иена, позволявший ходить ему в любимчиках всех профессоров, не прилагая никаких усилий, ужасно раздражал их (как и других). И они периодически били его по носу, чтобы нейтрализовать его чудесный нюх, чтобы он не зазнавался. После обучения он не раз с улыбкой до ушей вспоминал тот факт, что на квалификационных испытаниях, когда ему делали иммунитет от магических эффектов, больше половины курса попросту не пережили адаптивный период, подохнув в жутких корчах. Майкл успешно прошел испытание, а вот его брат отбросил коньки. Затем и Майкл беспричинно умер в своей постели на следующее утро, а виновата во всем была их эмпатическая связь.

   - Вставай, пойдем! - улыбнулась Анна и потянула Иена за руку.

   - Куда? - растерялся он, но она уже встала с него и бежала впереди.

   Он недолго постоял на месте, бросил короткий взгляд на раскрытое окно, и побежал за ней вслед по длинному, украшенному синим с золотой окаемкой ковром, холлу. Слегка отдуваясь, он бежал за ней вверх по закрученной спирали ступеней из темного мрамора. Они поднимались все выше и выше и, наконец, вышли под самую террасу крытого сада, расположенного на последнем пятидесятом этаже небоскреба.

   С Иена градом тек пот, он задыхался, дыша по-собачьи через рот.

   - Почему мы не воспользовались лифтом?.. - застонал он.

   - Только не говори, что ты устал, - усмехнулась Анна, поправив налипшую пружину волос со лба, и он почувствовал, как у него краснеют уши.

   - Нисколько, - соврал Иен, схватившись пальцами с порозовевшими костяшками за лестничные перила. - На лифте-то быстрее...

   Выдающимся спортсменом он не был, и особенно в семнадцатилетнем возрасте, он всегда был щуплым и каким-то нездоровым, что давало его недоброжелателям еще повод побить парнишку в несколько пар кулаков, он ничем не мог ответить. Практически всех своих кандидатов тайная полиция составляла из детдомовских детей и малолетних воров и убийц, отличившихся разными качествами. Штаб-квартира Экзархасского Секретария, расположенная в центре Каерфелла, была для них единственным домом и шансом стать полноправными членами общества, а для таких как эти Хиггонсоны, еще и возможностью убивать в свое удовольствие лиц неугодных государству. Были те, кого родители продали государству за денежное вознаграждение, как, например, сделала мать Анны, прожженная алкоголичка и дешевая проститутка. Кэйтли Гиллерт не была образцовой матерью, как и, разумеется, не лучшей моделью поведения для подрастающей дочери.

   Отцом же Анны являлся какой-то из сотен клиентов ее матери, коим она уже к тому моменту потеряла счет.

   - Зачем мы сюда пришли? - спросил Иен, когда Анна попыталась открыть кованые двери на лестницу вверх в оранжерею отмычкой.

   Она не ответила и продолжила работать отмычкой.

   Замок прищелкнул, и решетчатая дверь открылась, они сразу же взметнулись наверх по лестнице и очутились на широченной площадке профессорской оранжереи в двухстах пятидесяти метрах от грешной земли. Просторное поле крыл стекольчатый купол в форме половинчатого икосаэдра или сот, солнечный свет заходящего кварцево-алого диска топил персиковые стволы, клумбы, всяческие кактусы и всюду слышался гомон попугайчиков и жужжание пчел. Солнечный дождь лез в каждый закуток под каркасной паутиной купола, заполняя сад концентрированным жаром. Иен почувствовал, как по его телу прошелся зуд текущего под одеждой пота, заставляя его ежиться от тошных ощущений.

   Каких цветов тут только не было, и какая несправедливость, подумал Иен, что в этой области его воспоминаний у него кровоточил нос, и он не запомнил все их запахи! Позже они возвращались сюда много раз, вплоть до выпускных испытаний, но...

   Каждый раз запах был разным, и он не знал, как пах сад в этот самый первый.

   - Студентам тут не место, Анна, - с опаской произнес Иен, не смея оторвать глаз от цветов.

   - И что с того? - презрительно плюнула она. - Правила написаны для того, чтобы их нарушали. Но если ты всегда предпочитаешь поступать правильно...

   Она выжидала театральную паузу. Иен же на сказанное только хмыкнул, вспоминая, как нарушал правила отца, и как последний акт непослушания привел его в штаб-квартиру тайной полиции.

   - ...Тогда сам решай, что правильно, а что нет, - закончила свою мысль Анна. - Тут так душно, пошли, откроем окно.

   Они быстрым шагом прошли вдоль высаженных гвоздиками, пионами, анемонами, георгинами пестрящих красками клумб, кустов розы и деревьев, отбрасывающих тени на мощеные нефритовым камнем тропинки. Они вышли на маковый лужок, Анна подбежала к оконным створкам и распахнула их, впуская внутрь оранжереи воздух. Ветер подхватил алебастровую юбку Анны, ослепительно-белая в свете солнечной половинки диска ткань зашумела и вздулась от порывов вечернего ветра, подобно корабельному парусу фрегата. Багровый закат окаймлял ее золотистые пружины волос ало-красной короной. Коробочки маковых головок судорожно трепыхались на ветре рдяными крылышками-лепестками, как будто пытались куда-то улететь.

   Иен неторопливо подошел к окну в человеческий рост, Анна, протянула ему руку, и он ее крепко схватил, когда она опасно накренилась над пропастью. Холодные дуновения развивали ее платье, золотистые волосы в васильках и сиреневый платок на шее подобно флагу. Она весело закричала навстречу хлесткому ветру, и ее безумствующее торжество оказалось чертовски заразительным. Удивительный вид мегаполиса открывался на высоте птичьего полета: остроконечные пики небоскребов рвались в небесную твердь точно из моря выхлопной дымки, нависшей над оживленными дорогами. Железобетонные стебли зданий тянулись в самый верх, гадкой черно-лиловой тенью, закрывая крохотные домики-кусты от макового солнца.