Самая длинная ночь в году - Тур Тереза. Страница 15
Поэтому я пришла на работу еще затемно — благо, где-где, а в госпитале всегда есть чем себя занять. Уселась заполнять истории. Вчера день был суматошный, и ежедневные листы осмотров я после обхода не заполнила.
Все порывалась вскочить и куда-то побежать. Да… Со мной такого не бывало. Но, с другой стороны, такого не бывало, чтобы меня целовали…
А потом навалились дела. Первый снегопад, пусть и задержавшийся, не приходит в город просто так… Он сопровождается травмами. Столкновениями экипажей. Наездами экипажей на пешеходов. Или вот, как в случае, с которым пришлось столкнуться буквально с утра, — молодой и крайне нетрезвый аристократ возвращался домой со Снежного бала. Как он оказался в рабочем районе, да еще и утром, когда детей собрали, чтобы отвезти на экскурсию, — никто пока не понял. Однако горячих, застоявшихся коней он придерживать не стал. В итоге — у нас в приемнике двенадцать пострадавших разной степени тяжести. Самые тяжелые — подросток четырнадцати лет с пробитой копытами головой. И маленькая девчушка-первоклассница. У нее смята грудная клетка.
Мальчика без промедления передали нейрохирургам.
— Девочку буду оперировать я сама, — распорядилась Наталья Николаевна. — Везите в операционную. Дамы, нам необходимо четверть часа.
Целительницы, которые поддерживают жизнь в этом изломанном комочке, дружно кивают.
— Татьяна Павловна, готовьте ребенка, — кивает анестезиолог, которая держит девочку за руку и, прикрыв глаза, слушает биение сердца.
— Ирина Алексеевна, вы — как обычно.
Второй год я ассистирую нашей заведующей, Наталье Николаевне Снеговой, при операциях. Сейчас нам надо из осколков костей сложить каркас позвонков, чтобы потом заживить.
Через четыре часа мы выходим из операционной.
Мне хочется петь, плясать, обниматься с каждым — у нас все получилось. Наталья Николаевна подтаскивала обломки — а я их сращивала. Понятно, что у девочки кости пока словно наживлены крупными стежками, понятно, что она затянута в специальный корсет — разработка, которую мы уже несколько лет используем вместо тяжелого и неудобного гипса. Но окончательное сращивание — это теперь дело целительного времени.
Еще мы заштопали проткнутое ребром легкое — я вспомнила Андрея Николаевича, когда мы откачивали кровь.
У нас все получилось.
После такой операции по протоколу мы должны поспать — хотя бы час, чтобы восстановить силы.
Но когда мы вышли, навстречу бежала перепуганная целительница:
— Там в приемнике скандал!
— Что еще!.. — недовольно рыкнула бледная заведующая.
Княгиня торопливо стала спускаться на первый этаж. Я знала, что любопытство до добра не доводит, но почему-то шла вслед за ней.
— Я требую, чтобы мне оказали первую помощь! — возмущался тот самый аристократ, лошади которого растоптали толпу детей.
— Что у нас здесь? — игнорируя его вопли, обратилась Наталья Николаевна к дежурной по приемнику.
— Травматолог сказала, что пара ушибов и перелом левой ключицы. Опасности для жизни травмы не представляют.
— Я тебя закопаю! — заорал еще громче молодой человек. — Тварь! Не представляют!!!
— Я не понимаю, — ни к кому, собственно, не обращаясь, спокойно проговорила заведующая. — А где у нас полиция? Где охрана больницы? Почему мы должны что-то подобное выслушивать?
— Да вы кто такая? — от похмелья и боли молодой человек окончательно потерял связь с реальностью.
— Моя супруга, а в чем дело? — раздался у нас за спиной надменный голос.
Молодой человек вскочил и поклонился. Несмотря на то что это должно было причинить ему сильную боль, поклон получился изящный. Мы с целительницей развернулись и проделали реверансы. Перед нами стоял генерал-губернатор столицы. Князь Снегов.
— Даниил Александрович! А вы тут какими судьбами? — подошла к нему наша заведующая.
— Мне доложили, что у вас беспорядки, — улыбнулся в густые усы ее муж. И поцеловал супруге руку.
— Кто доложил? — недобро поинтересовалась она.
— Охрана, — перестав улыбаться, осторожно ответил генерал-губернатор.
