Путь истинной любви (ЛП) - Элизабет Мэри. Страница 44

– Сиэтл не так далеко,– пыхтит он.

– Я не шучу, парень. Я приду за тобой.

Глава 36

Пенелопа

Диллон закрывает последнюю коробку и пишет: « Пен/Хрупкое» на боку, прежде чем

затолкать ее в угол к остальным. После, бросив упаковочную ленту и маркер на матрас, он

ложится на пол рядом, и кладет голову мне на колени.

Я вожу пальцами по голове Диллона, по лбу, скольжу по щеке и челюсти. Всю прошлую

неделю мы занимались сбором вещей и сегодня, последняя ночь под присмотром наших

родителей в Кастл Рейн. Стены моей комнаты голые, шкаф пустой, и хватило всего десяти

коробок, чтобы разобраться в моей жизни.

Диллон зевает, закрывая глаза и потирая руками свое лицо.

– Мы наконец-то все упаковали.

Папа проходит мимо моей комнаты, и бросает синее драже «М&Мs» в Диллона, прежде

чем спуститься вниз.

– Смотри куда кладешь свои руки, парень, – бормочет он.

Разбирать комнату, после того как прожила в ней девять лет – изнурительно, но я

обнаружила много забытых вещей, например: старую пару очков и свитер Диллона,

который он дал мне, когда мы были в средней школе. Я заново открыла для себя

фотографии, музыкальные кассеты и старые дневники. Каждый раз, когда я находила

потерянное сокровище, это была история, связанная с Диллоном.

Это были хорошие воспоминания.

Несмотря на то, что моя жизнь перевернулась вверх тормашками, я нормальна психически

практически неделю. Папа не пустил «соседского урода» переночевать у меня снова, но я

спала спокойно, зная что Диллон, больше не был вне зоны досягаемости. Наше

примирение было простым. Не было никакого другого выбора. Мы просто есть.

– Нервничаешь? – спрашивает мой мальчик. Он берет мою руку и целует пальцы.

Наклоняя голову назад и прислонившись к стене, я закрываю глаза и говорю:

– Даже не немного.

– Ты уверена, что готова жить со мной? Я не могу обещать, всегда опускать сиденье

унитаза.

– Просто не дай мне упасть, – шепчу я, чувствуя себя спокойнее, чем весь прошлый год.

Диллон поднимает голову с моих колен и становится передо мной. Я сижу, скрестив руки

не открывая глаз. Наслаждаясь тем, как моя кровь мчится из-за его прикосновений, я

чувствую, как его губы парят по моему лицу и пальцы танцуют над моими глазами.

Волоски на моих руках встают дыбом и следуют за его прикосновениями. Мои глаза

трепещут и танцуют, желая открыться, чтобы увидеть, как он прекрасен.

– Ты мечта, – тихо говорит он мне на ухо, лаская тыльной стороной руки мои щеки. – Ты

знаешь, сколько ты значишь для меня?

Я зажимаю свою нижнюю губу между зубами и поворачиваю голову к Диллону, ведя

носом по его идеальной линии подбородка. Погружаясь в слабый аромат лосьона после

бритья и зубной пасты, я тону в любви и открываюсь надежде, что мы можем закрыть

дверь, и быть достаточно тихими, чтобы наверстать упущенное.

Забравшись на его колени, я оборачиваю ноги вокруг его талии и держусь за сильные

плечи. Сладкие поцелуи мягко продвигаются по изгибу, где встречаются плечо и шея

вверх.

– Может, попробуем? – спрашиваю я, запрокидывая голову и покачивая бедрами.

Твердый подо мной, соседский парень вздыхает и отвечает:

– Эти коробки нужно отнести в грузовик для переезда, Пен.

Покалывающие тревожные искорки пронзают мое сердце, перехватывая дыхание и делая

мою кровь ледяной. Это чувство незащищенности, которое исчезает, также быстро, как и

появилось, оставляет опасение возврата к отчаянию и к разрушению целых недель моей

жизни.

Я не буду саботировать это.

Я сильнее, чем моя болезнь.

– Подай мне мои туфли и смогу тебе помочь, – говорю я, сползая с коленей Диллона.

