Усмирившая волны (ЛП) - Майер Шеннон. Страница 36
Я потерла переносицу и озвучила свои мысли:
— Реквием — полукровка и должен быть слабым, но это не так. Поэтому вы так боитесь его?
Айю вскинула голову, разинув рот.
— Он… Богиня-мать, это многое объясняет. Он наполовину Сильф, да?
Я кивнула.
— Да. И он не хочет, чтобы кто-нибудь узнал.
Она прикрыла лицо руками, а ее плечи затряслись.
— Мне нужно отвести тебя к Окто. Есть кое-что… Тебе нужно кое-что узнать, и только он может рассказать это.
Айю больше ничего не говорила, пока мы шли вдоль берега, и не важно, сколько вопросов я задавала. Она лишь качала головой и прикладывала палец к губам. Так что я последовала ее примеру и закрыла рот, но мозг кипел, и я пыталась понять, что происходило.
Реквием — могущественный полукровка, собирающийся жениться на своей собственной сестре и на моей. Это было так же отвратительно, как и мысль о нем, пытающемуся зачать ребенка с собственной сестрой. Это происходило и в нашем прошлом. Чтобы сохранить чистоту крови, инцесты имели место много лет назад. Но почему Белла?
Это не имело смысла. Она бы родила ему ребенка, несущего три элемента: два от Реквиема и один от Белладонны. Ребенка, который был бы невероятно слаб, так как элементы боролись бы в нем, и ни один из них не смог бы победить.
Рассуждения Реквиема были бессмысленны, насколько понимала их я.
Эш схватил меня за запястье и потянул назад.
— Ларк, это не поможет вытащить отсюда Белладонну.
Я напряглась, и он отпустил мою руку.
— Но это поможет нам остановить Реквиема, что спасет ее и Финли.
— Мы здесь не для этого, — сказал он, распаляясь все больше.
Уверенность полностью завладела мной, стирая напрочь все сомнения.
— Может быть, ты здесь и не для этого. Но я — да. Я должна помочь Финли. Я не смогу оставить ее ему так же, как не смогу оставить и Беллу.
Он отошел от меня, покачав головой.
— Мания величия? Так вот как это случается? Я никогда не считал тебя горделивой женщиной, Ларк.
Это было обидно слышать, особенно от него, и я сорвалась:
— А я всегда знала, что ты говнюк.
Наша беседа была прервана, когда Стинг и Рэй повели нас в бедный район Глубины, где дома едва держались, подлатанные всяким барахлом. Они стояли в северной части открытого рынка за пятнадцатифутовой подпорной стенкой, которая скрывала большую их часть из вида. Это объясняло, почему я не заметила этого места раньше.
Все, однако, было чисто, бедно, обветшало, но прибрано. Рэй махнула рукой вперед, в сторону дома, который был в лучшем случае двенадцать на двенадцать футов, с высушенными водорослями, укрывающими крышу.
Главная и единственная комната была освещена свечами, которые открывали вид на огромную женщину в постели посередине комнаты. Она была настолько громадной, что я не видела под ней кровати, разве что под ногами, где ее на удивление крошечные пальцы с накрашенными ногтями упирались в спинку выловленной из моря коряги. Укрытая бледно-голубым покрывалом с кучей заплаток, она была без одежды, и ее, казалось, не заботило, что выше пояса она была абсолютно голой. У нее была такая же светлая кремовая кожа, как у Финли, а темно-зеленые волосы были посеребрены на концах и спадали по плечам, едва прикрывая ее соски. Темно-фиолетовые глаза скользнули по нам. Еще один оборотень. Казалось, Ундины изобиловали ими.
— Кого сегодня вы привели поглазеть на меня? Я надеялась, хотя бы в этот раз вы принесете маме еды. Я вам говорила не возвращаться без съестного.
Эш скривился. Я знала, что это не от ее вида — это было не наше дело. Это было из-за ее сущности, которая источала черный свет, она и заставила его морщиться от отвращения. То, как она разговаривала с детьми, было мерзко.
Стинг схватился за мешок на своем поясе, открыв его и протянув его содержимое своей матери. Одна устрица. Его мать потянулась, забрав ее. Невероятно, она вскрыла ее голыми руками и разом проглотила.
— Этого недостаточно, Стинг. Мама умрет, если ты не принесешь ей больше еды. И где ты тогда окажешься? Один, один на белом свете, маленькое грязное отродье.
