Гарри Поттер и Эффект Домино (СИ) - "dadagi". Страница 25

— Да. Ну так вот. В тот же день в Гринготсе пытались что-то украсть. У Хагрида заметка на столе лежит.

— Вырезка? — удивился Гарри.

— Да, — кивнула она. — Я и день запомнила, потому что это было первого августа. А что, если…

Гарри, лежа в своей постели, не мог отделаться от неправильности происходящего. Интуиция у него была хорошая, неприятности он чуял за версту, вот только так и не научился их избегать. Не умел пока поворачивать все так, чтобы избежать неприятных моментов. И сейчас он понимал, что все как-то странно. Очень странно. Еще когда они нашли карту школы, он удивился, а теперь и того больше.

Найдя карту мародеров, Гарри рассказал о ней Говарду. Промолчал, правда, про кодекс и про то, что они собираются прогуляться ночью по замку. И мальчик заметил, что Говард не на шутку испугался: карта мародеров? В пустом кабинете? Подумав, Гарри тоже нашел это странным. Как будто карта там для них лежала. И теперь вот эта статья. Любопытно, конечно, что же забрала МакГонагал из банка, но почему у Хагрида, явно не большего любителя новостей, в хижине лежит вырезка? Вырезка, а не газета целиком.

Гарри любил книги. Особенно с приключениями. И теперь почему-то не мог отделаться от чувства, что кто-то им приключения подбрасывает. А как понять, зачем? Сказать Говарду? Но тот, хоть и всегда отвечает честно, относится к Гарри как к ребенку, это чувствуется. Но как не сказать? А если опасно? А если их намеренно куда-то тянут?

Не выдержав, Гарри встал с постели и принялся писать письмо для Айзека. Этот мальчик уже давно стал для Гарри лучшим другом, даже ближе, чем Дадли. Писать Айзеку можно было о чем угодно. И надеяться на дружеский совет.

Амелия когда-то объяснила Гарри, почему для него нежелательно обучаться не в Хогвартсе. Оказывается, чем сильнее маг, тем важнее для него в детстве находиться в месте, где магии много. В Англии таких мест не много. Хогвартс, Больница Святого Мунго, Министерство магии. С натяжкой подойдет и магический квартал в Лондоне, но магия там слишком нестабильна. Идеально подходят и старинные поместья, где сами стены пропитаны магией. Вот только старинный дом Поттеров, давно нежилой, не был таким местом. Как и дом Боунс.

К тому же обучение в Хогвартсе всегда было на порядок выше, чем в других, маленьких школах магии. Узкопрофильные, предназначенные для детей со слабым даром, часто они давали хорошую теоретическую подготовку, но не могли помочь в практике детям с потенциалом Гарри. Даже для Одри такая школа была бы «мала», а уж для наследника Поттеров, главным богатством которых всегда являлась выдающаяся магическая сила, эти школы категорически не подходили.

Но вот чувство, что от Гарри чего-то хотят, самому мальчику не нравилось. Первые дни он и вовсе постоянно нервничал из-за всеобщего восхищения. И еще не понимал, почему они восхищаются. Можно подумать, что он и правда остановил Волдеморта. Но это не правда, он точно это знал.

Он читал книги Говарда. Психологии у него было не много и понятно в ней было мало, но все же Гарри нашел почему он помнит сцены из своего раннего детства. Никто не помнит себя в возрасте года, если, конечно, не произошло в жизни ребенка что-то настолько страшное, что не дает забыть эти события. И он помнил, помнил отчетливо, как его мама, светлое платье, рыжие волосы, что-то чертит на полу прямо пальцами, быстро, стремительно. И как потом, вся в слезах, целует сына в лоб, поворачивается к двери… и как падает рядом с кроваткой… А вот мужчину, что это сделал, Гарри не помнит. Наверное, все дело в плохом зрении, потому что в памяти есть только какой-то человек в темном, на месте лица светлое пятно, он взмахивает рукой, вспышка зеленого света и резкая боль, от которой Гарри плакал. Зная, что мама не поможет.

