Время волка (ЛП) - Блазон Нина. Страница 43

— Да, я был в лесу. И верю, я знаю, где вы были в день вашего происшествия. Вы упали не перед замком, а здесь, — он показал один из её рисунков округлой каштановой рощи. — Это место находится недалеко от Ле Бессет перед небольшим склоном. Здесь, вокруг каштаны, камень матрон, всё как на вашей картине!

Изабелла смущённо рассматривала второй эскиз, неуклюжий рисунок из сказки. Томас скопировал его, и теперь она держала рядом его портрет. На мгновение девушка почувствовала себя обокраденной, оттенок страха коснулся её. «Он ещё и охотник», — подумала она.

— Вероятно, вы охотно выхватываете у предметов их тайны?

— Если это поможет делу, то да, — серьёзно ответил он. — И? Вы помните?

— Нет, — это была правда. Поляна была мимолетной картиной из его мечты, ничего более.

Томас, кажется, был разочарован.

— Вероятно, вам поможет кое-что другое, что восстановит вашу память. Старый, седоволосый образ, который вы описали на окзитанском языке под рисунком. Это мужчина, который говорил с вами? Я преследовал его в лесу. Вы готовы посмотреть на него?

Всё противилось в ней, но Изабелла задержала дыхание и кивнула. Он медленно повернул рисунок и показал ей обратную сторону. В первый момент её сердце подпрыгнуло, сверкнуло смутное узнавание, но темнота не рассеялась.

— Я не знаю точно. Он кажется мне знакомым, но в моих снах всегда присутствует челюсть с острыми зубами.

Томас кивнул, как будто ожидал это возражение.

— Я считаю, что некоторые впечатления смешиваются. Вероятно, вы видели этого мужчину, может быть, он нагнулся над вами. И здесь это повисло на его шее. Снизу это выглядело как гримаса с острыми зубами.

Он тихо прищёлкнул, когда поднял вверх что-то обеими руками. Потом это зависло перед ней как улыбка зверя: кожаный шнурок, на который были нанизаны дюжина сомкнутых волчьих зубов. Это было удивительно простое объяснение, и она была почти разочарована.

— Всего лишь человек?

Томас криво улыбнулся.

— Надеюсь на это. Всё другое перевернуло бы мой мир с ног на голову. Да? — в его голосе затеплилась надежда, что, казалось, она излучала тепло. — Это он: вы также говорили, что у бестии есть имя. Как его зовут?

Она закрыла глаза и лихорадочно искала в сумраке своих кошмаров.

— Я не знаю, я... только лишь знаю, что упала с лошади. Я попыталась подняться, но ушла не далеко. Моя лодыжка была вывихнута и я потеряла ботинок.

— Ботинок? Как он выглядел?

— Чёрный зашнурованный ботинок с тёмно-красным каблуком.

— И тогда?

— Потом был шёпот. Когда я грежу во сне, то слышу, что зверь говорит со мной, но когда я просыпаюсь, ничего не помню.

— Это не плохо, — бормотал Томас. — Имеются другие исходные данные, и мы можем...

— Вы ведь всегда вспоминаете об этом в своих снах? — упомянула она ему.

Тень боли мелькнула по его чертам.

— К сожалению, в каждом из них.

— Что вам снилось, прежде чем я вас разбудила?

— Мертвецы, — ответил он помедлив. — Бедная Мергерит, маленький Мартин и женщина, гроб которой стоял в Сог. Они каждую ночь спрашивают меня, что произошло. И не оставят меня в покое до тех пор, пока я не скажу им, что их убило – или кто.

— Таким образом, вы до сих пор слышите шёпот призраков.

Казалось, он так расстроился, что, не смотря ни на что, Изабелла улыбнулась. Потом Томас тоже скривил рот в кривой ухмылке.

— Поймали, — сказал он. — На это у меня нет никакого ответа, — некоторое время он задумчиво смотрел на листы в руке, потом развернулся к ней. — Мадемуазель, я могу посмотреть на вашу щеку?

— Что вы хотите?

— Я знаю, это звучит нагло, но я должен знать, есть ли у вас похожие травмы как у Маргерит.

Изабелла возмущённо качала головой.

— Как вы думаете, почему мой брат прячет меня здесь и никто не может увидеть меня до тех пор, пока всё не зажило? И вы хотите увидеть мои шрамы? Вы сразу сделаете рисунок!