Рэй начала хныкать.
— Мама, пожалуйста, не говори так. Мы не хотим, чтобы ты умерла.
«Мама» громко фыркнула, от чего завибрировало все ее дряблое тело. Стинг протянул ей мое ожерелье.
— Вот, что я тебе принес. Это поможет. Ты больше не будешь голодная все время.
Она взглянула на ожерелье, свисавшее с его рук, и попыталась отодвинуться от него.
— Убери это! Убери!
Стинг дернулся назад и споткнулся, и я поймала его у своих ног. Айю шагнула вперед, чтобы успокоить Маму.
— Блю, перестань. Ты пугаешь детей.
Я мельком взглянула на Эша, чтобы увидеть, обратил ли он на это внимание. Не «твоих детей», а «детей»2. Блю встрепенулась и покачала головой.
— Им нужно бояться. — Она обвела взглядом комнату и, прищурившись, остановила его на мне. — Ты станешь концом света для нас. И это начнется здесь. Цепная реакция, порожденная твоими действиями, со временем наберет обороты, пока тут никого не останется.
Маленькие ручки впились в мои ноги.
— Заставьте ее замолчать, — прошептал мне Стинг. Я погладила его по голове и забрала у него свое ожерелье, подняв его высоко.
— Почему ты так боишься этого?
Она снова попыталась отодвинуться, но из-за этого лишь плюхнулась с кровати.
— Нет, я не хочу снова в воду. Держись подальше от меня!
Айю присела рядом с ней.
— Блю, что ты такое говоришь? Ты не можешь превратиться уже многие годы.
Блю вцепилась в нее, притягивая так близко, и я побоялась, что может съесть ее.
— Ожерелье, я видела его во снах. Тот, кто носит его, уничтожит Реквиема.
Эш подошел к Айю и помог ей перевернуть Блю. Массивная женщина легла на спину, хватая ртом воздух.
— Нам нужно поместить ее в воду, — сказала Айю, и Блю застонала. — Это единственный способ для тебя обернуться. Животное в тебе требует выхода.
Блю тихонько всхлипывала:
— Он убьет меня, он сказал, если я вернусь, он живьем сдерет с меня шкуру и порежет на куски.
— Достаточно, — рявкнула я. — Кто-нибудь может мне сказать, что к чертям собачьим здесь происходит. — Я взглянула на Айю, но она покачала головой. Удивительно, никто из взрослых не объяснил мне.
Это сделала Рэй. Она подошла ко мне, взяв за руку.
— Она наша мать, но она не всегда выглядела так. Она была принцессой и была замужем за Реквиемом.
Блю громко всхлипнула.
— Это он сделал со мной. Он наложил на меня заклятие, чтобы я стала такой, и он смог вышвырнуть меня.
Я уставилась на двойняшек.
— Реквием — ваш отец?
Они кивнули вместе. Стинг поднял на меня глаза.
— Он сказал, что мы бесполезные шавки, потому что можем использовать силу воды, а не воздуха.
Кусочки головоломки ускользали от меня, словно капли воды в океане. Я сильнее прижала двойняшек.
— А если ты вернешься, Блю? Реквием сказал, что ты умерла?
Она кивнула.
— Он сказал, что живьем сдерет с меня шкуру и скормит своим питомцам.
Я не стала спрашивать, верит ли она, что он сможет это сделать. Я узнала его совсем недавно, но понимала, что он способен сделать именно то, что обещал.
— То же самое и с нами, — прошептала Рэй.
Блю фыркнула:
— Тебя можно заменить.
Я вся напряглась от ее слов.
— Это неправда. — Я не знала, что произойдет, но мне было все равно. Я бросила ожерелье Эшу. — Надень это на нее. — В любом случае, я надеялась, что ей будет чертовски больно.
Эш надел кулон на шею Блю, и она завопила, ее крик превратился в высокочастотный визг морской птицы. Дети ухватились за меня, и я прижала их к себе обеими руками. Они спрятали лица у меня на шее, крича наравне со своей матерью.
Айю что-то крикнула, но я ее не расслышала из-за визга Блю. Большая женщина тряслась, и плоть ходила ходуном, словно все ее тело начало вопить. Вдруг, в какой-то момент — всего лишь на секунду — все стихло, и мы уставились на Блю, а она в ответ уставилась на нас.