Лавка древностей - Диккенс Чарльз. Страница 97

Раздумывая обо всем этом и скаля по привычке зубы, мистер Квилп снова переехал Темзу и уединился в своем холостяцком особняке, который показался бы людям более привередливым не совсем уютным, по той простой причине, что недавно поставленная в нем печка гнала весь дым не наружу, а внутрь помещения. Однако эта неприятность не только не отвратила карлика от его нового жилья, но даже пришлась ему по душе. Он съел роскошный обед, принесенный из кухмистерской, раскурил трубку и запыхтел ею наперегонки с печной трубой, так что через некоторое время в конторе совсем ничего не стало видно, кроме его воспаленных красных глаз да изредка головы, когда он, трясясь от судорожного кашля, немного разгонял вокруг себя густые космы дыма. В этой удушливой атмосфере, оказавшейся бы смертельной для всякого другого живого существа, мистер Квилп прекрасно провел вечер, не оставляя без внимания трубки и фляги и время от времени развлекаясь протяжным воем, что сходило у него за пение, но не имело ничего общего ни с одним из творений человека в области музыки инструментальной и вокальной. Так он забавлялся почти до полуночи, а потом, чрезвычайно довольный собой, улегся в гамак.

Первое, что коснулось слуха карлика утром, когда он только-только открыл глаза и, увидев себя так близко от потолка, вообразил спросонья, будто его превратили за ночь не то в муху, не то в жужелицу, — были звуки приглушенных рыданий и всхлипываний. Осторожно заглянув вниз и увидев миссис Квилп, он несколько минут молча смотрел на нее и вдруг крикнул, да так громко, что она подскочила на месте со страху: — Ау-у!

— О Квилп! — воскликнула несчастная женщина, глянув вверх. — Как вы меня испугали!

— А я нарочно! У-у, беспутница! — рявкнул карлик. — Что вам здесь надо? Ведь я утонул!

— Квилп, прошу вас, умоляю, вернитесь домой! — сквозь слезы проговорила она. — Больше это никогда не повторится. И в конце концов ведь мы беспокоились! Потому все так и вышло.

— Вы беспокоились? — с усмешкой повторил карлик. — Конечно, беспокоились… как бы я не остался в живых. Нет! Я вернусь домой, когда мне заблагорассудится. Захочу — останусь, захочу — опять уйду. Я буду эдаким блуждающим огоньком — то здесь, то там, и вечно буду плясать вокруг вас, появляться в самые неожиданные минуты, так, чтобы вы жили в постоянном страхе и волнении. Ну, уберетесь вы отсюда или нет?

Миссис Квилп с безмолвной мольбой протянула к нему руки.

— Нет и нет! — крикнул карлик. — И еще раз нет! А если вы посмеете ходить сюда без зова, я наставлю здесь капканов, я заведу цепных собак, которые будут рычать и кусаться, заведу самопалы с секретом, которые откроют пальбу, как только вы наступите на проволоку, и разнесут вас в мелкие куски! Убирайтесь отсюда вон!

— Простите меня! Вернитесь домой! — горячо воскликнула его жена.

— Не-ет! — взревел Квилп. — Я вернусь, когда найду нужным, и буду уходить и приходить, не спрашивая у вас позволения. Вон там дверь — видите? Убирайтесь отсюда!

Мистер Квилп отдал это приказание таким повелительным тоном и сопроводил свои слова таким резким взмахом руки, явно свидетельствующим о его намерении выпрыгнуть из гамака и — как есть, в ночном колпаке гнать жену по улицам до самого дома, что она стрелой вылетела из конторы. Вытянув шею, карлик до тех пор провожал ее глазами, пока она не выбежала со двора, а потом, весьма довольный тем, что ему лишний раз удалось утвердить свою волю и отстоять свой замок, разразился громовым хохотом и снова улегся спать.

Глава LI

Великодушный и ласковый хозяин холостяцкого особняка спал долго, услаждаемый во сне дождем, слякотью, сыростью, туманом и крысиной возней, а проснувшись, вылез из гамака с помощью своего лакея Тома Скотта, велел ему приготовить завтрак и стал одеваться. Когда же туалет его был закончен и завтрак съеден, он снова отправился на улицу Бевис-Маркс.

