Неизвращенная история Украины-Руси. Том II - Дикий Андрей. Страница 53

Дальше полк. Фрейденберг потребовал немедленно выпустить из тюрьмы, арестованных Директорией, Митрополита Антония и епископа Евлогия, а также гетманских министров. “Но ведь они же реакционеры! Что подумает украинский народ?” – ответила делегация. – “Думайте и вы и ваш народ что хотите” – резко ответил полковник, “а выпустить их вы обязаны!”

Потом, уже в более спокойном тоне, полковник объяснил авторам закона об упразднении частной собственности на землю, что “французское правительство считает, что при проведении земельной реформы должен быть сохранен принцип частной собственности. Опыт французской революции показал, что восстановление порядка невозможно, пока новые собственники не заплатят за землю”.

“Как провинившиеся школьники, молча, слушали социалистические вожди украинского народа слова полк. Фрейденберга” – рассказывал впоследствии об этом свидании ген. Греков.

Закончив свою “дипломатическую миссию”, делегация вернулась в Винницу за инструкциями, заставши там ответ из Москвы на вопрос о мире, который был не лучше ответа французов.

Переговоры с Москвой

Москва предлагала свое сотрудничество в деле примирения “законного” Украинского Советского Правительства с Директорией, при условии признания последней, советской власти на Украине. То же самое телеграфировали Харьковское Правительство и глава делегации Директории в Москве – В. Мазуренко, который настоятельно рекомендовал принять условия Москвы.

Перед лидерами украинских эсеров и эсдеков, из которых состояла и Директория, и Правительство встал роковой вопрос: “Что же делать?” Пойти на предложение Москвы – это значит отказаться от надежды быть “вождями”, потому что Харьковское Правительство имело своих “вождей” и вторые ему были не нужны. Соглашаться на условия Франции – было унизительно: надо было жертвовать и своей социалистической программой и убеждениями и кое-кем из лидеров. Но так как у французов не было своих людей для замещения постов украинских министров, то была возможность, ценой послушания, сохранить эти посты для своих людей. – Так решили “вожди”.

Новое Правительство

После долгих совещаний, решено было продолжать переговоры с Антантой. Так как она относилась отрицательно к социалистам, решено было создать “несоциалистическое” правительство (из социалистов!). Сделано это было очень просто: эсер Остапенко подал заявление о выходе из партии и стал “не-социалистом” и премьером нового Украинского Правительства, подобравши себе членов или, из “социалистов-федралистов” или из новой партии “народных республиканцев”, созданной в эти дни в Виннице. (Специально для обмана Антанты.)

Переговоры с французами продолжались, но ни к чему не привели, т. к. французы твердо стояли на своих требованиях, высказанных полк. Фрейдснбергом, а Украинское Правительство, соглашаясь на все требования французов, торговалось только за то, чтобы оставить у власти Петлюру и других, нежелательных им, лиц.

Пока тянулись переговоры, обстановка в Одессе сложилась так, что французы должны были ее эвакуировать, в следствии ненадежности своих войск и наступления большевистских атаманов.

Не лучше была обстановка и в Виннице, к которой подходило пламя большевистского пожара извне, а население самой Винницы было настроено против Директории и можно было ожидать восстания. Директории надо было бежать дальше, что она и сделала в начале марта, чтобы не попасть в руки большевиков. Винницкий период се жизни и деятельности закончился.