— Охрана госпиталя?
— Ваша личная охрана…
— Ах, она у меня все-таки есть…
— Да, она у вас все-таки есть. Я могу попросить оказать помощь… графу. Я его, пожалуй, заберу с собой, чтобы у вас здесь была тишина и благолепие. А вот у нас на гауптвахте он посидит вволю.
— Я же не военный, — удивился молодой человек.
— Уже военный. Вы, граф Дымов, приказом Великого князя Радомирова, при полном одобрении его императорского величества, разжалованы в солдаты. И будете служить в Южном регионе Поморья.
— Но мой род…
— Ваш род оплатит компенсацию пострадавшим. Более чем щедрую.
Граф высокомерно промолчал.
Мы с заведующей переглянулись — и слаженно шагнули к «пострадавшему». Несколько минут — и он был в полном порядке. Физически.
Еще минута — и вместе с ним отбыл супруг Натальи Николаевны.
Мы поднялись к себе на отделение — и я не помню, как добралась до кабинета и заснула…
А город продолжало заносить снегом…
Проснулась я счастливая. Мне снились его поцелуи… А разбудило меня его сообщение про какое-то совещание, на котором он задержится.
Я вздохнула, решила оформить бумаги. Все-таки завтра суббота. И если нам удастся встретиться, то обидно будет бежать со свидания на работу, чтобы оформить документы.
Потом помогла в приемнике.
— Кто с детьми — во второй бокс! — объявила я, когда пришла.
— Наталья Николаевна велела отправить вас домой, когда вы сюда заявитесь! — торжественно заявила коллега — самая пожилая и опытная из нас.
— Я на чуть-чуть! — с улыбкой попросилась я. — Дома никого… Не хочется…
— Понимаю, — кивнула она. — Час — не больше. А то и мне попадет… И без геройств!
— Слушаюсь, — с самым серьезным лицом отрапортовала я.
Было почти восемь, когда я поняла, что устала. Попрощалась со всеми — и отправилась домой.
Снег падал тихо и торжественно, блестя в голубом свете шаров.
— Подготовка к празднованию Тезоименитства наследника!!! — кричат мальчишки, продающие газеты. — День рождения наследника — Александра Александровича Радомирова!!! Сударыня, узнайте, как идет подготовка ко всенародному празднику!!!
Тяжело вздыхаю. Ну вот кому может быть интересно читать про аристократов? У них — своя жизнь, у нас — простых смертных — своя. И вообще… Можно с удовольствием вдохнуть воздух без запаха антисептика и напомнить себе, что надо заказать ужин на двоих…
— Ирина Алексеевна! — обратился ко мне какой-то мужчина.
— Да, — общаться ни с кем не хотелось.
— Андрей Николаевич прислал за вами экипаж. Он беспокоится — сейчас похолодало…
Не знаю почему, но я возразила:
— Странно, мы только что разговаривали, и он ничего не сказал…
А дальше события стали развиваться настолько стремительно, что память сохранила только какие-то куски…
Женщина в нескольких метрах от меня, которая громко заговорила в амулет:
— Было ли распоряжение отвезти в экипаже?
И следом ее крик:
— Код третий! — и она оседает на землю…
Мужчина схватил меня за талию и стал запихивать в мгновенно подъехавший экипаж, навстречу чьим-то тянущимся рукам.
Я кричу.
Наперерез экипажу бегут какие-то люди.
Мужчина, который тащит меня, вдруг падает, меня хватают… Я понимаю, что это Андрей Николаевич.
— Видите, как хорошо получилось… — говорит мужчина, который пытался меня похитить, и что-то выпускает из рук.
Черная сфера ледовой бомбы катится нам под ноги…
Столица. Год назад. Конец января. Он
Непроницаемый купол бомбистов — нет возможности оказать помощь извне, невозможно вырваться наружу. Ледовая бомба под ноги — и непременно с минутной задержкой, чтобы человек осознал, что его сейчас не станет, что это — конец.
Кристаллы льда, разлетающиеся в разные стороны. И вместо жизни, наполненной дыханием, надеждами, близкими, — лишь кровавые лохмотья. То, что осталось от погибших, можно увидеть только в момент взрыва — под воздействием структурного льда органика мгновенно кристаллизуется и рассыпается, алым снегом опадая на место трагедии…