Путь истинной любви (ЛП) - Элизабет Мэри. Страница 35

Когда я избавляюсь от неправильного поцелуя с моих губ, мистер Беспечность улыбается

смотря мне через плечо и говорит:

– Твой парень тебя ищет.

Мне становится стыдно, и сняв очки (я не рискую смотреть на него через них), я позволяю

им выскользнуть из моих пальцев, прежде чем повернуться лицом к последствиям.

Диллон в конце коридора, руки опущены по бокам, а его разбитое сердце на полу.

Я делаю шаг вперед.

Диллон отступает на два.

–Держись подальше от меня, Пен, – говорит он, прежде чем окончательно исчезнуть из

моей жизни.

Я чувствую, как любовь увядает, когда мальчик по соседству исчезает в океане

студентов, которые выходят из школы, чтобы попасть домой. Мое сердце, которое обычно

трепетало, теперь замолкло, не рождая даже эхо от ударов, которые зарождал во мне

Диллон. Пустота создает дом глубоко в моей душе, укрепляя то немногое, что осталось у

меня от самоуважения и здравого ума. Цвет буквально теряет яркость, и воздух, которым

я дышу, на вкус как яд.

Я втягиваю воздух в легкие.

– Тебя подвезти домой? – спрашивает Джошуа.

Бросив свою сумку с книгами, я отчаянно гонюсь за счастьем. Слезы, что никогда не

оставляют меня в покое, текут по моему лицу. Чувствую как теплый воздух проходит

через мои волосы, которые я ненавижу, с тех пор как изменилась. Я проталкиваюсь через

тела студентов, и спотыкаюсь о свои развязанные шнурки. Ища Диллона размытым от

слез взглядом, я останавливаюсь посреди двора и кричу его имя.

– Пенелопа, ты должна успокоиться, – «Плохая новость» хватает мою руку и пытается

оттащить меня.

Тотальный страх заменяет рассудок, и я стучу своей маленькой ручкой по груди Джошуа.

Неспособная вытащить другую руку из его хватки, я кричу и царапаю его лицо и шею,

пока он, наконец, меня не отпускает.

Я бегу домой с его кожей под ногтями.

Когда я бегу вниз по нашей улице, пряди волос прилипают к потрескавшимся губам, а

острое сожаление продолжает ослеплять меня. Вижу, что Риса стоит возле их дома. Я

пытаюсь пробежать мимо, но она зажимает меня между своими тонкими руками и держит

меня в заложниках.

– Ты должна оставить его в покое, – говорит она.

Страх проходит по моим конечностям неистовой силой, и я толкаю Рису так сильно, что

она падает. Она не идет за мной, когда я бегу к их передней двери и стучу, пока мои

костяшки не начинают кровоточить.

Никто не отвечает, но я слышу, как позади дома захлопнулась дверь и следую на этот

звук.

Я обхожу дом, и вижу Диллона, поднимающего кувалду, которую мой отец оставил на

заднем крыльце.

Он указывает на меня и говорит:

–Я сказал тебе держаться подальше от меня, Пенелопа.

Остановившись у края дороги, я ищу правильные слова, чтобы сказать.

– Я сожалею,– я плачу. Это звучит дешево из предательских губ.

Диллон стоит там, где мы оставили отпечатки наших рук на цементе. Там, где мы

зафиксировали нашу любовь навсегда – где две руки и сердце.

Он поднял молот над головой и разбивает это.

–Нет! – я кричу, когда он опускает кувалду на цемент еще раз.

Схватив его рубашку, я пытаюсь оттащить его. Нитки трескаются, а хлопок тянется.

«Несчастье» избавляется от меня и, опуская молот вниз, разбивает наши ладони.

Когда бетон полностью раскрошился, когда наши мамы бегут из домов, чтобы посмотреть

что происходит, Диллон роняет кувалду и смотрит на меня красными глазами.

Он говорит:

– Теперь ты что–то значишь для него.

Глава 27

Диллон

Мне исполняется семнадцать, туманным сентябрьским днем, и я праздную в одиночестве,

впервые за пять лет.

– Пошли, Ди. Пойдем съедим кекс или что-нибудь такое,– Риса опирается о мою дверь.

