Время волка (ЛП) - Блазон Нина. Страница 70

Хорошо, что Лафонт сел. И с каждым предложением у него было чувство, что груз на его плечах становится тяжелее. «Хоть мне Томас и нравится», — подумал он, — «но он – проклятье».

— И? — закончил Томас. — Что вы об этом думаете?

— Всякий раз, когда вы появляетесь, появляются новые неприятности, думаю я! — сказал сухо Лафонт. — И здесь больше проблем, чем может выдержать наша провинция. Мы можем только молиться, чтобы ваше предположение оказалось ошибочным.

Томас был искренне поражён.

— Как вы можете говорить такое! — он подошёл к столу, и Лафонт уже подумал, что его кулак опустится на дубовую поверхность. Даже движения Томаса были больше не контролируемыми, как никогда. «Или, может быть, это только было причиной того, что он больше не цепляется за папку для рисунков, когда станет держать её как щит между собой и миром».

В этот момент, к счастью, постучал секретарь. Томас обернулся.

— Не горячитесь! — сказал Лафонт. — Это не кавалерия, которая арестует вас. Сядьте. Вы выглядите совершенно умирающим от голода. Когда вы что-нибудь ели последний раз?

Томас сильно качал головой.

— Это неважно, важно...

— Чёрт возьми, сядьте, наконец! Они всё равно падают!

В конце концов, Томас повиновался. Лафонт пошёл к двери, принял маленький поднос с чашкой и белым хлебом с изюмом, и поставил всё перед гостем.

— Пейте! — приказал он. — Я не могу использовать полумёртвых осведомителей, которые только сумбурно лепечут. И потом мы спокойно поговорим.

Было хорошо увидеть, как на самом деле мальчик успокоился. Он скривил рот, когда глотнул глоток горячего питья, но заметно расслабился.

Лафонт сделал глубокий вдох.

— Хорошо, теперь с самого начала. Вы думаете – это ирландский волкодав?

— Подкупает сходство. И кто может позволить себе таких собак, если не дворяне? Или англичане, которые привезли таких дрессированных собак во Францию. Впрочем, тогда нужно было искать собак в корабельных списках.

— То, что было не так.

Томас кивнул.

— Тогда ещё лучше подходит моё второе соображение. Во время путешествия я размышлял много времени, и кое-что бросилось мне в глаза: один из королевских проводников собак однажды объяснил, что если щадить охотничьих собак, то у них отрастают ногти длиной почти в палец. После сезона охоты они короткие и отточенные. Ну, зверь, вернее звери – имеют длинные когти. Никакого чуда: убийца выпускает их всего только несколько дней или недель из их укрытия, и то, только для того, чтобы охотиться один или два раза по его команде. Следовательно, они должны быть спрятаны недалеко от места преступления. Итак, убийца находится – или убийцы находятся – среди нас. Может быть звери размещены в замке? При этой мысли мне в голову пришёл месье Эрик. Он просто одержим собачьими боями.

— Вы подозреваете де Морангьеза, — пробормотал Лафонт.

Томас серьёзно кивнул:

— Вспомните: тогда, когда мы были в госпитале, вы появились не вместе с месье Эриком, чтобы рассмотреть мертвецов. Ваша лошадь не переходила болото вброд, но шерсть лошади Эрика была в тине, и была очень потной, как после долгой поездки верхом. Побеги росянки, которые растут только на болотах, приклеились к копытам лошади. И только несколькими часами раньше женщина погибла в болотистой лесистой местности. Я искал следующие совпадения и, по меньшей мере, в случаях, о которых я знаю, Эрик всегда находился рядом. Катерина Англейд, например, в утро её смерти молодые графы отправились на охоту.

— Только это ничего не доказывает.

— Нет, но кто мог так хорошо надолго спрятать двух или нескольких бестий? Кто знал о любом времени запланированной охоты? Может быть, база находится в замке Бессет. Вероятно, об этом знают даже несколько графов или другие графские сыновья участвуют в охоте на людей.

Лафонт резко втянул воздух.

— Это утверждение может привести вас на виселицу, что вам, надеюсь, понятно?

— Но что, если я прав? Дворянин не может убивать!