Гарри никому не рассказывал, что помнит эту ночь. Помнит отрывками, что в дом приходили еще трое. Один касался его лба холодными пальцами, второй выл над телом его матери, а третий… третий взял его на руки и Гарри, кажется, уснул. Наверное, это и был его крестный. Гарри бы хотел, чтобы у него, как у любого нормального ребенка, не осталось воспоминай о той ночи. Однажды он спросил у Амелии, как маги стирают память. Оказывается, до одиннадцати лет стирать память крайне нежелательно: это может плохо сказаться на защите разума, а окклюменция крайне важна для мага с потенциалом Гарри.

Про свой потенциал он вообще слышал часто. Стоит магу заметить, как Гарри колдует без палочки, тут же начинаются восхищения. А когда он, тренируясь прямо в библиотеке отца Айзека, заклинанием поднял книгу в воздух, все и вовсе начали галдеть и охать. Обещали, что со временем он поймет причину их восхищения. Пока что было скорее странно.

Когда с утра Гермиона вновь заговорила с ним о той газетной статье, Гарри убежденно заявил:

— Брось. Начнем узнавать — влипнем в неприятности.

— Думаешь?

— Уверен. Давай лучше найдем, правда ли чеснок защищает от вампиров. Почему-то мне это кажется сомнительным.

— Честно говоря, мне тоже. И еще мне кажется, что наш преподаватель защиты от темных искусств несколько… некомпетентен.

— Конечно, — хихикнула Одри, услышавшая лишь конец разговора. — Он ведь травит детей чесноком.

Даже без таинственной статьи, приключений в Хогвартсе хватало. Дети понемногу изучали замок и окрестности. Много времени проводили в библиотеке. Изучали вампиров, пытаясь найти информацию про чеснок. Зарабатывали баллы, иногда теряя их. И к Хеллоуину стали главными гриффиндорскими отличниками.

После памятного рассвета, Одри заметно изменилась. Это давалось ей нелегко, но упрямством они с Гарри были похожи. Невероятным усилием воли она заставляла себя выглядеть прилично, говорить правильно, учиться хорошо. Побыть сорванцом она себе разрешала лишь наедине с друзьями, поэтому к Хэллоуину все уже считали мисс Лестрейндж милой девочкой. Даже не подозревая, какой дьявол скрывается за этими невинными глазками. Сама того не подозревая, Одри сейчас особенно походила на свою мать. Учителя пока не находили общего, потому что Белс была еще и несколько высокомерна, но это сокрытие своей дикой, необузданной сущности за образом милого ангела было у них общим. Мало кто ведь помнил Беллатрикс Лестрейндж, когда та была еще Блэк и училась в школе. Все запомнили ее уже выпускницей. Тогда, потеряв любимого, Белла отказалась от идеи стать идеальной леди.

И к Хэллоуину профессор Флитвик наконец-то закончил давать теоретическую часть чар. Гарри ждал этого дня с нетерпением, и это событие несколько скрашивало ужасный день. Хэллоуин он не любил по понятной причине. Быть может, если бы он не помнил, то смог бы спокойно отправляться на праздничный ужин.

— Я пойду в комнату, — твердо сказал он Невиллу перед ужином.

— Ты не хочешь праздновать? — удивился его друг.

— Гарри не любит этот праздник, — ответила за него Одри. — Давай я зайду, наберу чего-нибудь поесть, и мы вместе пойдем в комнаты, ладно?

— Тогда и я не пойду, — Невилл еще не понимал, почему его друг с утра такой грустный, но считал предательством идти праздновать без него.

Гарри хотел было отправить друзей на ужин, но натолкнулся на уверенный взгляд Невилла, поэтому только кивнул.

— Тогда сходим на кухню, — предложила Гермиона. — А то пока еда появится…

Гарри не смог сдержать улыбки. Тетя постоянно шутила, что Поттер, видимо, в младенчестве проглотил черную дыру, иначе непонятно как он может так много есть и оставаться таким же худым. Поесть Гарри любил. И сейчас подумал, что отказ от ужина приведет к бурчащему животу ночью. Но и идти в Большой зал, где все радуются и празднуют, ему не хотелось. Дурсли Хэллоуин не праздновали в магловском понимании. Говард шутил, что у них этот праздник больше похож на то, как издавна праздновали Ночь Всех Святых маги: обильный стол, воспоминания обо всех тех людях, что их покинули, потом вместе убирали посуду и расходились по домам. Впрочем, в их городке никто особенно и не разгуливал по улицам, выклянчивая сладости. Только что в школе — и младшей и средней — проводились костюмированные дискотеки.