Спасатель 2 (СИ) - Калмыков Александр. Страница 9

— У них там главная дубовая роща? - не удержавшись от любопытства, осмелился перебить старших Пьопсо.

- Хм, вроде того, только вместо деревьев растут пальмы, - попробовал объяснить концепцию религиозного паломничества Доманег. - Это такие столбы с гигантскими листьями. Все путешественники, побывавшие в тех краях и поклонившиеся, хм, тамошним “идолам” в Иерусалиме, уносят с собой домой пальмовые ветви. Но вот беда, басурмане - заклятые враги христиан, тоже считают град Иерусалим своей святыней и постоянно из-за него воюют.

— На что им чужие святыни? - подал голос жилистый старик с кривой дубовой палкой, единственный из жрецов, допущенный в круг вождей. - У басурман своих пальмовых рощ, что ли, нет? Неужто и наш древний дуб в Ромовэ кто-то захочет отнять?

— Распря из-за Иерусалима - это долгая история, - не стал углубляться в теологические дебри боярин. - Главное, что в этой святой земле крестоносцев разгромили, вот они с досады к вам и поперлись. Вас тоже разрешено убивать, а большое войско пруссы собрать не в силах.

Кодрун бросил взгляд на жертвенный костер, на котором догорали останки германских разбойников, считавших, что убивать пруссов можно и нужно, и невольно ухмыльнулся, однако тут же снова помрачнел:

— Ладно, турнули рыцарей с юга, они подались на север, это ясно. Но главного все равно не понимаю. Вот как все нормальные люди делают? Устроили набег, захватили добро и вернулись домой, медовуху на радости пить. Но к чему селиться на землях своих недругов?

— Янтарь им ваш нужен, - напомнил Андрей. - Марианцы такие кудесники, что превращают эти солнечные желтые камушки в серебро и злато. А вармийцы и самбы как раз на самом побережье обитают, в янтарном краю. Ну и, конечно, земля ваша тоже нужна.

— Но к чему она им, - снова встрял в разговор вятших людей Пьопсо. - Видывал я, какие у ляхов нивы. Вот там хлеб хорошо родится, богато, не то, что у нас.

— Оно, конечно, в ваших северных краях лето короткое, - начал объяснять Андрей, - но зато сильных морозов не бывает, и засухи вы не ведаете. Вашим полям только хороший плуг нужен, семена получше, да хозяйство надо рачительно вести, тогда и урожай соберете не хуже, чем у поляков. О том мы отдельно хотели сказать.

В двух словах послы объяснили, что на территории с устойчивым типом земледелия, которой является побережье Балтики, масштабное освоение целины очень выгодно с экономической точки зрения. Внедрение современной средневековой механизации резко увеличит урожайность зерновых культур, а наличие пригодных для освоения пахотных земель позволит значительно расширить посевные площади. В итоге такого рационального хозяйствования существенно увеличится сдача хлеба князьям. Ну, а наличие солидных запасов зерна, в свою очередь, позволит прусам содержать большие постоянные гарнизоны в крепостях и совершать продолжительные походы. К сожалению, тевтонцы все это тоже знают, и потому-то с каждой захваченной деревней они становятся все богаче, а их войско все многочисленнее.

— Значит, землю нашу алчут, - мрачно подытожил Кодрун. - Ну, а если мы согласимся покреститься, они отстанут?

— Германский владыка все ваши земли марианцам подарил, - напомнил Доманег. - Так что уходить они не станут и потребуют от вас полного подчинения.

— А воевать тогда крестоносцы с кем будут? - с робкой надеждой вопросил самбийский вождь Сурдет. - Они же браниться любят.

— Так у вас рядом еще много язычников - жмудины, ятваги, да прочие поганые. Вот на них тевтоны и ополчатся, а вы будете дань платить и в походы ходить туда, куда Орден укажет.

Прусские князья переглянулись, и Кодрун высказал общую затаенную мысль:

— Скажи, витинг, ваш Ярослав согласится взять вармийское, или еще какое, племя под свою руку, чтобы стать князем князей и защищать от германцев?

— Пока вы язычники, Великий князь вашим господином быть не может, - мягко отверг лестное предложение посол. - Он даже когда мунгальского хана полонил, то оставил себе лишь тысячу крещеных степняков, а некрещеных отпустил, ибо они ему без надобности. Но честно скажу, даже если перейдете в православие, то наш Ярослав не скоро сможет сюда войско привести. У него Рязанская земля разорена, да с черниговцами вот-вот споры могут начаться. А еще надо Смоленск под свою руку подвести. Тамошний-то князь Святослав совсем плох, того и гляди преставится, а у Ярослава права на Смоленск имеются.

