Хранители. Единственная (СИ) - Фрей Таня. Страница 29

Известие о том, что он в больнице, её порадовало. У неё были причины его ненавидеть, но всё же ей было его жаль. И это сочувствие перебороло любую ненависть.

– Как с Бэнксом, правда? – решила задеть Аманду Мира. А та тут же вытаращила свои глаза, не веря услышанному.

– Так ты… ты его вытащила, да?

Поняв, что ей уже было нечего терять, Миранда заявила:

– Только если косвенно. Не я, нет. Но я знаю кто. А вы нет.

Она широко улыбнулась во все тридцать два зуба.

– Я догадываюсь, – фыркнула Президент. – И нечего этим гордиться. Поводов для гордости – ноль. Я бы и сама его освободила.

– Тогда зачем пытали?

– Чтоб подавно не было.

Замечательное объяснение.

Мира закрыла глаза. Ей хотелось уже уйти, но что-то подсказывало ей, что так просто уйти ей не удастся.

Когда она открыла глаза, то вновь увидела на себе пристальный взгляд Аманды Коллендж. Та будто чего-то выжидала, какого-то нужного момента.

– Скажи мне, Миранда, – начала она, – что случилось с твоим датчиком?

Мира похолодела.

– С ним что-то случилось? – как ни в чём не бывало переспросила она. Но провести Аманду так просто было нельзя. Вид у той был, как у каменной статуи, покрытой льдом.

– Дуру из меня только не делай. Да, случилось. Он не работает. Как думаешь, почему?

– Может, потому, что всё здесь так же шатко и ненадёжно, как пирамидка из пуговиц и прочего барахла? – ответила Мира. На серьёзный, честный, откровенный разговор она не то чтобы не была готова. Она не желала его вести. Толко не с Президентом.

– Можешь не переживать, теперь у тебя есть новый датчик, который работает гораздо лучше, чем старый, – спокойно заверила её Президент. Теперь настала её очередь улыбаться.

А Миранда обомлела. Схватилась за левую руку.

– О, нет, что ты, какая рука, – остановила её Аманда. – Это в прошлом. Подумай хорошенько.

И Мира подумала. Подумала, подумала, и вспомнила укол. И схватилась рукой за шею, направив на Аманду вопросительный взгляд.

– Умница, – подтвердила та. – А теперь пообещай мне одну простую вещь.

Девушка недоверчиво посмотрела на мисс Коллендж. Недоверчиво, ненавидяще и испуганно.

– Какую же? – чуть ли не нахальным тоном поинтересовалась она.

– Пообещай, что с этим датчиком ничего не случится. И что ты больше не будешь глупостями маяться. У тебя полно работы. Ею и занимайся.

Миранда тихо выругалась себе под нос. Потому что не могла обещать такое от чистого сердца. Но:

– Обещаю.

Фальшиво, тихо, не по-настоящему.

– Вот и молодец.

Мира решила встать, но Аманда покачала головой.

– Мы ещё не закончили. Вернее, мы ещё только начали. Ты же первая, кто проходит повторно Золотую галлюцинацию. Так что у тебя есть бонусное время на небольшие переговоры.

– Да плевать я хотела на ваше бонусное время! – заорала она. – Вы мне жизнь испортили, а вы тут со своими бонусами идиотскими!

– Жизнь испортила? Правда? А ты в этом уверена? Уверена, что её испортила я, а не твои предрассудки, с которыми ты сюда явилась в день своего Посвящения?

Эти слова, как и многие другие, пророняемые Президентом, врезались в кожу, словно острый нож. Потому что они были правдивы. Мира действительно явилась в Штаб впервые, уже имея собственное мнение. Кто знает, может, всё пошло бы по-другому, если бы его у неё тогда не было?

– Питер, – прошептала она. – Вы ему жизнь испоганили.

– Ничуть, – покачав головой, сказала Аманда. – Я всего лишь сказала, что или он, или Уилл умрёт, если не скажет вовремя, где Сандра Вайтфейс. Забавно, правда? Учитывая, что при большом желании я и сама это могу выяснить.

– Обхохочешься, – процедила сквозь зубы Блум. – Только вот он воспринял всё серьёзно.

– Ну и дурак, – легко сказала Коллендж. – Трус и дурак. Думать надо сначала, а потом убиваться.

