Встретимся вновь - Линдсей Ивонн. Страница 8

— Точно, — согласился он, вышел из машины и распахнул перед ней дверцу.

Он предложил ей руку, и она машинально оперлась о него. Между ними вновь словно пробежала искра. «Это когда-нибудь прекратится?» — подумала Эли. Одна ее часть желала этого, но другая, та, что еще ныла от старых ран, хотела оградить ее от новых страданий.

Держа ее за руку, Ронин повел ее к одному из зданий. Они сели у окна, выходящего на причал с паромом, с которого сходили пассажиры, прибывшие, судя по всему, из центра Окленда.

— Приятное место, — заметила она, когда официантка приняла заказ на напитки и оставила их изучать меню. — Я и не знала о нем. Спасибо, что пригласил.

— Спасибо, что приняла приглашение.

Эли несколько секунд изучала его украдкой.

— Почему ты позвал меня на ужин?

— Разве это не очевидно? — ответил Ронин, его глаза снова потемнели и сделались темно-синими.

Очевидно? Его влекло к ней так же, как ее к нему?

— Нет. Объясни.

Ронин подался вперед. Его права рука сжимала запотевший бокал. Тщательно подбирая слова, он вымолвил:

— Эли, порывы мне не свойственны. Но в тебе есть что-то, что заставляет меня послать всю мою осторожность к черту и быть с тобой.

— О, — пролепетала она, глядя на него расширившимися глазами. Она ожидала услышать все, что угодно. Шутку, например. Только не это.

— Я не шокировал тебя? — спросил он, чуть усмехнувшись, отчего в уголках его глаз появились морщинки, а сами глаза приняли такое выражение, словно он ненадолго сбросил с себя тяжкую ношу.

— Возможно, — неопределенно сказала она. Она старалась говорить небрежно, однако пульс у нее участился от его пристального взгляда.

— Вот что я тебе скажу. Когда мы встретились на Вайкики, нас потянуло друг к другу, а потом я бросил тебя, ничего не объяснив. Мы даже не познакомились как следует, и я хотел бы это исправить.

Официантка вернулась в самый неподходящий момент.

— Вы готовы сделать заказ? — дружелюбно спросила она.

Когда она снова отошла, Ронин устремил свой взгляд на Эли.

— Думаю, нам нужно начать все заново. Лучше узнать друг друга. Что скажешь?

— Я… — Эли пыталась найти подходящие слова. Она уже жалела, что поддалась порыву и приняла его приглашение на ужин. Разве не она только что твердила себе, что не хочет отношений? Пора было подвести черту. Твердо дать понять Ронину, на что он может рассчитывать.

— Пожалуйста, пойми меня правильно. Я не думаю, что это хорошая мысль. То, что случилось, когда мы встретились… Я не такая. Я хочу сказать, что обычно я…

— Я тоже, — перебил он, поднимая бокал заказанного им пино нуар из винодельни в Центральном Отаго. — Вот что я хочу сказать. Между нами определенно что-то есть, то, что заставило нас обоих ухватиться за этот шанс. Ты не думаешь, что происходящее между нами заслуживает того, чтобы провести дополнительные исследования?

— Послушай, Ронин, я…

— Просто подумай об этом. Новое начало. — Он поднял бокал. Эли машинально потянулась к нему стаканом смеси сока лимона и лайма и позволила ему чокнуться с ней. Это было неправильно — и вместе с тем невероятно соблазнительно. Она уже знала, что их близость вызывала искры, которые трудно погасить. Если она уступит влечению, то не сможет остановиться. Она влюбится слишком быстро, слишком сильно, чтобы расстаться с ним без боли. Если в ней есть хотя бы крупица здравого смысла, она откажется от его предложения.

Определенно, она проигрывала борьбу со своим здравым смыслом.

Завтра она сообщит ему, что их отношения чисто профессиональные, что их связывает только контракт. Остается надеяться, что этого будет достаточно.

Они просматривали меню. Эли спросила у Ронина, что лучше выбрать: выяснилось, что он частенько сюда заглядывает. Официантка вернулась, и они сделали заказ. Когда она ушла, Эли подняла глаза и встретила изучающий взгляд Ронина.

— Что? — спросила она. — У меня помада на зубах или стряслось что-то еще?

— Нет, — рассмеялся он. — Я просто прикидывал, каковы были шансы на то, что мы снова встретимся.

