Плохой Ромео (ЛП) - Рэйвен Лиса. Страница 69

Когда я возвращаюсь в репетиционный зал, Холт уже там. Его лицо озаряется при виде меня.

Стоит мне только остановиться перед ним, как он сразу обвивает меня руками и привлекает в свои объятия. Он не пытается придать этому жесту интимность, но получается именно так.

Его дыхание обдает теплом мое ухо, когда он шепчет:

— Доброе утро. Я соскучился. — Его голос пропитан событиями вчерашнего вчера – страстный с малой долей самоуверенности.

— Привет. — Мой же голос целенаправленно ничего не выражает. И не обнадеживает.

Он отстраняется. Его улыбка исчезает, и свет уходит из глаз.

— Кэсси?

Помещение наполняется людьми. Наш публицист, Мэри, влетает в зал точно крошечное волосатое торнадо с охапкой бумаг и айпэдов.

— Смотрю, у вас двоих был интересный вечер. У меня была организована целая рекламная кампания, чтобы заставить весь город говорить об этом спектакле, но вы умудрились создать вирусные видео всего одним публичным сеансом поцелуя. Отлично сработано!

Она выкладывает все свои материалы на стол. Среди них фотографии, на которых наши губы с Итаном не на шутку плотно сомкнуты вместе. На каждом айпэде проигрываются разные видеоролики с нашим поцелуем.

Черт побери, как много людей засняло нас?

— Это еще цветочки, — говорит Мэри, кликая накрашенным ногтем по одному из дисплеев. — Вот у этого очень художественный угол обзора, который позволяет нам увидеть проблески языка. Гляньте!

Все смеются. Меня тошнит.

— Итак, — продолжает Мэри. — Этим утром мне уже поступило десятки запросов на интервью, так что нам нужно разработать стратегию. Естественно, я за «Воссоединение бывших влюбленных в новой пьесе», поскольку это сметет все билеты. Люди любят, когда страсть на сцене подлинна. Если все согласны, я набросаю несколько пресс-релизов и опубликую их к обеду.

Она метает взгляд между Марко, Итаном и мной.

Как и следовало ожидать, Марко и Итан ждут моей реакции.

Так же, как и следовало ожидать, что мой ответ будет:

— Черта с два!

Мэри начинает бушевать. У меня нет желания ее слушать.

— Мне нужно покурить. Вернусь через минуту.

Хватаю сигареты и зажигалку. Когда Итан дотрагивается кончиками пальцев до моей руки, я не останавливаюсь.

Только я оказываюсь в переулке, как сразу пытаюсь поджечь сигарету, но моя верная зажигалка Zippo именно сейчас решает предать мое доверие. Я щелкаю роликом снова и снова, но кремень отказывается зажигаться.

— К черту все!

Прислоняюсь к стене и закрываю глаза. Когда до меня доносится звук открывающейся двери, я, даже не глядя, знаю, что это он.

— Кэсси?

Я держу глаза закрытыми. Легче не видеть его.

— Пожалуйста, посмотри на меня.

Я не могу. Я хочу быть сильной, а один лишь взгляд на него делает меня самой слабой женщиной на всей планете.

— Посмотри на меня или я поцелую тебя.

Это срабатывает.

Открываю глаза и вижу, что он хмуро смотрит на меня, его руки скрещены на груди.

— Не хочешь мне сказать, какого черта происходит?

Я вскидываю руки.

— Это повсюду. Фотки. Видео. Блог посты.

Он непонимающе смотрит на меня.

— И?

— И… люди болтают, что мы якобы вместе.

— Ну и хорошо. Как сказала Мэри, это отличный рекламный ход.

Его спокойствие раздражает.

Я напрягаюсь и пытаюсь уйти, но он хватает меня за плечи и не дает сдвинуться с места.

— Кэсси, стой. Почему тебя это так пугает? Без обид, но ты не особо волновалась прошлым вечером, когда мы чуть не осквернили твою лестничную площадку.

— Для начала, то, что мы делали на площадке, было только между мной и тобой…

— И мистером Липманом.

— …и не должно красоваться в каждой бульварной газетенке города!

Я толкаю его в грудь, и он отступает назад, давая мне личное пространство, необходимое для дыхания. Его выражение лица по-прежнему преисполнено раздражительного спокойствия, и меня бесит, что он не разделяет мое негодование.