Он встает, поправляя шорты и подмигивая. Помогает мне надеть выцветшие черно-белые

кеды. Я развязываю грязные шнурки и скольжу своими носками из разных пар в кеды,

сгибая шнурки петельками, переплетаю их, тяну, и получается бантик, словно заячьи

ушки. Он осматривает меня – дырявые обрезанные шорты и старую майку – и улыбается.

– Я видел это раньше. Грузовик для переезда и первую любовь.

– Только любовь, – говорю я.

– Лучше, черт возьми, это не проверять.

Диллон поднимает коробку и целует меня в щеку, проходя мимо.

– Следи за своим языком, парень, – приказывает отец.

Следом:

– Не думаю, что ты слишком взрослый, чтобы я не мог отшлепать тебя. Я надеру тебе

задницу как никогда в жизни, – говорит он.

И еще:

– Тебе лучше не использовать этот язык рядом с моей дочерью, парень, – предупреждает

он.

Потом:

– Бля, нет! Я не буду помогать тебе загружать грузовик, чтобы ты забрал мою

единственную дочь подальше от меня.

***

Наш полноразмерный матрас слишком мал для нас, и в унитазе протекает бачок.

Холодильник всегда пуст, и каждый вечер этой недели на ужин у нас лапша быстрого

приготовления. Клянусь, соседи над нами двигают мебель и проводят танцевальные

конкурсы всю ночь. Я сломала две метелки, стуча в потолок, пытаясь заставить их

замолчать.

Хоть мы и переехали сюда четыре месяца назад и живем в трех часа езды от дома, моя

мама приезжает из Кастл Рэйн в Сиэтл раз в неделю. Она убирает, хотя у нас нет

большого количества вещей или мебели, и готовит, хотя у нас не так много продуктов.

Женщина, которая дала мне жизнь, делает всё, что бы мои таблетки не заканчивались,

обзвонила всех психотерапевтов пока не нашла того, кто согласился бы взяться за меня.

У меня нет сил, чтобы сказать ей, что это напрасный труд. Может, я уже выросла из этого

или, может быть, Диллон дал мне новый старт. Но в основном, я чувствую себя лучше,

поэтому перестала принимать лекарства.

За исключением некоторых тревожных моментов здесь и там, у меня ни разу не было

депрессивных эпизодов, с тех пор как мы переехали в наш собственный дом. Я верю, что

та часть моей жизни позади.

Чудеса случаются.

Я просто еще не готова поделиться этим открытием с родителями.

– Принимать таблетки каждый день было частью сделки, Пен. Тебе не кажется, что

сначала ты должна поговорить с врачом, прежде чем переставать их пить? – Диллон

накручивает спагетти на вилку, подозрительно разглядывая единственное блюдо, которое

я умею готовить, прежде чем отправить это в рот.

– Из-за них, я чувствую себя сумасшедшей и усталой все время, – говорю я, грустно катая

спагетти покрытые красным соусом по своей тарелке. – Почему они не похожи на те, что

обычно готовит моя мама?

– Из-за отсутствия мяса и приправ. И скорее всего, ты варила лапшу не достаточно долго,

– зеленые глаза, которые я обожаю, смотрят на меня, и он берет еще одну порцию

невкусных, недоваренных спагетти, как будто это самая вкусная еда, которую он когда-

либо ел.

– Есть и другие способы, я могу справиться с этим, – говорю я. Не имея столько храбрости

как Диллон, чтобы есть еду, на приготовление которой я потратила минуты, прежде чем

мой мальчик вернулся с учебы, я ставлю тарелку на кофейный столик и поднимаю ноги на

диван. – Я никогда не чувствовала себя так хорошо, Диллон. В этот раз все иначе.

Глава 37

Диллон

Наша квартира пахнет корицей, специями и елкой. Дешевые, вырезанные из картона,

толстые Санта и Снеговик висят на стене, и вырезанные по трафарету Соней снежинки,

приклеены на окно, чтобы сделать нашу маленькую гостиную менее похожей на гостиную

нуждающихся студентов и более похожей на зимнюю сказку.

Мама отправила нам несколько коробок старых украшений и мерцающие гирлянды,