На этот раз мистер Квилп собирался нанести визит не мистеру Свивеллеру, а его патрону и другу, мистеру Самсону Брассу. Однако в конторе не оказалось ни этих джентльменов, ни столпа и светоча юриспруденции мисс Салли, тоже отлучившейся куда-то со своего поста. Об их одновременном отсутствии посетителей оповещала засунутая за ручку дверного колокольчика записка мистера Свивеллера, которая, не сообщая читателям никаких сведений о том, когда ее здесь оставили, содержала в себе лишь несколько туманное и неопределенное уведомление, что этот джентльмен «вернется через час».

— Служанка-то все-таки должна быть дома, — сказал карлик и постучался. — Мне этого вполне достаточно.

После довольно долгого ожидания дверь приотворилась и из-за нее послышался чей-то слабенький голосок: — Пожалуйста, будьте так добры, оставьте карточку, или, может, передать на словах?

— Э-э? — недоуменно протянул Квилп, глядя на маленькую служанку сверху вниз — угол зрения для него, карлика, совершенно необычный.

Но девочка твердила одно и то же, как и в первую свою встречу с мистером Свивеллером: — Пожалуйста, будьте так добры, оставьте карточку, или, может, передать на словах?

— Я напишу письмо, — сказал карлик и, оттолкнув ее, прошел в контору. — Передай его хозяину сразу, как только он вернется, слышишь? — И мистер Квилп вскарабкался на высокую табуретку, а маленькая служанка, наученная, как вести себя в подобных случаях, уставилась на него во все глаза, готовясь, если он вздумает прикарманить хотя бы одну облатку, выбежать на улицу и позвать полицию.

Складывая свое послание (написать которое ему было недолго, по причине его краткости), мистер Квилп поймал на себе взгляд маленькой служанки. Он ответил ей взглядом долгим и внимательным.

— Как поживаешь? — спросил карлик, смачивая языком облатку и корча при этом страшные рожи.

Маленькая служанка, вероятно, испуганная его гримасами, только шевельнула губами, но по их беззвучному движению можно было догадаться, что она повторяет про себя заученную формулу насчет карточки или передачи на словах.

— Плохо с тобой здесь обращаются? Хозяйка, наверно, фурия? — с усмешкой спросил Квилп.

Услышав последний вопрос, маленькая служанка плотно сжала губы кружочком и часто-часто закивала, а взгляд ее, хоть и по-прежнему испуганный, стал в то же время хитрым-прехитрым.

Пленил ли мистера Квилпа этот безмолвный, но полный лукавства ответ, заинтересовало ли его по каким-нибудь другим причинам выражение лица девочки, захотелось ли ему просто из озорства смутить ее — неизвестно. Как бы то ни было, он поставил локти на стол, подпер щеки кулаками и вытаращил глаза.

— Ты откуда взялась? — спросил он после долгого молчания, поглаживая подбородок.

— Не знаю.

— Как тебя зовут?

— Никак.

— Не мели вздора, — отрезал Квилп. — Когда хозяйке что-нибудь нужно, как она тебя называет?

— Чертовкой, — ответила девочка и выпалила одним духом, точно опасаясь дальнейших расспросов: — Пожалуйста, будьте так добры, оставьте карточку, или, может, передать на словах?

Эти странные ответы, казалось, должны были бы только разжечь любопытство Квилпа. Однако он не вымолвил больше ни слова, еще задумчивее потер подбородок, нагнулся над письмом и, делая вид, будто с особой тщательностью и скрупулезностью выводит на конверте имя и фамилию адресата, украдкой бросал на маленькую служанку пытливые взгляды из-под своих лохматых бровей. Кончив этот тайный осмотр, карлик закрыл лицо ладонями и затрясся от беззвучного смеха, так что жилы у него на шее вздулись — того и гляди лопнут. Потом он надвинул шляпу на нос, чтобы скрыть от девочки свое веселое настроение и багровую физиономию, швырнул ей письмо и быстро вышел из конторы.

На улице карлик неизвестно почему прыснул со смеху, схватился за бока, снова прыснул, нагнулся к пыльной решетке подвального окна и до тех пор заглядывал вниз, стараясь еще раз увидеть девочку, пока не выбился из сил. Покинув, наконец, свой наблюдательный пост, он отправился прямым путем в «Дебри», которые находились на расстоянии ружейного выстрела от его холостяцкой обители, и велел поближе к вечеру подать в беседку чая на три персоны, так как и визит его в контору и письмо преследовали одну цель — пригласить мисс Салли Брасс вместе с Самсоном принять участие в этом пиршестве.