Шейх (СИ) - Мари Кэтрин. Страница 41

— Ты звал меня, господин? — расстроено спросил он. — Хамет сказал, что женщины не смогли услужить тебе. Если Саха чем-то обидела тебя, только скажи, и я так ее накажу, что…

— Забудь о женщинах, Гарун, они ни в чем не виноваты, дело на этот раз дело в другом. Я возвращаюсь в море. Султан уже дышит мне в затылок, так что пора переменить обстановку. Найди человека, которому бы ты верил, как себе, и пусть он доставит это письмо в Танжер капитану Брахиму.

Он свернул пергамент, запечатал его своим перстнем и вручил Гаруну.

— Ему надлежит собрать команду, позаботиться о провианте и подготовить корабль к отплытию. На это уйдет несколько дней. Пусть гонец также особо предупредит Брахима, что о моем скором отплытии никто пока не должен знать.

— Ты уверен, что поступаешь правильно, Джамал? — не на шутку встревожился Гарун. — Во имя нашей старой дружбы не обижайся на меня, но разве бегство решит твои проблемы? Я же вижу, что с тобой происходит. Берберская девчонка сидит в тебе, как наконечник стрелы в ране. Ты без малейшего сожаления выгнал своих наложниц, но потеря Зары сводит тебя с ума. Мне кажется, было бы лучше…

— Я не спрашивал твоего совета, мой друг, — мягко, но решительно перебил его шейх. — Ты не моя совесть и не мой отец. Зара сделала свой выбор и мне остается только смириться с этим. Пусть живет как хочет, я слишком горд, чтобы бегать за ней и дальше. Если отец и соплеменники так для нее важны… то, значит, я ей не нужен. Зара подобна ветру в пустыне — летит куда хочет. Ее нельзя ни приручить, ни тем более сломать. Она часть своей земли, своего народа — гордый, вольный дух, не знающий сетей и оков.

— О Аллах! — схватился за голову Гарун. — Да ты же любишь ее! Вот уж никогда не думал, что мне будет суждено увидеть шейха Джамала Абд-Табита, терзаемого муками любви! Вокруг столько женщин, как же тебя угораздило влюбиться именно в ту, которую ты не можешь получить? О, я вовсе не имею в виду ее чувства к тебе. Принцесса Зара обречена, и ты это знаешь. Султан не успокоится, пока головы Юсуфа и его дочери не украсят шпили Мекнесской крепости. Забудь ее, пока она не довела тебя до беды!

Каждое его слово хлестало Джамала, как бич. Изо всех сил стараясь сохранить остатки самообладания, он отпустил Гаруна, отдал необходимые распоряжения Хамету и заперся у себя в опочивальне.

Только здесь шейх смог дать волю своим чувствам. Если бы он успел в Фес до начала торгов, Зара сейчас была бы с ним. Если бы он настиг тот проклятый караван раньше Юсуфа, все теперь было бы иначе… Пожалуй, со временем он даже сумел бы простить Заре ее предательство.

А может, уже простил? О Аллах, как сладостно было бы жить с ней, любить ее, иметь от нее детей…

Но судьба распорядилась иначе. Юсуф опередил его. Что ж, наверное, так даже лучше… во всяком случае, для Зары.

* * *

Джамал с головой ушел в дела, готовясь к отъезду в Танжер. Он совершенно позабыл о Сахе, Лейле и Амар, которые продолжали блаженствовать в его роскошном гареме их новые господа тоже пока не вспоминали о них, полагая, что бывшие наложницы шейха сейчас нужнее ему самому.

Приготовления к отплытию шли полным ходом, когда в Эдем из Мекнеса внезапно прибыли вооруженные солдаты Мулая Исмаила. Султан требовал немедленного присутствия Джамала в своем дворце. На вопрос шейха, в чем дело, начальник стражи ответил только, что Юсуф снова стал нападать на караваны.

Зная мстительную натуру Исмаила, Джамал подозревал, что султан задумал расправиться с ним за побег берберского кади. Судьба снова повернулась к нему спиной.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Как обычно, дворец Мулая Исмаила был полон просителей и прочей самой разношерстной публики, жаждущей аудиенции владыки. Джамала быстро провели сквозь круглую залу, где султан, сидя на резном троне, вершил государственные дела в окружении своих визирей и советников. Проходя мимо распахнутых настежь массивных дверей черного дерева с затейливой золотой отделкой, шейх успел увидеть владыку в пурпурных одеждах, сосредоточенно изучающего какой-то документ. Если султан и заметил его, то не подал виду.

