Там, где холод и ветер (СИ) - Северная Ирина. Страница 84

А Уна стояла рядом и чего-то ждала.

— Веди себя естественно, как ни в чем ни бывало. Будь сама собой, — и это был единственное, что я могла добавить.

Ну, да, было похоже, что я методом тыка попыталась провести некий эксперимент и не была уверена, насколько он удался. Теперь готова была самоустраниться и отойти от темы.

«Мавр сделал свое дело, мавр может уходить».

Кейран сказал, что я заботливая. Но ведь забота не должна проявляться только в том, чтобы вкусно накормить или погладить рубашку. Мне вот ужасно хотелось позаботиться о том, чтобы Брайан, наконец, почувствовал себя нужным и любимым.

Невозможно не попасть под действие поразительного обаяния этого молодого и красивого мужчины. Странно было даже предположить, что он одинок и станет смущаться неожиданных знаков внимания, проявленных в его адрес. Где-то, проходя по своему жизненному пути, он явно свернул не туда. Не редкость, конечно, такое происходит с большинством из нас. Но именно таким, как Брайан нельзя оставаться одинокими из-за их нерастраченной потребности искренне любить и быть любимыми. И если я могу этому как-то посодействовать, то непременно сделаю это.

Но все же постараюсь ограничить свое участие лишь нежными дружескими тычками в упрямую вихрастую макушку и малюсенькими, ни к чему не обязывающими «хлебными крошками». Вроде простой деревянной пряжки из волшебного магазинчика Эвлинн.

***

Осознание себя, как части чьей-то жизни, чьих-то эмоций и переживаний, и новое понимание многих моментов бытия — всё это мягко сыпалось откуда-то, совсем как нежные лепестки яблоневого цвета.

Эдемский сад, полный возможностей и искушений, только зацветал. В нем еще не созрели запретные Плоды познания и ничто не напоминало, что Свет не может существовать без Тени. А Тень уже наползала из невиданных, невозможных, неосознаваемых далей. Древняя сила, закосневшая в своем упрямом стремлении, вечная и нерушимая, как само мироздание, рвалась установить равновесие, нарушенное когда-то.

Среди миллиардов живущих, чувствующих, строго соблюдающих и легко нарушающих законы людей эта сила выбрала только двоих. И, затаившись, наблюдала и развлекалась, в легкую просчитывая, как и когда вмешаться.

***

Вечер стал волшебным завершением удивительного дня. Дня, в котором случилось много того, что в другое время прошло бы почти незаметным. Но сейчас всё виделось и ощущалось острее и тоньше, чем когда-либо, и любые мелочи становились значительными.

Я тонула в океанической глубине глаз Кейрана, сидя напротив него в небольшом пабе в центре нашего города. Я наблюдала, как его губы оставляют влажный след на запотевшем пивном бокале, и мне хотелось коснуться этих губ, слизнуть с них капельки влаги. Ощутить на их гладкости горьковатый привкус хмеля и сладость самого поцелуя…

Голова закружилась от мыслей и ощущений, ставших почти реальными.

— Куда ты смотришь? — раздался негромкий голос Кейрана.

— На тебя, — не задумываясь, ответила я.

— На меня? Ты смотришь на мой рот.

— Да.

— Давай уйдем.

Я с трудом оторвала взгляд от его губ и посмотрела в глаза.

— Почему? — удивилась я.

— Потому что.

Он потянулся, положил руку мне на затылок и привлек к себе прямо через столик. Поцеловал, глубоким и долгим поцелуем. Точно таким, какой я себе и представляла минуту назад — влажным, терпким, с легким привкусом хмеля.

— Вот почему, — сказал Кейран, не отпуская меня. — Если не перестанешь так смотреть, я утащу тебя в темный уголок.

Крепкие пальцы, прохладные от соприкосновения с ледяным пивным бокалом, шевельнулись на моем затылке, сжали чуть крепче, лаская и предупреждая одновременно.

— Давай… давай уйдем… — выдохнула я.

Кейран не сразу отпустил меня, вглядываясь в глаза, скользя взглядом по лицу. Потом отстранился, выхватил деньги из кармана, положил на столик и придавил купюры бокалом. И через секунду уже тащил меня через забитый посетителями зальчик паба, крепко держа за руку.