Она стоит скрестив руки на груди, нервно зарывается своими пальцами, накрашенных

черных лаком, в ковер.

Я поднимаю книгу об окружающей среде и говорю:

– У меня домашка.

Моя сестра закатывает глаза и разводит руками в воздухе перед тем, как войти в мою

комнату и выхватить учебник из моих рук. Она закрывает тысячу скучных страниц и

отправляет их в угол. Затем Риса захлопывает мой синий блокнот на столе и ломает мой

карандаш.

– Прекращай, умник. Сегодня суббота. Кроме того, куча писем о приеме в колледж скоро

придет, и тогда прикладные науки не будут иметь значения.

– Наука об окружающей среде,– я исправляю ее.

– Без разницы,– Риса запрыгивает и усаживается на мой стол и начинает болтать ногами.

Она машет рукой в сторону моего заколоченного окна, – Грустить – это нормально, но

убого.

В тот день, когда я поймал Пен целующей Джошуа Дарк, и разбил цементное сердце, я

пошел в отцовский гараж и нашел старый лист фанеры. Я прибил его к стене, прикрыв

окно. Я и так потратил много времени, прежде чем моя девочка разрушила мою любовь.

Прошло уже три недели, и хотя мои родители беспокоились из-за фанеры на окне, моя

комната по-прежнему была без солнца и мрачной, как и мое настроение.

Моя синеволосая сестра достала ключи от ее «Жука» из кармана и начала размахивать

ими перед моим лицом.

– Я позволю тебе вести, – припевала она.

С момента расставания с «Безумием», мои приоритеты, которые раньше были другими из-

за присмотра за ней, постепенно менялись. Департамент транспорта выдал мне

водительские права, и я больше не опаздывал на уроки. Мои оценки быстро выросли. Герб

и Кайл проводят со мной много времени. Оказывается, я не понимал, как скучал по ним,

пока они не появились перед дверью после того, как услышали о том, что произошло с

Пенелопой.

– Один кекс, – усмехнулась Риса, свесив перья, подвески, и ключ к ее автомобилю с

указательного пальца.

Отодвинув стул, я хватаю брелок с ее руки и говорю:

– Идем.

Соседний дом кажется больше, чем раньше. Каждый раз, когда я вижу его, мое сердце

замирает, и я чувствую боль внутри, и этого невозможно избежать. Обходя Volkswagen

Рисы, накинув серый капюшон на голову и засунув руки в карманы джинс, я опускаю

голову, и пытаюсь сделать вид, что никто из белого двухэтажного дома не обладает

выключателем от моего сердца.

– Ты же знаешь, как водить механику, да?– спрашивает сестра. Она пристегивает ремень

безопасности натягивая его покрепче.

Проверяя зеркала, я допускаю ошибку и смотрю на окна спальни Пенелопы. Вид

фиолетовых штор вставляет мне нож в спину, так что я поворачиваю зеркало заднего вида

так, что мне не видна ее комната. Я скольжу ключом в зажигание, нажимаю педаль

сцепления и запускаю двигатель. Как только я пытаюсь тронуться, он глохнет.

– Эй, – она шлепает по моей руке, – будь осторожен с моей деткой. Она старая. Запусти

двигатель, медленно отпускай сцепление и одновременно нажимай педаль газа,– Риса

стягивает мой капюшон, и царапает заднюю часть моей шеи, и осторожно говорит, –

только потому, что она сделала тебе больно, ты не должен прекращать любить ее, Ди.

Я успешно веду машину, не сводя глаз с дороги, и делаю вид, что моя сестра ничего не

говорит.

Мы подъезжаем к кондитерской, и улыбка распространяется по моему лицу, когда вижу,

что все мои друзья и семья, ждут меня у входа с шариками и плакатом с надписью «С

Днем Рождения!».

Я паркую машину, а Риса хватает меня за руку и трясет.

– Сюрприз!– кричит она. Множественный пирсинг ее ушей и носа блестит в лучах

солнечного света. – Папа думал, что я не смогу вытащить тебя из дома.

– Что вы здесь делаете, ребята?– спрашиваю я, глядя на группу людей, которые

безоговорочно любят меня.

Риса выходит из машины и прежде чем захлопнуть дверь, она просовывает обратно