— Я бы сказала, ничтожно низкие. Жаль, что причиной нашей новой встречи стала такая трагедия, — сказала Эли, чувствуя укол в сердце при мысли о постигшей его семью утрате.

— Да, жаль.

— Это была твоя единственная сестра?

Ронин кивнул.

— Я все еще стараюсь свыкнуться с мыслью, что ее больше нет.

— Как малыш? — спросила Эли, жалея, что вообще заговорила на эту тему, но раз уж она ее начала, то решила узнать больше.

— Борется и с каждым днем все прибавляет сил. В больнице пытаются кормить его искусственно. Мы все трое, мама, папа и я, стараемся проводить с ним как можно больше времени, чтобы он привык к нам, — его лицо исказилось.

— Что такое? — тут же спросила Эли.

— Он лежит в отделении интенсивной терапии для новорожденных, и нам посоветовали приезжать как можно чаще и брать его на руки, хотя он подключен к аппарату искусственного дыхания. Прошлым вечером аппарат отсоединили. Медсестра рассказала мне про объятия кенгуру.

— Объятия кенгуру? Я об этом не слышала.

— Это когда прикасаешься грудью к груди, кожей к коже. Ты откидываешься в кресле, а медсестра кладет ребенка на обнаженный участок твоего тела. — Глаза Ронина смотрели куда-то вдаль, словно он предался воспоминаниям. — Это странно, но мне кажется, что он знает, что будет жить со мной. Ему не понравилось, когда медсестра взяла его на руки, но как только она положила его мне на грудь и укрыла покрывалом, он вздохнул и затих.

— Должно быть, это заставило тебя почувствовать себя особенным, — мягко сказала Эли.

— Особенным? Не знаю. Он такой маленький. Такой беспомощный. Это пугающее чувство.

Эли почувствовала, как слезы обожгли ей глаза. У нее закололо в груди, когда она услышала, как этот высокий, сильный мужчина признается в том, что боится возложенной на него ответственности за племянника.

— Ему повезло, что у него есть ты.

Его взгляд прояснился.

— Ему бы повезло куда больше, будь живы его родители.

— Разумеется. Но по крайней мере у него есть ты, твоя мама и папа, вы все так о нем заботитесь. А бабушка и дедушка со стороны мужа твоей сестры, где они?

— Родители Р. Джея недавно умерли, он был единственным ребенком.

— Какая это трагедия для всех вас!

— Да, зато теперь у нас есть ребенок. Если бы мы потеряли и его, боюсь, моя мать не перенесла бы этого удара. — Ронин отпил вина и некоторое время смотрел в окно, прежде чем перевести взгляд на нее. — А у тебя есть братья или сестры? Родители живы?

Эли была рада такому повороту разговора.

— Да, у меня три сестры, все старшие. Все замужем, у всех семьи. Мама с папой жалуются, что уже и забыли, когда проводили выходные вдвоем, потому что к ним постоянно приезжают внуки. Но на самом деле им это нравится. Они бы и не хотели, чтобы все было иначе.

— Наверное, на ваших семейных посиделках шумно и весело, — заметил Ронин с одной из тех улыбок, от которых у нее останавливалось сердце.

— Да уж, шума хватает.

— А ты? Ты открыла этот свой бизнес потому, что у тебя такая большая семья?

Эли надеялась, что разговор об этом не зайдет, но была готова к вопросу.

— Ну, у меня хватает опыта. Я помогала своим сестрам приглядывать за моими племянниками и племянницами, — сказала она, натужно смеясь. — Раздумывая, чем заняться, я сообразила, что на рынке не хватает компаний, которые оказывали бы такие услуги. Я слышала об организаторах вечеринок и прочих мероприятий, но узнав, что в Штатах есть фирмы, предлагающие услуги молодым родителям, решила попробовать. Провела небольшое исследование рынка — и открыла свое дело.

Этой краткой речью она не выдала себя, того, как сложно ей было начать бизнес и чем ради него пришлось пожертвовать. Почти все деньги, доставшиеся ей после развода, который случился через два года их с мужем раздельной жизни, она вложила в агентство «Лучшее — детям». Того, что у нее оставалось, хватило на пол года, включая аренду квартиры, хотя родители и настаивали на том, чтобы она пожила дома, пока не встанет на ноги. Эли верила в себя, в то, что уже через полгода сможет заработать достаточно, чтобы содержать себя.