Мы почти бежали куда-то по освещенным фонарями улицам города, не замечая ничего вокруг, пока не оказались у входа в парк Beach stone river.

Несколько недель назад, будто в другой жизни, мы встретились здесь в ночь Бельтайна. С тех пор случилось много, но ту встречу на скамейке под огромной ивой я помнила, будто она была вчера. Именно тогда что-то решилось.

Кейран на секунду притормозил, заглянул мне в лицо, обнял крепко, и снова повлек за собой по центральной аллее парка.

Дорожки ярко освещены рядами фонарей. Под ногами поскрипывал гравий, добавляя ритма к звукам наступающей ночи — хлопанью крыльев и крику вспорхнувшей где-то птицы, шелесту листвы, отдалявшемуся городскому шуму, тихому постукиванию ночных мотыльков, бьющихся о стеклянные плафоны.

В прозрачном, прохладном воздухе разносились ароматы, ставшие за день насыщенными и острыми. Еще не лето, но уже не совсем весна: межвременье, смешавшее в себе буйное цветение и первое увядание.

Прижимаясь к Кейрану, впитывая его тепло и близость и автоматически переставляя ноги, я не заметила, как мы дошли до того самого места, где росла раскидистая старая ива.

Кейран увлек меня под ажурный шатер гибких ветвей, спускавшихся почти до земли. Мы уселись на скамейку, тесно прильнув друг к другу. Из головы улетучились все мысли, ушли все тревоги, все посторонние ощущения. И я потерялась в этом межвременье, когда ощутила прикосновение губ Кейрана, тепло и силу его рук.

Мы целовались, пока не закружилась голова, пока не прервалось дыхание, и стук сердца не стал отдаваться в ушах набатом.

— Отыграюсь за ту ночь, — хрипло проговорил Кейран, отрываясь от моих губ, но не от меня, — когда хотел тебя целовать и не мог. Помнишь, как мы встретились здесь?

— Помню, конечно, — шепнула я.

— Скажи, что бы ты хотела прямо сейчас?

— Тебя.

— Правильный ответ.

Его губы снова накрыли мои. И опять в знак одобрения и согласия с моими желаниями Кейран дурманом поцелуев сильнее разжигал и поддерживал медленно текущий по венам огонь.

Одна его рука крепко прижимала меня, распластавшись между лопаток, вторая уверенно пробралась под полу моей кожаной курточки. Настойчивые пальцы справились с тремя пуговками блузки, нырнули под тонкое кружево бюстгальтера. Ладонь накрыла грудь, пальцы начали неспешную игру — гладили, кружили, сжимали, то мягче, то сильнее, снова гладили…

— Прямо здесь? Сейчас?! — задыхаясь, смогла проговорить я.

— Почему нет? — кажется, он забавлялся, глядя на мое замешательство.

— На лавочке в городском парке? Мечтаешь быть арестованным за оскорбление общественной нравственности?

Кейран лишь тихо рассмеялся, зарываясь лицом не в волосы. И не убирая все более требовательную руку, зашептал, рассказывая, что и как он собирается сделать со мной именно здесь и сейчас, чтобы общественная мораль не пострадала.

Я была уже на полпути в запределье, только слушая его тихие слова, чувствуя жар частого дыхания и прикосновение рук…

…На обратном пути мы разговаривали, и говорила в основном я. Сама не заметила, как рассказала Кейрану про то, что была замужем, развелась и вернулась в родной город, про родителей, неожиданно одобривших мой переезд в пригород, про Эвлинн, ее магазин и про свою безумную идею. Про Патрицию и ее вмешательство в мою жизнь.

— При случае скажу ей спасибо, — отозвался Кейран, внимательно слушая меня. — Если бы не твоя энергичная подруга, мы могли и не встретиться.

— Думаю о том же, — согласилась я.

О многом я не решалась говорить, но Кейран не сказал о себе вообще ничего.

Мы вышли из парка и поймали такси. Я не расслышала, что Кейран сказал водителю, и вскоре мы сворачивали в окраинный район, где вдоль набережной стояли новые малоэтажные дома, похожие один на другой. Здесь снимали недорогие квартиры студенты, предпочитали селиться молодые семьи, бизнесмены и творческие личности, начинающие строить свои карьеры.

— Зачем нам сюда? — спросила я, уже догадываясь, куда мы едем.