— Я всё же говорил, что вы можете мне доверять! — ответил он с той мягкостью, которая снова полностью застала её врасплох. «Как будто боролась с мечом с кем-то, кто был совсем не вооружён».

— И даже если это так, — шептала Изабелла. — Вы серьёзно думаете, что я покажу чужаку своё изуродованное лицо?

— Ничто не может вас изуродовать, — почти удивлённо ответил он. Это не было лестью, Томас говорил настолько откровенно, что всё её возмущение пропало. И девушка почувствовала, что настоящей причиной отказа было то, что ей было не безразлично, находит он её красивой или уродливой.

«Как будто это имело бы значение!» Изабелла увидела перед собой мёртвую девушку на поле и ещё много других девушек – убитых или раненых, и вместе с тем, лишённых какой-либо защищенности. «И я принадлежу к ним. С той ночи».

Томас молчал и совершенно не пытался её убедить, и Изабелла поняла, что он хорошо сражался, но другим оружием: с его упорством, с терпением и страстью, проникая в суть тайны, которая почти пугала её. И, конечно, это был тот момент, в который она пыталась решиться и просто ему доверять.

Изабелла взялась за ожерелье и решилась. Шёлк скользнул с её волос. Она собрала всё своё мужество, потом перекинула тяжёлую завесу своих волос на другую сторону шеи. Изабелла подготовила себя к тому, чтобы выдержать то же брезгливый ужас, который не могли скрыть брат и врачи. Но Томас выглядел только обеспокоенным и немного грустным.

— Вы позволите? — мягко спросил он. Изабелла отшатнулась назад, когда Томас поднял руку, но потом допустила, чтобы юноша бесконечно нежно коснулся её подбородка, и повернул его немного в сторону. — Теперь я рад, что вы не вспоминаете, — тихо сказал он.

Изабелла не знала, почему вдруг слёзы стали жечь ей глаза. Никогда прежде она не чувствовала себя такой беззащитной и утешенной как теперь этими словами, которые были как ласка.

— И? — шептала она.

— Однозначно, типичные раны. Царапины когтей, которые спускаются вниз вдоль передней части уха до дуги нижней челюсти на шее. Они уже почти зажили, скоро многие из шрамов больше не будут видны. И на вашем горле... Расстояние между обеими челюстями шире, чем у волков. Вам повезло, что вы пережили нападение.

— Вероятно, моя шуба спасла меня. Если бы толстый материал не защитил мою шею...

Изабелла не заметила, когда Томас передвинул свою руку. Внезапно она легла на её щеку, осторожно защищая лицо, и в этом контакте девушка замерла. Оно было тревожно милым. Изабелла не знала, почему как раз теперь должна была вспомнить, какими грубыми были кулаки Эрика или руки аристократов, которых она знала: готовые узурпировать то, что было прекрасно и ценно. Рука Томаса напротив... слегка дрожала.

Где-то снаружи скрипнула дверь, и они испуганно отошли друг от друга. Зашипело, когда Томас молниеносно потушил свечу пальцами. Потом они неподвижно сидели в темноте и внимательно слушали. Послышались шаги, и кто-то подошёл ближе. Изабелла перестала дышать и закрыла глаза. «Пожалуйста, нет!» — думала она. — «Жан-Жозеф закроет меня в монастыре на всю жизнь, если найдёт меня здесь – на кровати, рядом с чужаком!»

Шаги стали медленнее и остановились. И в эту задыхающуюся секунду что-то произошло: на мгновение ей снова было шесть лет, листья отбрасывали тень на её кожу. Она лежала на спине и пристально смотрела на кроны деревьев. Летнее солнце мерцало между ветвями. Но как ни странно, небо уже не было по-летнему синим. Оно было красным и таким тёмным, как будто Изабелла смотрела в глубокое море. Когда она хотела позвать своего отца, из её горла появился только приглушённый звук. Солёная кровь прилипла к губам, холодный ночной воздух гладил щёки. Кто-то тихо пел песню. Изабелла не могла говорить, но сквозь туман видела фигуру человека или животного, она этого не знала. Девушка хотела предостеречь Андрэ, но небо потемнело так, как будто над ними упала тяжёлая пелена. И там было воспоминание, как шёпот.

Изабелла только сейчас заметила, что подскочила. Шаги затихли в коридоре, затем стало тихо. Но шёпот всё ещё, казалось, окружал её, и, наконец, Изабелла поняла слово.