Помещение, куда препроводили Джамала, тут же заперев за ним дверь, поражало скудостью своего убранства. Оно больше напоминало тюремную камеру, нежели одну из комнат для аудиенций, где шейху приходилось бывать и раньше. Узкое окно, забранное толстой решеткой, пропускало мало света, и убогая обстановка — видавшая виды кушетка, низенький обшарпанный столик и сундук для одежды, выглядела несколько зловеще. Мрачное впечатление, правда, немного скрашивали стоявшие на столике блюдо с фруктами и пиала, от которой исходил аромат хорошо заваренного мятного чая.

Джамал не сразу заметил низенькую дверь, совершенно сливавшуюся с серой, ничем не задрапированной стеной, а когда открыл ее, то оказался сначала в крохотной купальне, а затем — в небольшом, но аккуратном садике, обнесенном неприступной стеной.

Сбежать отсюда было невозможно. Его самые худшие опасения подтвердились: он стал пленником Мулая Исмаила.

Джамалу казалось, что на него уже веет ледяным дыханием смерти, и ощущение это пришлось ему не совсем по вкусу. Он вернулся в комнату, взял с блюда яблоко, надкусил его и в задумчивости опустился на скрипучую кушетку.

Внезапно загремел замок, и в его темницу проскользнула тоненькая, как статуэтка, девушка в прозрачных одеждах рабыни. Она была очень красива: иссиня-черные волосы изящно обрамляли точеное лицо, а огромные, с поволокой, темные глаза казались бездонными, и их выражение сулило наслаждение.

— Меня зовут Зейнаб, господин, — пропел голосок, подобный звону серебряного колокольчика. — Я принесла тебе полотенца и свежую одежду. Ты позволишь мне присутствовать при твоем купании?

— Кто прислал тебя? — удивленно спросил Джамал.

— Наш великий султан, господин. Он сказал, что после долгого пути в Мекнес ты захочешь принять ванну, и велел мне прислуживать. Она кокетливо взмахнула длинными ресницами и призывно улыбнулась: — Он сказал также, что я должна исполнять любые твои желания.

Джамал не сдержал горького смешка:

— Значит, приговоренному к смерти будет позволено вкусить земных радостей, прежде чем предстать перед Всевышним?

3ейнаб, казалось, смутили его слова.

— Не понимаю, о чем ты, господин… Я здесь лишь затем, чтобы служить тебе.

— Что ж, Зейнаб, пойдем, согрей мне воду и приготовь купальню, — вздохнул Джамал. — Сначала ты вымоешь меня, а потом посмотрим, годишься ли ты еще на что-нибудь.

На самом деле его мысли, разумеется, были заняты собственной судьбой, а вовсе не любовными утехами.

Юная рабыня улыбнулась; статный молодой шейх понравился ей с первого взгляда, и доставить ему удовольствие было бы наверняка гораздо приятнее, чем толстому бородатому султану, нередко прибегавшему к ее услугам.

Расслабившись в теплой воде и наслаждаясь тем, как ручки Зейнаб умело ласкали его тело, Джамал продолжал думать о том, чего же все-таки хочет от него султан. Исмаил любил пытать свои жертвы перед смертью, но пока что все, происходившее с ним, можно было назвать как угодно, но только не пыткой. А вдруг это не более чем новая, изощренная уловка владыки, решившего отвлечь, успокоить своего «гостя» с тем, чтобы внезапный конец показался ему особенно горьким и мучительным?

Внезапно ответ пришел сам собой. Его вызвали в Мекнес вовсе не для того, чтобы казнить, и юная 3ейнаб просто аванс, своего рода взятка. Джамал готов был поспорить на все свое немалое состояние, что Мулай Исмаил придумал для него какое-то новое задание, вне всякого сомнения связанное с поимкой или убийством кади Юсуфа и принцессы Зары.

Когда купание было окончено, шейх вылез из маленького бассейна и оделся во все чистое. 3ейнаб заботливо помогала ему, не упуская случая скоро прикоснуться к его телу.

— Не желает ли господин проверить, на что я гожусь? — лукаво напомнила она, и ее нежные ручки обвились вокруг его шеи.