Миранда заскрипела зубами. Да как Аманда вообще смела говорить такое о её брате? Какое у неё было на то право? Что, она думала, что Президенту дозволено всё? Это не так!

– Питер не дурак. Питер знает, что вас нужно бояться. И он прав. Вы – чудовище.

– Кастор Бэнкс считает точно так же. Вы, случайно, не сговорились с ним?

– Да мы не общались даже никогда!

– Оно и видно.

Мира закрыла лицо ладонями. Потом убрала их.

Она чувствовала, что она – в ловушке. Из которой не выбраться. Эта ловушка называлась разговором с совестью. Потому что многое из того, что говорила Аманда, можно было списать на правду.

– Ладно, разговор закончен, – нехотя сдалась Аманда и встала со стула. Мира вскочила с места и встала, словно ожидая приказа или каких-либо прощальных слов. Коллендж собралась было уходить, но вдруг встрепенулась.

– Ах да, – сказала она, – чуть не забыла. Отныне ты лишаешься звания Наставницы Посвящаемой.

– И кто же будет её новой Наставницей, позвольте спросить? – тут же ответно выстрелила Миранда. Она даже не успела сообразить, насколько сильным был тот выстрел, который ей нанесла Аманда своими словами.

– Временно – Элис Краунштаун. Хотя наша дорогая Сандра вполне может обойтись и без Наставников. А ты как считаешь?

Мира со злобой смотрела на Президента, а та ждала её ответа. Не любого, а лишь одного. Что ж, она его получит.

– Именно так я и считаю, госпожа Президент, – выплюнула Блум и решительно покинула комнату.

На следующий день пришло известие, которое Сандра не ожидала получить так скоро.

Энсел сообщил ей, что Кастора уже выписали, и сегодня он покинет больницу Калвари. Вот только было непонятно, куда он двинется дальше.

И поэтому ей необходимо было съездить к нему, чтобы всё выяснить.

Сказать, что она чувствовала в этот момент, ей было довольно сложно. Как будто она вернулась из долгого путешествия и встретила старых знакомых. Старые проблемы.

Ехать она решила без Маркуса, чтобы не создавать лишних вопросов. От матери ничего не скрыла – да, едет в больницу, да, к Сотруднику, и да, ничего в этом такого нет. Просто она его подставила, а теперь её мучила совесть, да так сильно, как не мучила ещё, наверное, никогда. И, конечно, мать сразу забеспокоилась, вспомнив, в каком состоянии из этой больницы её недавно привёз Маркус. Но отступить она не могла: просто понимала, что для дочери это важно. И надеялась, что на этот раз ничего не произойдёт.

Но о чём Сандра собиралась с ним говорить? Она не имела об этом ни малейшего представления. Спросит, где он живёт? Как будет до дому добираться? Как себя чувствует?

Наиболее адекватным ей казался лишь последний вопрос. Предыдущие – бредом сумасшедшего.

Кастор сказал ей, что она не виновата. Вот только она прекрасно знала, что – виновата. И здесь уже ничего нельзя было исправить.

Сандра боялась возвращаться туда, где чуть не умерла, но другого выхода просто не видела. Тащить за собой Маркуса значило знакомить его с Кастором, а знакомство это заведомо ничего хорошего принести не могло. Если Кастор ещё мог отнестись к её другу положительно, то её друг к нему – нет. Она видела это его отношение в разговорах с нею. Казалось бы, они ещё и не встречались ни разу, однако впечатление о нём у Маркуса уже сложилось, и, увы, оно не было хорошим. Она понимала, что вызвала это впечатление его ревность. И от этого даже было приятно, хотя и казалось, что он перебарщивал.

Когда она приехала, то на территорию ступила с величайшей осторожностью.

Она боялась. Боялась, что её увидят те, кому не следовало, снова упекут в этот морг, захлопнут дверь, и она уже не сможет позвать на помощь. Она понимала, что поступала глупо, не беря с собой никого, кто мог бы в крайнем случае её спасти.

Но сегодня она вновь решила заботиться отнюдь не о собственной безопасности. Прекрасно осознавая, чем это чревато.

В то же время сообщение Энсела навевало на неё разные подозрения. Потому что если Нэнси оказалась не на их стороне, то нельзя было исключать вероятность того, что она и не на стороне Кастора, а следовательно не оставила его в больнице, а сделала с ним что-нибудь, никому не сказав. От этой мысли Сандру передёрнуло.