— С каких пор тебя волнует, что думают люди? — говорит он. — Нашу химию на сцене никак не скрыть. Кому какое дело, что мы делаем еще и за сценой? Ибо все и так думают, что я по-настоящему трахаю тебя во время постельных сцен.

Он не понимает меня, а все оттого, что я выражаюсь недостаточно ясно. Объяснения ранят его. И все же какой-то части меня абсолютно все равно.

— Итан, в глазах всех, кто знает нас… кто знает нашу историю… я буду выглядеть самой последней идиоткой в мире, если приму тебя обратно. И загвоздка в том, что они, скорее всего, правы. Они знают, как я была опустошена, когда ты ушел, и теперь я целуюсь с тобой, как ни в чем не бывало? Какая я, должно быть, дура!

При этих словах он застывает на месте. Мышцы его челюсти напрягаются.

— Кэсси, я проделал над собой большую работу, чтобы быть в состоянии хотя бы думать о том, чтобы наладить с тобой отношения. Промелькни у меня хоть на секунду мысль, что я могу снова причинить тебе боль, то меня бы здесь не было. Ты не можешь просто довериться мне?

Качаю головой.

— Нет. Именно в этом и проблема. Я не доверяю тебе, и не знаю, смогу ли когда-нибудь довериться снова. Где-то в глубине моего подсознания, я всегда буду ждать очередного подвоха. Бояться, что в твоих глазах снова появится тот безжизненный, отстраненный взгляд. Как мы можем снова быть вместе, зная это?

Его взгляд становится холодным.

— Зная, что мы чувствуем друг к другу… что мы всегда чувствовали друг к другу… как мы можем не быть вместе? Даже не пытайся говорить мне, что когда-нибудь сможешь полюбить кого-то так же сильно, как меня, потому что как бы самоуверенно это ни звучало, это полная чушь. И я чувствую то же самое по отношению к тебе. Любой другой будет лишь дешевой заменой для нас. Как ты этого не понимаешь?

Делаю глубокий вдох. Сердце стучит, как отбойный молоток.

На полном ходу мы несемся вперед, словно в гоночной машине, и я понятия не имею, окажемся ли мы в раю или же врежемся в дерево.

Судя по прошлому опыту, врежемся в дерево.

— Может нам стоит просто… сделать шаг назад, — предлагаю я. — Посмотрим, как пройдет премьера, а потом… не знаю. Переосмыслим все.

Он издает короткий смешок и фыркает.

— Переосмыслим. Ну, еще бы. — Он проводит рукой по волосам.

— Итан, журналисты вольны намекать на что угодно, но, когда они спросят, вместе мы или нет, я скажу, что нет, и это будет правдой.

Я вижу мимолетную боль в его глазах, но он по-прежнему спокоен. Мне хочется кричать от досады, ведь при этих словах он должен был устремиться прочь в приступе ярости. Вместо этого, он пристально смотрит на меня с такой проницательностью, что пальцы моих ног поджимаются. Он подается ко мне и кладет руку на стену рядом с моей головой, потом наклоняется так близко, что наши носы почти соприкасаются.

— Кэсси, делать шаг назад и отталкивать меня – абсолютно разные вещи, а ты именно отталкиваешь меня. Позволь сэкономить уйму твоих сил и сказать, что ты так просто не избавишься от меня. Я не могу жить без тебя, и что еще важнее – не хочу. Так что вперед: паникуй сколько хочешь. Я все также буду здесь, когда ты закончишь. Понятно?

Он не сводит с меня пристального взгляда, пока я не киваю в знак того, что услышала его слова. После, его взгляд задерживается на мне еще на одну секунду, отчего у меня чуть ли не подгибаются ноги.

— Вот и отлично.

На этом он разворачивается и исчезает внутри театра.

В конце дня, мы даем серию интервью для прессы, в которых оба отрицаем, что нас связывают романтические отношения. Судя по реакции интервьюеров, ясно, что никто нам не верит.

17

БОЛЬНОЙ И УТОМЛЕННЫЙ

Шесть лет назад

Вестчестер, Нью-Йорк

Гроув

Я вздыхаю и переворачиваюсь на другой бок. Снова.