«Безнадежный идеалист», — подумал Лафонт. Но адвокат в нём сразу же начал, как часовой механизм, искать зацепки и доказательства. И, к сожалению, доводы Томасы в этот раз не прозвучали как ошибочные. Лафонт вспомнил о необузданности месье Эрика, его деспотизме и жестокости по отношению к людям и животным. Неожиданно ему на ум пришло сообщение рыжего бородатого драгуна Барбароссы. Мужчина дал показания под протокол, что он слышал, как графские сыновья смеялись над охотниками из Нормандии.

Что Эрик ещё там говорил? «Что бестия весело проведёт с ними время». И потом взгляд, которым Эрик осматривал мертвецов в госпитале — восхищённо и без сочувствия. «Если Эрик был причастен к преступлениям, то это также бы объяснило, почему он никогда не нападал на аристократа или другое высокопоставленное лицо. Волки не убивают себе подобных. И несколько мёртвых девочек пастушков интересуют короля только тогда, когда репутация Франции находится под угрозой. После того, как волк из Шаз был застрелен, ни один человек больше не заинтересован в бестии и убийца свирепствовал». Жестокая логика.

— Вы должны следить за Эриком, — решительно сказал Томас. — Нанять людей, которые преследуют его по дорогам. Расставить караульных, шпионить, когда он покидает охотничий лагерь или замок. Вы должны послать в замок подставных лиц, которые в подвалах и подземельях отыщут собачьи логова.

— Только потом тайное расследование попадёт под сомнение. Вы понимаете, сколько это стоит? — бормотал Лафонт больше самому себе. — Это сложно, я должен объяснить любой вопрос. И для этого я должен информировать графов, по крайней мере, д’Апхера, но он слишком тесно дружит с семьёй де Морангьез...

Томас вскочил. Он выглядел так, как будто у него лопнуло терпение. Мужчина вытащил из сумки кожаный мешочек и нащупал в нем что-то: красивую золотую цепь с рубинами, в которой, однако, два отсутствовали.

— Тогда возьмите сейчас, чтобы заплатить людям! — крикнул Томас. — Это должно остановиться!

Можно было только радоваться, что Томас не принадлежал к крестьянам. Он был бы способен сразу организовать восстание.

— Я не решаюсь спрашивать Томас, откуда вы это взяли. Пожалуйста, скажите мне, что эта цепочка действительно принадлежит вам, и вы не выманили это украшение у каких-нибудь путешественников.

На мгновение он действительно испугался, что Томас утвердительно кивнёт. «Ну, интересно, что теперь я могу доверить ему все».

— Она принадлежала моей матери, — ответил Томас звонким голосом. — Я продал два рубина, которые потратил на путешествие и лошадей. Это была довольно длинная дорога от Парижа сюда, я избегал главных дорог, на тот случай, если меня ищут.

— Ищут вас? О, Господи, что вы только сделали?

Томас махнул рукой.

— Длинная история.

— Мне была бы также интересна короткая злободневная версия.

— Я оставил перед алтарём графскую дочь с её родственниками и моего оскорблённого отца, и подвёл месье де Буффона; и также потерял мою стипендию в Академии. И если, когда я вернусь, меня не убьют на дуэли, то меня ждёт lettre de cachet (прим.пер.: королевский приказ о заточении в тюрьму). Но до этого я найду бестию!

«Неудивительно, что каждый раз, когда я встречаю его, у меня начинает болеть голова», — в ужасе думал Лафонт.

— Вы с открытыми глазами испортили вашу карьеру и вашу жизнь? Я думал, что история Жана-ле-Блана научила вас учитывать все последствия, прежде чем действовать.

— О, я многому научился, — ответил Томас так серьёзно, что стал выглядеть ещё старше. — Прежде всего, это: иногда есть только один выбор, если вы не хотите продаться. И только один шанс, если речь идёт о жизни и смерти. Итак, вы можете мне помочь или нет? Мы поймаем зверя?

— Я не могу взять вас к себе в услужение. Вас могут узнать.

— Я знаю! Не беспокойтесь обо мне, я справлюсь. Но мне нужна ваша поддержка. И вам моя, если вы хотите тайно вести следствие. Потому что так вам будет удобно.