На естественный вопрос, почему же Директорию не защищали ее войска, исчерпывающий ответ дает отчет о совещании представителей партий и Правительства, на ст. Казатин 21 февраля 1919 г… Участник этого совещания, Исаак Мазепа (впоследствии Украинский Премьер, и “колесного” периода, и в эмиграции) пишет: “Почти все надднепровские формирования в это время таяли как снег от дезертирства, а те их солдат, которые остались в армии Директории, панически отступали перед совсем немногочисленным врагом. Представитель единственно боеспособной части – “Сечевых Стрельцов” – Е. Коновалец сказал: “нужно было ясно сказать себе и народу: или большевизм, или противобольшевнзм. Директория не имела ни того, ни другого. В результате, мы очутились в безвыходном положении. Не имеем сторонников ни тут, на Украине, ни там, в остальном мире… настроение населения обернулось теперь против Директории. Это – последствия большевистской агитации и своеволия некоторых, деморализованных фронтовыми неудачами, войсковых частей. Поэтому крестьяне, вместо того, чтобы помогать нам, нападают на наши обозы, не дают даже воды, гонят нас со словами: “чего вам тут нужно? Идите от нас! Мы сами дадим себе совет!” (“Украина в огне и буре революции” стр. 109–111). А дальше Мазепа сообщает о самовольном оставлении фронта “сечевыми стрельцами”: “наиболее дисциплинированная часть, не слушал приказов высшей команды, оставила фронт и ушла в тыл. Фактически, украинская армия, как целое, уже не существовала”. Пишет это украинский Премьер, который был, конечно, обо всем отлично осведомлен и ошибки сделать не мог. А срочное бегство Директории и “вождей” из Винницы, через несколько дней после совещания в Казатине, неопровержимо свидетельствует об отсутствии у Директории сил, даже для защиты собственной столицы – Винницы и ставит под вопрос утверждения сепаратистов об “антибольшевизме” всех украинцев и борьбе за “национальное освобождение” украинского народа.

Усложняло обстановку и то обстоятельство, что “между тогдашними украинскими большевиками и не большевиками, не взирая на глубокие политические расхождения между ними, все же продолжал существовать извечный контакт и далее взаимная помощь” – говорит Мазепа на стр. 134 своей книги (Украина в огне и буре революции) и сообщает, что лидер, активно сотрудничавших с большевиками, украинских “независимых” эсдеков, Ткаченко, “все время ездил с Украинским Правительством”, а Директория, по признанию ее членов (Швеца и Макаренка) поддерживала материально этих “независимых” эсдеков.

Явление, совершенно исключительное и, вероятно, единственное в истории. Только наши украинские социалистические вожди, ведя борьбу с большевиками, могли додуматься до того, чтобы возить с Правительством лидера партии, активно сотрудничавшей с большевиками и помогать этой партии материально Не доставало еще только приглашения его участвовать в заседаниях Правительства. А, возможно, что и участвовал. Зная то, что сообщил сам украинский премьер, можно допустить и это. Не удивительно, что Директория и окружающие ее “вожди” изо дня в день теряли свой авторитет не только в народе, но и среди тех, которые, волею судеб, бежали вместе с ними.

Бегство в Проскуров

Из Винницы Директория двинулась в Проскуров, но уже через несколько дней была вынуждена бежать и оттуда, т. к. большевистский повстанческий отряд захватил Жмеринку и Проскуров оказался под угрозой.

После взятия украинскими большевиками Жмеринки, вся, так называемая, “юго-западная часть фронта армии Директории”, была отрезана и вскоре перестала существовать.

Кое– какие силы еще оставались на севере, в районе Ровно, но и они по своим настроениям давали Директории основания сомневаться в их надежности.

Состав армии Директории

Надо иметь ввиду, что вся “армия Директории” была чрезвычайно пестрой, как по своему составу, так и по настроениям. Во время Гетмана, не мало офицеров русской армии вступили в кадры будущей Украинской армии просто как специалисты, не будучи вовсе сторонниками Украины вообще, а социалистическо-шовинистической, в особенности. Будучи разбросаны, как “кадры” будущих корпусов и дивизий, по разным городам Украины, они были захвачены восстанием врасплох и им ничего не оставалось делать, как “признать Директорию”, а в дальнейшем, не желая попадать в руки большевиков, делить ее судьбу. Все они стремились в Белую Армию и при первой возможности уходили туда. Часть пробралась к Деникину, а значительная часть летом 1919 г. оказалась в “Западной Добровольческой Армии Бермонта-Авалова, которая тогда формировалась в Прибалтике. Не мало было в “армии Директории” и остатков гетманских карательных отрядов и “Державной Варты”, попавших в эту армию и делавших ее судьбу по тем же самым причинам, что и упомянутая выше группа офицеров. Директорию и ее социалистическое направление они люто ненавидели, но обстоятельства заставляли итти с нею. Были еще группы антибольшевистски настроенной учащейся молодежи, которые, по своим настроениям были весьма далеки от настроений Директории, но все же ушла вслед за ней. С другой стороны, не мало было элементов определенно пробольшевистских, которые приняли участие в противогетманском восстании, а в дальнейшем, не успев разойтись по домам, были захвачены общим потоком поспешного бегства Директории и очутились в рядах ее “войска”.