— Может еще и не помрет, - нахмурился Сурдет. - Принесет черного быка в жертву, и глядишь, болезнь отступит. Да и своих родственников у Святослава наверняка пруд пруди.

Так ни о чем окончательно и не порешив, вожди мрачно продолжали пить пенистый кумыс, тихонько переговариваясь под неодобрительные взгляды старца с дубовым посохом. Лишь Доманег лучился довольством, весело насвистывал и едва ли не пускался в пляс. И было от чего - свою миссию посольство выполнило. Вармию оборонили, немцев ни одного не упустили, князьям местным намекнули, чтобы шли в подручники Ярославу.

Правда, вщижец не разделял веселья главы посольства и тоскливо мочил усы в хмельной чаше. В конце концов, не выдержав грустного вида товарища, боярин весело хлопнул того по плечу:

— Андрей, а ты-то чего кручинишься? Или не доволен чем?

— Да все хорошо, Даможек. Битва славная, добыча богатая. Вот только, - последовал новый тяжкий вздох, - самострел жалко. Это все-таки семейная ценность, от отца его улучил.

— Может, взыскание учинить? - неуверенно предложил боярин, - лодки взять, да баграми на дне пошарить.

— Да теперь его уж не сыскать. Море-то вон, какое большое.

Андрей одним махом осушил чашу с вином и вновь начал печально вздыхать, не ведая того, что его утрата обернется огромной ценностью для науки. По иронии судьбы, тот самый самострел, который в нашей истории археологи нашли на пепелище Вщижа, историки нового мира все равно отыщут, только теперь на дне Вислинского залива.

Глава III

Июнь 1238 г. Вифиния.

С утра послы поднялись спозаранку, не успев даже толком выспаться. Выезжать лучше до рассвета, пока еще веет прохладой, а в июне ночи недлинные, хотя и не такие короткие, как в русской земле.

Отец Григорий почти не удивился, когда утром гостеприимный хозяин вдруг вспомнил, что ему тоже надо бы съездить по делам в столицу. Расчет ктитора был прост - если русское посольство примут ласково, то не мешает примазаться к нему, чтобы лишний раз помозолить глаза и церковным иерархам, и гражданским чиновникам. Ну, а прогонят послов взашей, так он тут и не при чем. Из своих сторожей и слуг Даниил набрал себе свиту в десяток сопровождающих, вооружив их для солидности разнообразным оружием, найденным в кладовых, и даже посадив всех на коней. А ведь конюшня в монастыре маленькая, на четыре стойла, не больше. Не иначе, ктитор еще с вечера послал гонцов к соседям, одолжить лошадок.

Самозваная свита посольства к утру тоже заметно выросла, вызвав нешуточную тревогу Григория, опасавшегося за свою казну. Протоиерей даже кратко помолился про себя о том, чтобы император оказался в Никее, а не уехал в Нимфей, который Ватац недавно сделал своей второй резиденцией. Туда и за неделю не добраться, а придорожные монастыри прокормить такую ораву восторженных греков не смогут. Видимо, придется мошной порастрясти.

Проглотив остатки вечерней трапезы, путешественники быстро собрались, и вскоре кавалькада торжественно, словно на параде, с развернутым знаменем и под звуки марша выступила в путь.

Княжий духовник с интересом осматривал окрестности, поражаясь переменам, произошедшим с Вифинией со времен его юности. Когда он покидал Греческую империю, вокруг царили запустение и упадок, вызванные длительными войнами и многочисленными нашествиями. Честно говоря, главной причиной его бегства в суровый северный край являлось не столько подвижничество и миссионерство и даже не свойственное юности желание узреть новое, а попытка найти благодатную страну, переживающую пору своего рассвета. Дряхлая империя ромеев еще могла подняться с колен, но великие свершения ей были уже не по плечу. Ну что же, все его давние желания сбылись. Он познал новый мир, столь отличный от греческого, послужил пастырем для полуязычников-вятичей, а самое истое - павший было духом Григорий познал радость созидания. Он воочию видел, как в русских княжествах постоянно возводились новые города и основывались монастыри, заселялись дебри, распахивались лесные поляны, осваивались ремесла, прокладывались торговые пути.