Обнимая Эмму (ЛП) - Лансфорд Ли Энн. Страница 30

      – Ты нужен мне. – Ее рот обрушивается на мой, и мне очевидно, что она пытается избавиться от всех мыслей, крутящихся в ее голове, и пока что я буду ее отдушиной. Я дам все, что ей нужно, и если мое тело, наша близость позволят ей вырваться из этого ада, я с радостью дам воспользоваться ими и дам ей контроль.

      Каждый поцелуй раздувает пламя. 

      Каждый стон поддерживает жар. 

      Каждое движение может привести к воспламенению. 

      Каждое слово любви, сказанное шепотом, разжигает страсть. 

      Пока мы вместе не тушим ее. 

      После я несколько часов держу ее в своих объятиях, купаясь в приятном воспоминании и задаваясь вопросом, как, черт возьми, я собираюсь пережить следующие два года при нерегулярных визитах. 

      Ее прикосновение – это бальзам для моих ран. 

      Ее голос – это успокоение для моего смятения. 

      Ее любовь – это вся моя жизнь.

Глава 15

Эмма

      Он сказал найти отдушину. Папа сказал успокоиться. Мама сказала, что я слишком худая. Бабушка кричала, чтобы я вышла из ее комнаты. Мысли стучат в моей голове, обгоняя музыку, ревущую в ушах, а биение сердца подстраивается под удары моих кроссовок, пока я наворачиваю круги, милю за милей. Долбанная отдушина. Я бегаю по утрам. Я бегаю после школы. Я бегаю после кризисов моей бабушки. Я бегаю после пятиминутного разговора с Уильямом. Продолжаю бегать в поисках своего места. Никогда не находя успокоения, которое ищу. Никогда не находя ответов на все вопросы, переполняющие мою голову. Они безответны.

      Сегодня Уильям приезжает домой, и я чувствую себя настолько оторванной от него. Шесть долгих недель. Мне известно, что его режим был изнурителен, я могла слышать, насколько уставшим он был, когда разговаривала с ним… целых пять минут, на которые он был отпущен. Кажется, что моя жизнь идет по одному и тому же кругу, проигрывая ужасные дни на повторе. Не могу заставить действительность не воспроизводить все с начала. Бабушкины лекарства не помогают, ей нравится швыряться вещами, а недавно взялась еще и кусаться. Я слышу, как мама и папа обсуждают медицинские учреждения для людей с расстройством памяти, и каждую ночь засыпаю в слезах. Я отказалась от ежегодного празднования своего дня рождения. Знаю, эгоистично лишать этого дня моих родителей, но веду себя как избалованный ребенок. Мои пирожные будут приготовлены уже не бабушкой, она не подарит мне тщательно продуманный сногсшибательный подарок, который сведет с ума моего папу, а моим родителям и так хватает забот. Я сказала им, что мы отпразднуем, когда ситуация устаканится. Не думаю, что это случится, но позволяю им выйти из положения без чувства вины и без попыток заставить меня передумать.

      Бретт подменяет моего папу в офисе, а Джеймс берет дополнительные уроки ради моей мамы, так как бабушка не может больше оставаться одна. Неделя проходит за неделей, и со все большей и большей ясностью становится понятно, с чем мы столкнулись. Я не могу сражаться с болезнью вместо нее, мои родители не могут… она не может. Этого не достаточно. Ненавижу, что говорю это. Понятно, что лекарства от данного заболевания нет, некоторые средства помогают, а иногда «дерьмо случается», и мы противостоим ударам судьбы. В последнее время мне хочется раздавать удары вместо того, чтобы терпеть их снова и снова. Еще тяжелее от того, что нет возможности прибежать к Уильяму и спрятаться от всего. Он - мое спасение, и он далеко. Каждый вечер обнаруживаю себя в его комнате, сжимающей его подушку, тайком одетую в его футболку, чтобы спать в ней. Бретт и Джеймс никогда не говорят ни слова, просто с жалостью наблюдают за мной, когда я пересекаю их порог и впадаю в спячку на несколько часов в его комнате. После третьей недели они перестали спрашивать, могут ли они чем-нибудь помочь. Две недели назад Джеймс дал мне пузырек с его лосьоном после бритья, и я облила им свои простыни и подушки. Ловлю себя держащей этот пузырек у себя под носом и просто вдыхающей.

      Он – мой наркотик. 

      Он – мое решение проблемы. 

      Он – мое лекарство.

      Он должен быть здесь, так как я не могу справиться без него. Но проблема в том, что я должна. Уильям пробудет две недели дома перед тем, как начнутся футбольный сезон у него и занятия у нас обоих. Для меня это будет, словно адская неделя… в стиле «дня сурка». Встать, сходить в школу, покушать, сделать домашнюю работу, поплакать, заснуть - и по новой. Оу, и бегать. Милю за милей. Снова и снова. Я ищу бездну, которая ускользает от меня, каждый раз бегу еще дальше и быстрее, чем в предыдущий. Моя отдушина не отражает натиск эмоций, затопляющих меня на каждом повороте пути, каждый куплет, звучащий у меня в ушах, рисует другой образ, мимолетное мгновение запечатлено у меня в уме, но растворяется в следующем.

      Кажется, что это бесконечный цикл, и я без понятия, как его остановить. Только бег заставляет меня уставать в конце дня так, что я погружаюсь в прерывистый сон. Полагаю, три часа беспокойного сна лучше, чем ничего. Судороги, которые чувствую, загнав себя слишком далеко, помогают сосредоточиться на чем-то другом, кроме боли в сердце. Сведенные мышцы снова переключают мое внимание. Вот чего я добиваюсь; чтобы приступ физической боли вызвал у меня онемение, и тем самым притупил тошнотворную правду о том, что мой мир выходит из-под контроля.

      Я подхожу к своей двери в тот же самый момент, как его пикап въезжает на подъездную дорожку, и я бегу через свой двор, перебегаю дорогу и вжимаю свое тело в его. Его глаза загораются, когда он обхватывает мою талию, его губы набрасываются на мои, страсть разжигает мою кровь, и как только он подхватывает меня, мои ноги сжимают его торс словно в тисках. И не хочу отпускать.

       – Привет, малышка. Скучала по мне?

      – Каждую секунду, - отвечаю ему, мои губы не хотят прерываться для разговора. Мне нужно почувствовать, как его сердце бьется напротив моей груди, как его дыхание сливается с моим, что его любовь соразмерна с моей.

      – Ты вся вспотевшая. Где ты была?

      Отступаю назад с надутыми губами. – Бегала.

      – Что?

      – Ты сказал найти отдушину. Я нашла.

      Его глаза изучают меня, а руки ощупывают. Он захватывает меня врасплох, когда подбрасывает меня в воздух и с легкостью ловит.

       – Чувствуется. Похоже, ты бегала слишком много. Ты почти ничего не весишь, Эмс. – Я вздыхаю и закатываю свои глаза. Только не он, туда же.

      – Неа, это просто из-за того, что ты нарастил мышцы в лагере. – Я не преувеличиваю. Мальчик, уехавший отсюда, окреп. Он вернулся домой рельефным, сформировавшимся и крупным. Его грудные мышцы выделяются, ведь футболка натянута, его бицепсы напрягаются, когда он устраивает меня в своих объятиях. Я выворачиваю руки между нами и пробегаю кончиками пальцев по его брюшным мышцам. Чувствую, как они вздрагивают от моего прикосновения, и чувствую неровности, твердость, мою собственную «дорожную карту».